Хью Лори - Шоу Фрая и Лори
Хью. Ну, разумеется. Не для того же я к вам пришел, чтобы подстричь кого-то еще?
Стивен. Сэр. Хоть жгите мне пятки огнем, я вовсе не пытаюсь сообщить стрижке обличие более пленительное, нежели то, каким она уже обладает. Однако, я должен сказать вам следующее: в моем положении никакая осторожность излишней не бывает.
Хью. Вот как?
Стивен. Именно так, сэр. Один и только один раз я остриг волосы джентльмена против его воли. Поверьте, это было и трудно, и невозможно сразу.
Хью. Ну хорошо, слушайте: я хочу, чтобы вы произвели стрижку моих волос.
Стивен. Ваших волос.
Хью. Да.
Стивен. Волос сэра.
Хью. Да.
Стивен. Великолепно. Перейдем теперь к следующему и наиболее важному этапу. Какой именно?
Хью. Что значит «какой именно»?
Стивен. Какой именно из многочисленных волос сэра желал бы он вверить моим профессиональным заботам на предмет подстрижения оного?
Хью. Все.
Стивен. Все волосы сэра?
Хью. Да.
Стивен. Сэр совершенно в этом уверен?
Хью. Конечно, уверен. Что, собственно, вас смущает?
Стивен. Я отнюдь не подвергаю сомнению радикальность принятого сэром решения, но стремлюсь лишь выразить всю глубину моей уничиженности перед лицом задачи столь величественной.
Хью. Ну так вот — все.
Стивен. Все. Решено.
Хью. Это что, очень сложно?
Стивен. Ничуть. Я лишь надеюсь, что сэр сумеет сыскать в его во всех иных отношениях лихорадочном распорядке дня малый промежуток времени, который позволит ему проникнуться мыслью о том, что для меня задача пострижения всех волос сэра есть покрытая вечными льдами вершина парикмахерской карьеры.
Хью. Ну, раньше-то вы такое уже проделывали, верно?
Стивен. Что верно, то верно, сэр. Однажды я остриг все волосы, какие имелись на голове джентльмена — дело было в Каире, сразу после войны, когда мир пребывал в смятении, а молодому человеку все на свете казалось возможным.
Хью. Однажды?
Стивен. Нет никакого смысла отрицать, что я был тогда и крепче, и краше, но давайте надеяться, для блага сэра, что магическое мастерство мое не полностью истаяло во мраке. Впрочем, посмотрим, посмотрим.
Хью. Подождите. Одну ни на что больше не годную минуту.
Стивен. Сэр?
Хью. Вы что же, со времен войны никого больше не стригли?
Стивен. Сэр предпочел бы, чтобы я предстал перед ним — в том, что касается полного обрезания волос — совершенным девственником?
Хью. Прошу прощения?
Стивен. Эту просьбу я в состоянии уважить.
Хью. Какую?
Стивен. Просьбу сэра о том, чтобы мы с ним выступили в этот путь невинными странниками, чьи широко распахнутые глаза озирают неведомые им земли, выступили, не ведающими о цели нашего странствия, безразличными к нашей судьбе, — чтобы в один прекрасный день выйти куда-то, ободранными, ослабевшими, но целиком и радостно живыми.
Хью. Всего хорошего.
Стивен. Сэр уходит?
Хью. Угу.
Стивен. А не соблаговолит ли он объяснить мне — почему?
Хью. Потому что я не верю, что у тебя имеется хотя бы малейшее представление о том, как закончить эту сценку, и просто-напросто не желаю находиться рядом с тобой, когда ты попытаешься это проделать. Такая попытка наверняка приведет к последствиям, болезненным и неприятным для нас обоих, а я, если честно, предпочел бы, чтобы с ними столкнулся только ты.
Стивен. Но сэр!
Хью. Что?
Стивен. Сэр не мог бы ошибиться сильнее, даже если попробовал бы. Я совершенно точно знаю, чем закончится эта сценка.
Хью. Правда?
Стивен. Правда.
Хью. Тогда валяй, заканчивай.
Стивен. Это потребует времени.
Хью. Разумеется — времени, плюс чрезвычайно неприятных и болезненных ощущений. Всего хорошего.
Стивен. Сволочь ты, все-таки.
Хью. Ну вот, пошло-поехало.
Стивен. Сколько раз я торчал рядом с тобой, ожидая, когда ты кое-как домямлишься до какого-нибудь жалкого финала.
Хью. Вот и я о том же. Завяз ты, и по самые уши.
Стивен. Ничего я не завяз.
Хью. Ха!
Стивен. Сорок пять секунд. Дай мне сорок пять секунд и я эту сценку закончу.
Хью. Да?
Стивен. Да.
Хью. Идет. Сорок пять секунд.
Стивен. При условии, что сэр снова примет сидячую позу.
Хью. Ладно.
Стивен. Могу ли я питать предположительную уверенность в том, что сэр испытывает максимальный комфорт?
Хью. Сорок секунд.
Стивен. Я только схожу за потребными инструментами.
Стивен выходит.
Хью. Ха. Сейчас приволочет цепную пилу или еще какую-нибудь дурь… тьфу!
Хью посматривает на часы. Стивен не возвращается.
Долгая пауза. Наконец, до Хью доходит, что расхлебывать кашу придется ему одному.
Сука!
Гнем ложки с мистером Ню
Хью и Стивен сидят в телестудии. Между ними настольная лампа. Хью говорит с очень неприятным акцентом.
Стивен. Итак, мистер Ню, вы утверждаете…
Хью. Это верно, я утверждаю, что могу…
Стивен. Да, вы утверждаете, что можете гнуть ложки посредством психической энергии…
Хью. Психической энергии, да, это избранный мной метод сгибания ложек, да.
Стивен. Как давно вы обладаете этой способностью?
Хью. Как давно, очень точно сказано, абсолютно верно.
Стивен. Так как же?
Хью. Да, действительно, вы очень доброжелательны, спасибо. С недоброжелательными людьми бывает так трудно, а вы очень доброжелательный.
Стивен. Спасибо.
Хью. Нет, это вам спасибо.
Стивен. А вы можете делать с ложками что-то еще, не только гнуть их?
Хью. Да, конечно, могу. С ложкой я могу сделать все что угодно.
Стивен. Правда?
Хью. Правда, могу. Дайте мне ложку и я покажу вам целый мир.
Стивен. Что ж, ничего не скажешь, заявление весьма впечатляющее.
Хью. Спасибо.
Стивен. Пожалуйста. Итак, мистер Ню, у нас здесь имеется несколько ложек. Не могли бы вы продемонстрировать нам ваше мастерство?
Хью. Нет, ну, я же, знаете ли, не какой-нибудь там цирковой уродец.
Стивен. Это я понимаю.
Хью. А то некоторые считают меня уродцем. А я не уродец.
Стивен. Что же, я уверен, никто из присутствующих…
Хью. «Уродец!» Так мне иногда на улице кричат.
Стивен. Правда? Какой ужас.
Хью. А вот вы очень доброжелательный.
Стивен. Спасибо.
Хью. Спасибо.
Стивен. Так не могли бы вы все же согнуть для нас вот эту ложку?
Хью. Спасибо, да, я ее согну.
Стивен. Леди и джентльмены, сейчас мистер Ню согнет эту ложку, используя психическую энергию.
Хью. Это верно, прямо сейчас и согну.
Стивен. Действуйте, мистер Ню.
Хью берет ложку и, ни от кого не таясь, сгибает ее двумя руками.
Хью. Большое вам спасибо. Вы все очень доброжелательные.
Стивен. Ну что же, ложка и вправду согнута.
Хью. Конечно, согнута. Как же иначе? Я ее гнул, вот она и согнулась.
Стивен. Да, это, по крайней мере, ясно и никакого сомнения не вызывает.
Хью. Вы простите, я очень устал. Гнуть ложки так трудно, а я их сегодня погнул слишком много.
Стивен. И сколько же вы их сегодня погнули?
Хью. Сегодня четыре. Это очень много. Я же не уродец какой-нибудь, верно? Я человек.
Стивен. Простите, мистер Ню…
Хью. Конечно.
Стивен. Спасибо.
Хью. Спасибо.
Стивен. Видите ли, насколько я смог заметить, вы просто согнули ложку руками.
Хью. Что вы сказали?
Стивен. Я сказал…
Хью. Вот это что?
Стивен. Согнутая ложка.
Хью. Ну.
Стивен. Нет, вы, разумеется, правы, вопрос лишь в том, как вы ее согнули.
Хью. Знаете, я уже как-то не уверен, что вы мне нравитесь.
Стивен. Что ж, очень жаль.
Хью. Раньше я думал, что вы очень доброжелательный…
Стивен. Ну, я надеюсь, что…
Хью. А теперь думаю, что вы не такой уж и доброжелательный. Теперь вы мне разонравились.
Стивен. Мне грустно слышать об этом.
Хью. Насовсем.
Стивен. Вы совершенно уверены, что на улице вам кричат «уродец», а не «юродивый»?
Хью. Это ведь только вы так и говорите. Я всегда вел себя честно. Гнул ложки психической энергией, так я вам и сказал. А что я их руками гнуть могу, никогда не говорил. Это же вы так говорите.
