Павел Асс - Фронты
Сообщаю также, что он сменял из обоза два седла на самогонный сидр у мужиков, промышлявших на хуторе, оный и хлещет тайком по ночам.
Поручика Адамсона следует решительно разжаловать в мичманы, а корнета Блюева назначить на его место, а по возможности повысить сразу на три звания за прилежность и отвагу в Отсосовском сражении. Ведь именно он вывел роты базановцев на наши пулеметы!"
Блюеву стало несказанно лучше. Какой сейчас идет год никто уже не помнил, поэтому даты он ставить не стал и вместо этого зевнул.
"Черт возьми, купить бы загородный домик возле Шлагбаума, да нарожать с Наташей с десяток ребятишек… А-то совсем уж дети у нас не родятся…" подумалось ему.
Внезапно из палатки комдива послышались сумбурные крики, а потом из нее показался в одном исподнем легкий на помине поручик Адамсон.
— Бойцы! Комдив в Ставку к Императору отправляется!..
Корнет тут же вскочил на ноги.
"Как же так? — пронеслось ракетой у него в голове. — Кому же теперь отдавать Рапорт?! Не иначе как Адамсону!"
Блюев схватился руками за голову и побежал наперегонки с солдатней к умирающему полковнику Секеру.
61
Накануне, на четвертый час ночных оргий, поручик Слонов, будучи уже в дребезан, попытался понять, из-за чего, собственно говоря, все пьют, ругаются и дерутся.
Когда поручик Блюев в очередной раз потребовал всеобщего внимания и объявил, что желает пойти в дабл, поручик Слонов поймал себя на том, что сам он сидит за столом и пишет с Адамсоном и отошедшим Блюевым пулю. Милолетный взгляд на свою гору поверг его в ужас. Гора была раза в четыре больше, чем у других, а пуля была чиста как хорошо выдержанный сидр. Дальнейшее Слонову подсказал инстинкт.
— Сволочи вы все! — закричал он гнусавым голосом. — Я тут напился, а вы мне в гору садите!
Бросив эти обидные слова в лицо пораженного Адамсона, поручик Слонов схватил со стола пулю и разорвал ее в клочья.
— Подсвечники-то в этой дыре есть? — прозвучал в повисшей тишине голос возмущенного Адамсона.
Слонов обвел глазами лица офицеров и понял, что спасения нет. Он стремительно вскочил и бросился прочь из палатки. Под ночным небом поручик окончательно потерял всякое ощущение времени и окружающего пространства. Несколько раз он попадал сапогами в костры, но дождь тушил загоравшуюся на нем одежду.
Часовой, сидящий на дырявом барабане у ворот лагеря, увидел его неясную шатающуюся фигуру, и призадумался.
"Стой! Кто идет?" — подумал часовой. Он открыл было рот, но тут же пожалел об этом, посольку дело кончилось рвотой. Часовой забыл, что рекомендует в данном случае Устав караульной службы, и счел за лучшее промолчать. Прошедший же мимо него поручик нашел поставленные ворота, открыл их лбом оказавшегося рядом солдата, затоптав при этом в грязь его фуражку, и вышел в поле.
Слонов мучительно не знал куда и зачем он идет, не имел даже представление, идет ли он или стоит. Более того, в голове поручика не укладывалось — он это вообще или кто другой.
Забылся Слонов над обрывом реки Течки, и очнулся лишь от ощущения, что его бьют чем не попадя. Силясь понять куда и чем его долбят, он принял еще несколько ударов, затем кто-то рывком поднял его с земли и поставил на ноги.
Один из тычков в нос помог Слонову открыть глаза. Перед собой он увидел перекошенное злобой лицо прапорщика Базанова. В ту же секунду Базанов навалился на поручика, они сцепились как две собаки и рухнули в грязь.
Из дальнейшего в памяти Слонова отложились только бессвязные обрывки. Он помнил тяжелое гнилостное дыхание на своем лице и ощущал корявые пальцы, вцепившееся в горло. За это поручик со злобой вцепился оставшимися зубами в мокрую и холодную ткань Базановской плащ- палатки. Потом уже Слонов, рот которого был забит волосами прапорщика, выкручивал руки Базанову. Противник вырвался и началась рубка на саблях. Чем она кончилась? Было черное ночное небо, с которого непрерывно лил дождь, смывая не успевавшую остановиться на лице кровь, то размягшую и почему-то теплую землю, которая набивалась ему в рот, глаза и уши.
Слонов попытался открыть глаза и наконец понял, что в живых остался именно он. Сквозь кровавую пелену он увидел туманное расцветное небо… У его ног лежала какая-то бесформенная туша, покрытая изорванной тканью. Слонов понял, что это изуродованный до последнего предела труп прапорщика Базанова.
Прошло немало времени, прежде чем Слонов нашел в себе силы встать. и подползти к прапорщику. Поручик пристально осмотрел его на коленях и закрыл глаза своему бывшему врагу. Ибо все в этом мире бывает бывшим.
Слонов все время чувствовал, что что-то изменилось, то ли в окружающем мире, то ли в нем самом. Наконец, он осознал, что у него нет правой руки. Кое-как перетянув обрубок, из которого вовсю сочилась кровь, он встал и пошатываясь, пошел в сторону дивизионного лагеря.
62
Когда Блюев подбежал к палатке, вокруг нее уже столпилась вся дивизия. Солдаты пришли попрощаться со своим комдивом и посмотреть, как Секер мечется на обструганных досках, как изо рта его идет кровавая пена.
— Ну вот, теперь, кажется, все, — сказал поручик Адамсон, снимая мятую фуражку.
Все разрыдались. Никто и не заметил, как к одру протиснулся поручик Слонов, весь в грязи и покрытый многочисленными скверными ранами. Лицо Слонова отталкивающе пугало свежими царапинами, к тому же у поручика не было правой руки по самый локоть. Он бережно прижимал обрубок к груди. На намотанной гимнастерке проступала бледная кровь.
— Да что же это! — закричал неожиданно зычно Слонов. — Комдив, отец ты наш!.. Никак помер?
Секер лежал неподвижно, откинув изможденную голову. Бледность мертвеца стала покрывать его умное аристократическое лицо. Слонов безумными глазами посмотрел по сторонам.
— Какими были последние слова отца нашего, комдива?
— Он снова сказал, чтобы мы шли через лес, и там есть сарай один… А еще он сказал, чтоб мы похоронили его, — тихим гробовым голосом ответил мрачный Адамсон.
Слонов со стоном опустился рядом с Секером. Минуту он пристально смотрел на его лицо, а потом закрыл ему глаза, двумя имперскими пятаками. как недавно закрыл глаза прапорщику Базанову.
— Надо бы снять с него посмерную маску, — тихо сказал корнет Блюев. Одну тебе и одну мне.
Адамсон невозмутимо посмотрел на него и улыбнулся:
— Эх, Блюев! Блюев ты и есть, потому что вечно Блюешь, как Слонов…
Блюев фыркнул и отвернулся.
63
Уже вторую неделю, повинуясь завещенному приказу Секера, дивизия пробивалась через чащу Тульского леса. Тяжелые пулеметы, повозки и лошадей пришлось бросить уже на втором привале. Впереди, чередуясь, шли поручик Адамсон и корнет Блюев с топорами и прорубали просеку в вековом еловом лесу, плотно переплетенном кустарником.
След в след за ними двигались цепочкой около сорока гусаров и пехотинцев. Поручика Слонова, ослабевшего от потери крови, несли на носилках два солдата. Всей дивизии уже было известно о его подвиге, потому что только об этом он и рассказывал все последнее время. Наконец он стал как бы воплощением боевого духа полковника Секера, и его слушали почти что с благоговением.
Глядя на это, поручик начинал нудно капризничать и требовать сидра, на что Блюев постоянно матерился, оскорблял его и заматерел уже окончательным образом. Сидра не было и корнет Блюев жестоко страдал. Только ожесточенная рубка деревьев доставляла ему некоторое облегчение, позволяя ему забывать о ежеминутной жажде. Когда дивизия снова встала на ночлег, он прилег возле разведенного костра и проклял свою долю.
Этой же ночью, когда все уснули от усталости и голода, корнет Блюев тихо ступая на мысках, поднялся, собрал провизию в вещмешок и подло дезертировал. Он пошел обратной дорогой, но очень скоро сбился с пути и стал угадывать части света по каким-то запутанным признакам.
Он шел очень долго, но из леса так и не вышел. И никто из дивизии Секера не вышел из этого страшного леса.
По крайней мере, авторы не нашли никаких документов в архивах Империи, которые бы опровергали это заключение.
"ДИВИЗИЯ СЕКЕРА В БУНКЕРЕ"
Неутвержденный Со-Авторами вариант окончания хроники "Дивизия Секера" и самой книги «Фронты»
(*) В этой части Со-Авторы знакомят читателя с новыми данными, обнаруженными в имперской Канцелярии.
64
Когда взошло солнце, Блюев вышел из страшного Тульского леса. Лес, таким образом, кончился, и корнет Блюев уставился на странное сооружение, сиротливо громоздящееся посреди бескрайней, заросшей высокой травой, степи. Это был огромный почти квадратный дом, обнесенный забором из колючей проволоки и непонятного назначения. Чем-то это было похоже на океанский лайнер, но корнет никогда не был у моря и не видел кораблей.
