Николай Каланов - Сборник морских баек
«Противник» не смылся, время вышло, застопорили ход, дрейфуем.
А в море штиль, тепло. В небе синева…
Как обычно, вступает в свои права дежурный по кораблю (моя доля, хотя спать хотелось после беспокойной ночи у экрана ГАС).
Объявляю обеденную приборку и обхожу палубу. На баке задержался. Тут у нас молодое пополнение. Из учебки и сразу в море.
Вот салага, показывает пальцем за борт:
— Товарищ главный старшина, к нам катер плывет!
Смотрю: «бог мой, с правого траверза в сторону форштевня несется торпеда!»
Салага:
— Красиво!
Торпеда проскальзывает буквально в шести метрах перед форштевнем и уходит в море. Через 10 мин в кабельтове всплывает — эта «наша» дизельная лодка и в мегафон: «На МПКа-а! Наша торпеда не проходила?»
Как оказалось, у них тоже годки и старшины пошли обедать, а у аппарата осталась молодежь. Их кэп решил попрактиковаться на такой идиллической картине — МПК как на ладони. И с правого борта решил «атаковать», но громко произнес: «Отбой!»
Ну, а молодой пустил торпеду: мол, она же учебная…
Хорошо ввел упреждения на ход.
http://www.47br-ovra.com/flotskie-bayki/iz-serii-bei-svoikh
Автор: Курицын В. И.
Наш флот непобедимЭтот случай произошел на рейде, в заливе Стрелок, где мы после обеспечения государственных или заводских испытаний очередной подводной лодки коротали ночь на якоре и заодно готовились к выполнению своей ПЛЗ.
Все протекало довольно мирно и чинно. После утреннего проворачивания командир БЧ-3, он же вахтенный офицер, руководивший им, готовился к сдаче вахты командиру БЧ-2 и одновременно, стоя на палубе надстройки, на трапе в районе ТА правого борта, натаскивал своих отличников БП и ПП — торпедистов в подготовке к предстоящим практическим стрельбам.
Так что все шло своим чередом, и ничто не предвещало ничего из ряда вон выходящего, корабль и практически весь его экипаж жили своей привычной жизнью, конечно, кроме некоторых персонажей, о которых речь пойдет ниже.
А пока я спустился с утренним докладом в каюту командира, где кроме него также находился и комдив. Мы приступили к уточнению плана на предстоящие сутки, как вдруг произошло нечто странное и непонятное, какой-то свист, шум, звуки, похожие на скрежет металла вперемешку с воплями и матом и… тишина. Мы разом выбежали из каюты, командир — на ГКП, я же на шкафут, через офицерский коридор.
На своем пути на шкафут и обратно я наблюдал следующую сцену, точнее, не одну, а множество сцен, каждая из которой была более красочной и еще более неправдоподобной, чем ранее увиденная, но, безусловно, все они были объединены одним общим замыслом, которого не было ни в одном суточном плане.
В третьей каюте командир БЧ-2 с одной стороны пытается безуспешно бороться с неожиданно свалившимся на него умывальником (вид у него довольно лихой: волосы взъерошены, в одной руке расческа, которой пытается в перерывах между борьбой с умывальником, еще умудриться и причесаться перед тем, как заступить на вахту, а второй же свободной — толкает умывальник на свое законное, предусмотренное проектом, место), а с другой стороны он не может понять, что же происходит на самом деле — быть может, все это просто кошмарный сон. Чуть поодаль, на верхней койке сидит в одних кальсонах начальник РТС и смотрит удивленно на сослуживца… Узнав от меня о том, что в наш правый борт въехала наша же торпеда, он не спеша достал папиросу, закурил, а потом сообразив, так сиганул с койки и рванул из каюты (в тех же самых кальсонах), что его могла остановить лишь одна преграда — леерное ограждение на юте, впрочем, если б корабль не стоял на якоре, трудно сказать, где бы он мог оказаться, учитывая невероятную скорость своего перемещения.
В каюте замполита его дублер — «переподготовщик», честно отработавший все учебные сборы и практически после этого выхода в море убывающий в свою гражданскую жизнь, сидя верхом на торпеде пытается успокоить гражданского специалиста — настройщика штурманской аппаратуры, который еще несколько дней назад опаздывая на вечерний катер, напросился с нами в город до топливного пирса, куда должен был следовать наш корабль перед выходом в море. Но, естественно, что-то изменилось в планах и вместо топливного пирса корабль, а вместе с ним и гражданский специалист попали прямиком на обеспечение ПЛ. Сначала я не мог понять, с кем же разговаривает дублер замполита, а потом заметил на переборке еле выдававший себя силуэт. От страха он не только вжался, но и практически слился по цвету с переборкой, недавно выкрашенной провинившимся перед замом боцманом в непонятно-бледный цвет. На его лице было написано лишь одно — «хрен кто оторвет меня от этой переборки и приблизит хоть на сантиметр к торпеде, пронзившей каюту».
В это время из столовой в коридор выползали старшина команды газотурбинистов и кок-инструктор, где они, кстати, совершали «двойное» нарушение воинской дисциплины: во-первых, отсутствовали на проворачивании, а во-вторых, ели яичницу с колбасой в неурочное время. К слову сказать, вид у них был не такой уж и боевой, как буквально несколько минут назад, они стонали, но, примерно так же, как заправские пехотинцы привычно преодолевают минное поле, ползли вверх по коридору в сторону амбулатории. Конечно, не каждый день и не всем подряд торпеда делает переломы ноги, так что в славную историю нашего корабля они вписали себя, безусловно. Немного позже, уже находясь в амбулатории, где им фельдшер влил по конской дозе обезболивающего, когда корабль на «всех парусах» несся к пирсу в Стрелок, главный газотурбинист все причитал: почему так медленно, нельзя ли идти быстрее, на что я ему отвечал (пытаясь поднять у подчиненных боевой дух): «Вот если б у нас была в строю турбина, за которую ты, как старшина команды, несешь ответственность перед советским народом и коммунистической партией, мы могли б идти в два раза быстрее». Он немного успокаивался, а иногда даже рвался в машину ремонтировать турбину…
История была бы не до конца рассказанной, если б мы не вернулись в каюту замполита. Как только корабль встал к пирсу № 2 в б. Абрек, а ютовая партия еще не успела установить трап, почти бездыханный и бледный, как белая эмаль из кандейки нашего боцмана, настройщик вдруг неожиданно для всех присутствующих воскрес, оторвал себя от переборки и, пролетев над палубой и еще неустановленным до конца трапом, исчез где-то в районе КПП (кто-то из матросов потом говорил, что ему предлагали идти во Владик на корабле)…
И все же самым мужественным моряком в этой истории оказался дублер замполита. Когда его сняли с торпеды, у него оказались сломанными обе ноги, а поэтому его досрочный «дембель» оказался под угрозой и он еще целых полгода залечивал боевые раны, но ему будет о чем рассказать своим внукам…
Анализируя изложенное выше, еще раз убеждаешься, что наш флот непобедим: думаем об одном, планируем другое, а выполняем третье.
http://www.47br-ovra.com/flotskie-bayki/bei-svoikh-chuzhie-budut-v-strakhe
Автор: Шегунц Г. А.
Женская ветошьКорабль связи. Северодвинск. Ждут комиссию из адмиралтейства, ну и соответственно всем, в том числе и механикам, приказ — драить все, чтоб дизеля блестели. Задача нереальная. Выдали им новую ветошь, с земли завезенную. А ветошь, надо сказать, попалась — панталоны, трусики, бюстгальтеры, даже подвязки с рюшечками были.
Ну, морячки часок поработали — и амба. Достали мафон, водочки из кают в отсек принесли — пошел у них дым коромыслом. В разгар гуляния кто-то предлагает — а давай эту ветошь на себя примерим. Идея была воспринята на ура. И понеслось!
Все эти трусики, лифчики, панталоны бравые парни понадевали прям поверх промасленных комбинезонов — зрелище веселое. Ржут, прикалываются, водку пьют. Музыка. Ляфаня подходит к главному трапу в подвязках и лифе — смотрит на него кепер сверху смотрит, и глаза у него по полтиннику. А за кепером — комиссия. Он в чем был, так и вытянулся честь отдавать…
Опосля все честь отдали…
Офицерская бескозыркаВсем известно, что матросы всем головным уборам предпочитают бескозырки. А у бескозырок есть ленточки. Происхождения ленточек никто не знает, версий ходит множество. Я думаю, что это компенсация за отсутствие козырька. К концу службы матросы и старшины сильно расслабляются, постоянно спят, пьют и готовятся. Офицеры носятся по шкафутам: где матросня проклятая? Где рабочая сила? А сила — в кубрике.
И вот прибыл на корабль молодой офицер, старший лейтенант Лейкин, весь в значках, звезды горят на погонах, усы растут. Скатился он по трапу и прямо в наш кубрик, прямо в секцию плюшевой игрушки: давай орать зычным тенором.
