Чжан Тянь-и - Записки из мира духов
Г-н Сяо и Цзян Соевая Подлива тяготели к партии восседающих, Сыма Си-ду склонялся к корточкистам. Стороны спорили до хрипоты. Назревала ссора. В конце концов обратились ко мне, но я им ничем не мог помочь.
- Хватит унылых споров.- Сяо Чжун-но хлопнул Си-ду по плечу.- Не будем омрачать нашу дружбу.
Они пожали друг другу руки, и на этом спор прекратился.
- У господина Ханя может сложиться неверное представление,- улыбнулся Сыма Си-ду.- Нас эти разговоры просто развлекают.- Мы ведь литераторы и политики не касаемся.
- А что слышно о знаменитом поэте? - вспомнил я.
- Он прислал телеграмму с отказом. Мол, вторично испытывать судьбу не станет. У Kitan несколько странный характер.
Делаю выборку из сообщений вечерних газет. Уполномоченные Ассоциаций района свою миссию выполнили и сегодня в 4 часа пополудни отбывают на скоростных самолетах для доклада на местах. В интервью корреспондентам двое уполномоченных заявили, что исход дела произвел на них весьма благоприятное впечатление и они вполне удовлетворены, ибо еще больше уверовали в правосудие района и в то, что народ испытывает глубочайшее отвращение к войне и всеми силами души стремится к миру, и прочее и прочее.
День любой...Чжун-но ворвался в мою комнату, когда я еще лежал в постели.
- Скорее одевайся.
- Что случилось?
Он засмеялся:
- Чрезвычайное событие. С утра звонил простолюдин Лу.
- Опять собрание?
- Не совсем. Лу просил нас присутствовать на сессии Парламента: сегодня выродки-корточкисты намереваются официально выразить вотум недоверия правительству и обратиться к нему с запросом. И не с одним. Партия готова дать им достойный ответ. Простолюдин Лу просит нас поддержать партию в качестве наблюдателей.
Я стал не спеша одеваться.
- Скорее, скорее! - торопил он.- Сегодня предстоит жаркий денек. Вот увидишь. Для вящей убедительности Пань Ло пригласил пятьсот военных, сочувствующих партии восседающих.
Мы явились за четверть часа до начала заседания. Все выглядело торжественно и внушительно: у входа в Парламент вытянулась вооруженная военная полиция, она же заполнила зал заседаний - личная охрана Генерального Президента Ба, как мне разъяснили. Особенно много духов набилось в ложи для наблюдателей и гостей. Женщин было немало. Количество военных не ограничилось пятьюстами; корточкисты тоже позаботились об усилении своих рядов: на головах их переодетых парней красовались круглые шапочки с бахромой, на ногах были надеты туфли для баскетбола или бутсы. В руках они держали флажки. Пань Ло и Лу Юэ-лао находились среди наблюдателей. Несколько сот корреспондентов метались по зданию.
Бой часов. Начинается.
И тотчас же член Парламента от партии корточкистов делает запрос:
- Сегодня в Парламенте какая-то странная атмосфера, в высшей степени оскорбительная для почтенных парламентариев...
- Rah, Rah! - вопят переодетые военные от корточкистов. Оратор продолжает:
- В чем двусмысленность положения? В них!-И он указывает на вооруженных полицейских.- Господа! Члены Парламента не настолько дурны, чтобы против них принимались меры предосторожности!..
Поднимается Ба Ба-сюн:
- Это охрана Генерального Президента Ба.
- Неужели Генеральный Президент опасается покушений со стороны членов Парламента?
Некий огромного роста детина в черном, член Парламента от партии восседающих, орет:
- Дитя мое, ты этих дел не касайся. Делай свой запрос, и тебе подробненько ответят.
Другой корточкист взвивается от возмущения: он считает подобную манеру речи недостойной члена Парламента.
Между тем первый оратор продолжает говорить: его запрос касается главного. Если на него не будет дан удовлетворительный ответ, обсуждение остальных проблем бессмысленно.
- Ну-ка, ну-ка, дитя мое,- субъект в черном, выпятив грудь, встал перед оратором,- давай повтори еще раз!
- В чем дело? Уж не собираешься ли ты меня бить?
- Именно! Как отец свое неразумное дитя!
Хряст!
Член Парламента от партии корточкистов отлетает в сторону на несколько шагов, чехол от удара срывается с носа и падает на пол, ленточки, которыми он привязывался к ушам, рвутся. Пострадавший в крайнем замешательстве: на его лице, ничем не прикрытом, торчит громадный желтый - нос!
Парламент взрывается хохотом, некоторых от смеха скрючивает, другие изо всех сил хлопают в ладоши.
Гости - дамы в ложах для наблюдателей в силу врожденной стыдливости заливаются краской и, прикрыв глаза платочками, устремляются к выходу.
- Славно! Славно!.. Верхнее место!
- Что за чудо оно у него!
Все вперемежку - хлопки, хохот, улюлюканье.
- Hurrahhurrahhurrah! Hurrah, Hurrah, Hurrah! Rahrahrah...-это стараются ребята Пань Ло.
Овация.
- Хахахаха, давайте-ка детально изучим могучее верхнее место члена Парламента Пу!
Несчастный Пу судорожно хватает с полу чехол, желая водворить его на место, но обидчик в черном вырывает чехол у него из рук и рвет в клочья.
И тогда, громко ругаясь, корточкист кидается на восседающего.
- Rah rah rah...
Вдруг кто-то из восседающих громким голосом запевает:
Отобрали чехол, как вернуть его...
О, мужчина,
Убеждаем не учиться у низов...
- Хороша! Хороша песня!
- Encore! Encore!..[20]
Посрамленного парламентария тесным кольцом окружают коллеги. Восседающие норовят прорваться: они вытягивают руки, стараясь дотронуться до носа г-на Пу, и громко хохочут.
Стороны дубасят друг друга, кричат военные из обоих лагерей.
- Утихомирьтесь! - на трибуну торжественно входит Чжу Шэнь-энь.- Именем всемилостивейшего Христа нашего взываю: утихомирьтесь!
Только через некоторое время он может начать свою речь.
- Я не держу ничью сторону, я не вхожу ни в какую партию и потому желаю сказать несколько слов... Сегодня собрание наше, к горю нашему, снова прошло бесплодно; и к тому же мы лицезрели постыдное действо, невиданное с сотворения мира. В сане своем, именем всемилостивейшего Христа нашего взываю: возродите величие члена Парламента...
Он делает паузу.
- Ныне в сем зале совершено деяние нижнеярусников. Мы обязаны за это покарать... Член партии корточкистов потерял чехол и обнажил верхнее место. Вязать наглеца! Схватить и арестовать должно и того, кто сбил чехол...
Под улюлюканье и ругань собрание расходится.
Тех двоих, о которых пекся Чжу Шэнь-энь, схватить в зале было невозможно, так как это могло оскорбить достоинство парламентария. За порогом здания их связали, как свиней, и унесли.
Члены Парламента, награждая друг друга тумаками и оплеухами, выбирались из зала. Пятеро-шестеро в штатском расчищали дорогу для простолюдинов Лу и Паня. Однако у самых дверей они замешкались, кто-то подскочил к Лу Юэ-лао и влепил ему пощечину.
Г-на Сяо чуть не хватил удар, его лоб стал мокрым.
- О небо, пощечину простолюдину Лу!
В суматохе преступника опознать не удалось; вероятно, это был кто-нибудь из корточкистов.
- Дело идет к великому хаосу,- бормотал Чжун-но,- публично дать пощечину, какой позор!
Тут только он обнаружил, что мы уже сидим в машине.
- В резиденцию простолюдина Лу,- приказал он шоферу.
- И часто в Парламенте бывают драки?
- Скандалы бывают, но то, что случилось сегодня, беспрецедентно. В довершение ко всему, пощечина простолюдину Лу!.. Я должен выразить ему сочувствие.
Он нахмурился:
- Поезжай быстрее!
В резиденции простолюдина Лу собрались крупные деятели партии, были тут и Пань Ло, и Чжу Шэнь-энь.
- Как самочувствие? - спросил г-н Сяо.
- Шуму много.- Простолюдин был в ярости.- Никогда меня так не срамили, никогда.
-- Обсудим, все обсудим.- Тон Пань Ло был спокойный.- В конце концов после роспуска Парламента все станет на свои места.
- Осмелюсь ручаться, все станет на свои места,- влез в разговор Чжу Шэнь-энь.
- Неслыханное дело! - это говорил Пань Ло. - Публично оскорбить простолюдина, неслыханное дело!
Пань Ло в задумчивости кружил по комнате. Через несколько минут он неожиданно остановился и отчеканил:
- Решено, издадим Указ о роспуске Парламента.
Ба Ба-сюн приказал секретарю составить проект Указа. Через два часа Генеральный Президент поставил свою подпись, и Указ был готов. Было решено от имени простолюдинов Лу и Паня, возглавлявших соотечественников, просить правительство одобрить Указ о роспуске Парламента.
С лица простолюдина Лу сошла грусть. Он приказал главному Начальнику кухни распорядиться насчет банкета; Начальнику погребка выдержанных вин было велено извлечь четырехтысячелетнее вино, которое изготовил сам император Юй[21]. Это, конечно, тоже была одна из достопримечательностей его уникальной коллекции.
В ожидании банкета Лу Юэ-лао потчевал нас семечками марки "Наследник престола".
- Получена шифровка,- доложил начальник радиошифровального Отдела и протянул простолюдину Лу пакет.
