Александр Барсуков - Страна сказок 392-395
“Тогда кто? Ведь его ждёт Награждение Шнобелевской Премией в области литературы! Такие гениальные строки! “Передо мной явился ты!” Ты! Наверное, сам Глава Якудзы! А Глава Якудзы кто? Это я, мистер Бублик!” – захохотал неуловимый Бублик, так как он нахрен никому не сдался его ловить.
“Да! Это написал я!” – признался Чеки, видя, что Бублик в благодушном настроении. – “Могу и ещё: “Наверху черное, внутри красное, засунул и прекрасно!”
“Про что это?” – тупо спросил Бублик.
“Про галоши!”
“Ага! Но я пришёл сюда не для того, чтобы выслушивать про галоши! Я пришёл, чтобы убить вас! А ком ту килл ю!” – сказал Бублик.
“Мне кажется, что этот Бублик – не настоящий! Это мираж!” – шепнул Карсон Чеки. – “Если по нему треснуть, то он разобьётся, как те зеркала за 97 рублей!”
“Можно попробовать!” – сказал Чеки и встал на мошонку мистера Бублика! Потому что это у него была такая “фишка” вставать туда.
“Что ты делаешь?! Хулиган! Сойди немедленно!” – сказал Бублик.
“Он – настоящий!” – печально сказал Чеки Карсону.
“Тогда остаётся одно!” – сказал Карсон. – “Я вотрусь к нему в доверие и кастрирую его!”
“Дорогой друг! Мне кажется, это не выход! Выходом бы было перевербовать Бублика!” – сказал Чеки.
“В ряды вас, ботаников-очкариков, в попе шариков?” – спросил Карсон.
“Да нет! Так далеко я не замахивался бы. Хотя бы в ряды полиции Гон-Конга!” – сказал Чеки.
“Учтите: я просто так не дамся!” – сказал Бублик.
“Дорогой Бублик! У тебя мама-папа был?” – спросил Чеки.
“Не был!” – сказал Бублик.
“А жаль, жаль!.. Тогда бы мы выяснили, почему ты такой злой, как собака! Но перейдём ко второму пункту, Главному: ты хочешь бабу?” – спросил Чеки.
“Конечно, хочу! А кто ж её не хочет?”
“А с бабами в Якудзе напряжёнка, да?” – спросил Чеки.
“Почему это напряжёнка? Полно разных баб! Блондинок, шатенок, брюнеток, рыжих!” – сказал Бублик.
Чеки начал терять надежду:
“Но тебе хочется же чего-нибудь экстравагантного? Чёрного жирного африканского бабца!”
“Да полно в Якудзе и такого!” – сказал Бублик.
“Ну ладно!” – надежда снова возродилась в Чеки, и вот, почему. – “А не хотелось ли тебе летающего бабца с моторчиком, который ещё за дорого может быть мужиком?” И Чеки подмигнул Карсону. Карсон в это время мирно опылял цветы на цветистой лужайке.
“Нет!” – отрезал Бублик. – “У нас такого бабца просто завались! Больше, чем любого другого!”
Чеки начал подозревать, что Бублик врёт и не хочет перевербовываться.
И тут в вышине застрекотал вертолёт! Пока было ещё не ясно, вертолёт это якудз или полиции.
“Сюда! Сюда! Я свой! Я свой!” – закричал Бублик и побежал по полю.
Ну и его прошила пулемётная очередь!
“Наверное, это вертолёт очень тупых якудз! Тупой и ещё тупее!” – сказал Карсону Чеки, когда они спрятались в расщелине скалы. Вместе с овечками, которые были вне себя от страха. Чабан остался лежать под кустом, наверное, был пьян или смотрел сон.
Овечки сказали:
“60 лет живём, но такого беспредела ещё не видели! Вы видели? Ты видел? Летающая тарелка! Во-от такая!”
“Не слушай их, Карсон! Они – маньячки-поджигательницы! Они ничего не видели!” – сказал Чеки. – “Это не тарелка! Это вертолёт!”
“А! Понятно! А то мы с мужиками думаем: что это такое? А так оно понятно!” – сказали овечки.
Между тем вертолёт завис над ущельем, и с него стали спрыгивать десантники.
“Похоже, я знаю, что это за десантники!” – сказал Чеки. – “Их всех потом убьют! Кроме меня!”
“Но почему?” – спросили овечки.
“А потому! Военная Тайна!” – сказал Чеки.
Между тем первый из десантников влез в ущелье:
“Вы здесь? Как хорошо, что я вас нашёл! Будет, что вспомнить!” И он навёл на овечек и Чеки с Карсоном автомат.
“Опомнись, брат! Ты всё равно умрёшь!” – сказал Чеки. – “И никогда не познаешь всей гениальности стихотворения: “У меня в башке горшок, а в кармане – пирожок!”
“Но у меня в кармане Приказ убить всех и каждого!” – засомневался десантник.
И тогда Чеки снова принялся перевербовывать:
“А не хотелось ли тебе натурального африканского жирного чёрного бабца?”
“Если честно? Если честно, то нет!” – сказал Солдат.
“Тьфу, чёрт! Ну всё ты испортил! Конечно, нет! Я понимаю, никому не хочется! Всем хочется европейского белого бабца! Ладно! Меняю тактику вербовки! Хочется белого?” – спросил Чеки.
“Не хочется! У меня жена есть!” – сказал Десантник.
“Ну жена-то белая?”
“Не знаю! Я её не разглядывал! Похожа на пугало медведя в прихожей!” – сказал Десантник.
“Вот потому-то такой народ и невозможно победить!” – сказал Чеки. – “Я имею в виду китайцев!”
“Но я не китаец!” – сказал Солдат.
“Не путай меня! Лучше насладись загадкой: маленькая, сморщенная, есть в каждой женщине! Изюминка, балда!”
Короче, так перевербовать Солдата Чеки и не удалось, что не удивительно, так как Чеки не шпион, а Борец с Якудзами. Сказке конец. Вполне эпическая, триллер. К.
Письмо в никуда-3914-3916,5
19 октября 2014 года. Сказка про Херлока Шолмса. Вот лежит он в комнате в замке Бакервилей, смотрит в потолок и думает: “Ну чего я здесь лежу? А! Я, кажется, расследую что-то. Что же? Кражу лифчиков у миссис Беримор? Нет, это я уже расследовал. Воровкой оказалась Собака Бакервилей-извращенка-трансвеститка. Тогда что?”
Херлок встал и подошёл к зеркалу. Моргал-моргал, вопрос в глазах остаётся. “Может, массовое отравление овсянкой? Что, мол, все обитатели померли от неё? Нет, это слишком чудовищно. Хотя, почему так уж чудовищно? Овсянка на вкус как коровья лепёшка. Может, это она и есть!”
“Бэримор!” – крикнул он. – “Овсянки!”
“Овсянка кончилась, мосье Шолмс! Остался этот, кумыс!” – ответил дворецкий.
“Так! Заведём Дело на кумыс! Что у нас на букву “К” в картотеке? “Чмошники”, “Мозгоправы”, “Дибилы”… Почему у меня все буквы перепутаны? Надо навести порядок!” – подумал Херлок и позвал доктора Катсона.
Пришёл Катсон с помадой на щеке и воротнике и в неразберихе в одежде. Явно, что он провёл незабываемую романтическую ночь. С кем? “С Собакой-трансвеститкой? Нет. С миссис Бэримор? Тоже, похоже, нет. Тогда с самим собой!”
“Вы извращенец, Катсон!” – сказал Шолмс.
“Но как вы догадались, Шолмс?” – спросил потрясённый Катсон.
“Нет, явно не с самим собой. Сам себя бы он не смог поцеловать в засос туда! Это как однажды я раскрыл безнадёжное Дело о самоубийстве, когда труп нанёс себе 17 ударов в спину!” – подумал Херлок и сказал:
“Во! Видали! Обыкновенный чайник! Но на нём есть тепловые точки! Если приложить руку, то обожжётесь! И эти тепловые точки говорят мне, что чайник недавно кипятили!”
“Гениально!” – сказал Катсон. – “А этот ненормальный опять тут!”
“Какой ненормальный?” – резонно спросил Херлок.
“Ну тот, из Турции, где он в дерьмо-то весь день и нырял! С тех пор не в себе!” – сказал Катсон.
“Запускайте!”
Вошёл Ненормальный. Он сел и сказал:
“И мы сажаем Вас в тюрьму!”
“Простите, а вы, собственно, кто?” – спросил Херлок.
“Я кто? Я – инспектор Лейстред, который всех сажает в тюрьму! Ведь гениально! Родная мать не отличит, где они, а где Вы!” – сказал Ненормальный.
“Видно, вам здорово досталось в Турции!” – сказал Херлок. – “Дело о ночном горшке Македонского мы закрыли в прошлом году!”
“Правда?” – расстроился Лейстред. – “А я-то думал: самый гениальный в Мире Лейстред в полном расцвете сил, может ещё осчастливить какой-нибудь ночной горшок Македонского! А теперь всё пропало и не имеет смысла!”
“Ну почему не имеет? Можете расследовать Дело об овсянке! Или о кумысе! Кто-то переодически пожирает овсянку, и она имеет обыкновение кончаться! Этот кто-то пострашнее Собаки-трансвеститки, а Дело это покрупнее Уолтергейста! Идите, Лейстред, идите! А мне надо поиграть на скрипе! На скрипке!” – сказал Херлок.
Инспектор ушёл.
“Наконец-то!” – сказал Херлок. – “Такая вонь! Его носки так воняют! Видно, бедняга провалился в болота!”
“Да, Херлок, а как же Дело о Танцующих Человечках?” – спросил Катсон.
“Никакого Дела нет! Они танцуют, им хорошо, они, можно сказать, зажигают, тусят! Потом все пететрахаются, и Дело закрыто!” – сказал Херлок.
“Но говорят, поговаривают, что танцуют они неправильные танцы! Твист! Когда одной ногой они давят одну сигарету, а потом обе сигареты они давят вместе! Это не наши танцы!” – сказал Катсон.
“Нет, это наши танцы. Вот если бы “Хала-навила-хала!”, то это не совсем наши танцы, но тоже хорошие. Все танцы хороши! Когда Человечки танцуют, они не могут воровать или разбойничать. Пусть себе тешатся. Я уж вообще молчу о том, когда они занимаются любовью с другими Человечками.”
“Но, Херлок, когда они танцевали, как вы это называете, любовью занимались, то горизонт закуклился, и у всего населения пропали золотые коронки, штаны, валенки, автомашина “москвич” последней модели!” – сказал Катсон.
