Георгий Дзюба - Во всём виноват Гоголь
— Человек я — Петрович, Петрович я, Афанасий! — ещё больше напрягся Бронькин и резко замолчал. Он уже не первый год в нужных случаях умело прикидывался недотёпой и неудачником, хотя в местных баталиях давно прослыл хитроумным и изворотливым пиарщиком и стратегом. Так он действовал и сейчас. — Авось этот балаган в какую-то привлекательную сторону да и проберётся…
— Именно Афанасий вы, и не более того. И человек вы, вижу это и даже замечаю, весьма начитанный. А меня пружинит бизнес господина Чичикова, — снова нахмурился клиент. — Как говорится, метода его многотрудного дела, состав совета директоров, штаты и риски, чистота негоций, модель достижений и погрешностей, если случались. Нужны его экономика и финансовый результат. Из ваших же слов происходит, что теперь мне и души эти неживые тоже требуются?.. То есть душ похождение? Если дадите гарантии мне твёрдые, что во второй книжке, что в томе не первом сочинений ваших всё про Чичикова правильно изложено, то я беру именно этот том № 2 и можете упаковать его вместе с душами.
— Ну что вы, Павел Иванович! Я это утверждаю и опять-таки клянусь. Души никогда бесполезными не бывают, — притворно засуетился Бронькин. — Синхронно прошу вас — возьмите всё! Оба тома! Я ж не могу крошить комплектность Гоголя. Мы ж полугосударственное учреждение типа закрытого типа. То есть мы чуть ли не бюджетники! У нас здесь трудовые книжки обслуживаются родной дочери от первого брака первого заместителя мэра города Аделаиды Софроновны «…с тремя золовками, Марьей Гавриловной, Александрой Гавриловной и Адельгейдой Гавриловной»; свояченицы прокурора Тугрикова Динара Франковича — Катерины Михайловны и её внучатых сестёр Розы Фёдоровны и Эмили Фёдоровны, родной невестки главного судьи с племянницей, сводной сестры (хотя болтают, что жены бывшей) начальника всей полиции, и сынок их тоже к службе безопасности нашей приписан… Да всех и не упомнишь, хотя они у меня и переписаны, что понятное дело. У нас же всякая копейка к жалованью пристроена! Кому ж мы всунем первый том без вашего второго? Меня ж ужесточат критикой и заплюют неверием и непрофессионализмом! Без нашего вождя господина Мудрецова такая продажа несбыточна. Пряная наша Айгуль целиноградская — да! она может и это решить. У неё о-ч-ч-ень значительное влияние на Петра Октябриновича, или Петрушку, как мы его за глаза называем. А меня такими замечательными аргументами, как у Айгуль, в силу того, что я не баба, природа не наделила.
Тут он хотел было напустить ещё больше мглы, чтоб как-то прибрать инициативу к рукам, однако внезапно замолчал и вдруг неожиданно придумал: — Кстати сказать, Павел Иванович! Да, кстати доложить вам… Спешите осознать! Докладываю голосом! Одно время я глубоко изучал биографию и жизненный путь незабвенного господина Чичикова Павла Ивановича, созданного товарищем Гоголем Николаем, и знаю, что в предлагаемом нами заодно томе № 1 тоже ведь отражается поголовный бизнес. Бизнес господина-товарища полковника Чичикова, как мне обоснованно кажется, вылез практически из-под шинели первого тома Гоголя, — теперь уже огненно-жёлтым цветом рекламы одухотворённо просиял Бронькин и хитро замолчал. А в лице посетителя тут же показалось ему «…какое-то напряжённое выражение, от которого он даже покраснел». «От этого всей комнате сообщался какой-то чудный полусвет», впрочем, ужасно неестественный.
— Гм, вы заявляете, что бизнес вылез из-под шинели первой книжки? Красиво придумано, — протянул Павел Иванович и снова открыл серебряную табакерку с фиалками для приведения нервов к порядку. Посетитель снова над чем-то глубоко задумался и, не прерывая своих глубоких мыслей, приказал подать себе чаю…
Афанасий Петрович трусцой метнулся куда-то в сторону, но вскоре воротился и уже прогулочным шагом с потёртой командирской сумкой через плечо. Клиент в непрочной задумчивости «…сидел в жёстких своих креслах, тревожимый мыслями и бессонницей». Сидел, поместившись в них как бы ненадолго, хотя минуты текли неспешно. Тут как тут в фиолетовой блузке с рюшами и пайетками, с подносом и с вызывающе-легкомысленным макияжем на лице подлетела Зухра. Забренчала между ними посудой, жеманно, вроде как ненароком, ткнула в плечо клиента левой грудью и что-то ему сбивчиво прошептала. Впрочем, до ушей Бронькина всё же донёсся номер её домашнего телефона, известный и без того любому порядочному и небедному посетителю книжного отдела экономики и финансов их учреждения. Павел Иванович снова поалел и что-то коротко и мягко ей буркнул, а потом ещё и демонстративно резко резанул: — С молоком!
Приятная во всех отношениях дамочка в одной чашке замешала кофе, в другой — чай. В обе плеснула молока и с кокетливой улыбкой растаяла среди книжных развалов нового реализма и эротических фантазий на магнитных носителях. Клиент захватил себе вторую чашку, а Бронькин задумался… — Судя по сервизу из первой приёмной и свежим пряникам и, конечно, не без участия бухгалтерши Лизки, на него задумана уже новая подстава, и в предстоящей схватке с ними, перевести пенальти на угловой удар будет непросто. А судя по результатам прошлых историй Зухры с мужиками при деньгах… — Бронькин задумался ещё глубже, но ничего порядочного себе о том, на чью мельницу она сейчас плеснёт, так и не выдумал, а потому жёстко и непривычно цинично мысленно выругался…
— «Вы, кажется, человек довольно умный, владеете сведениями образованности. Ведь предмет просто: фу-фу», — клиент громозвучно высморкался и с журчанием горного потока втянул в себя напиток от заведения. — Конечно, я мог бы взять и ненужный мне том. Но жизни долг священный учит, что любая копейка на конце полный рубль имеет…
Тут Бронькин уже бесповоротно удостоверился, что «…Павел Иванович как-то особенно не любил выпускать из рук денег…», а в крайнем случае, видимо, предпочитал расставаться с ними не сразу, а взвесив хорошенько и откладывая платежи как-то на потом.
— Расколоть Гоголя не могу. Это вам не комиссионная лавка и не аукцион невиданной щедрости, — зло упёрся Бронькин, продолжая недоверчиво принюхиваться к остававшейся на столике чашке. — Берите мёртвых на DVD. В роли Чичикова Калягин. Там Удовиченко, Смоктуновский и Золотухин ещё дешевле…
Некоторое время они сидели подчёркнуто молча…
— Что вы там ещё наизучали себе про шинель господина Чичикова, — наконец-таки сорвал безмолвие посетитель и сузил тему. — Что вы мне про бизнес в шинели из первой книжки пытались сообщить?.. А нуте-с, вещайте-ка дальше…
— Тысяча примеров, тысяча! — встрепенулся уже начавший было хоронить всякую надежду на состоятельность клиента и перспективу продаж Бронькин и подцепил со стола книгу. — Не сойти мне с этого места, если это не так! Том первый и пока ещё как бы вам не нужный том открываю! Ага, оглавление… Вот те нате «Игроки» попались: крайне натуральная пьеса и поучительная инструкция.
Для более меткого прицела сообщаю — публика тут интеллигентствующая. Радуга общества гражданского поражает воображение! Полезно извещаю вас и о том, что господин Чичиков (в томе два избранных произведений) в своё время слыл отъявленным спортсменом. Со слов Арнольди известно, что в утраченном по вине Гоголя манускрипте недописанного тома всей поэмы Чичиков состоял отличным шахматистом. В шашках всегда тоже разбирался, в бильярдной игре никогда промаха не давал, с картами дружил неизменно в случаях симпатично образовавшегося сопутствующего коллектива…
А в пьесе Гоголя, что «Игроки» называется (том один), обделана такая затея. Приличный шулер в трактире засекает штатно вооружённых игральными картами лиц, анализирует ситуацию и принимает решение оставить их с носом, опираясь на свой личный талант и дар сказочно отшлифованной им краплёной колоды. Те, вообразите себе, оказываются сплочённой и нацеленной на результат бригадой картёжных гастролёров. Они ещё более профессионально тренированы к поединкам и знакомы даже с тайнами системы Станиславского. Гастролёры искусно разыгрывают с приличным шулером свой спектакль. А в финале возникают отменные ребята авторитетного вида: подставной помещик, его сынок, приказной чиновник, ещё кто-то, не помню… Суть в том, что совместно с этими корифеями азартных игр шулер легко выигрывает у помещичьего отпрыска двести тысяч денег, однако всё подстроено таким макаром, что в итоге он как раз и теряет восемьдесят тысяч — нажитых им ранее рискованным трудом…
Здесь не абсолютно целомудренный бизнес, — застенчиво опустил веки гвардии капитан, — но не к столу будет мной сказано, — снова поднял он веки и взглянул на жующего посетителя, — для жизненного опыта бриллиант. Так сказать, битва бизнесу в науку, а знаниям в жилу. Если такое дело замахорить и взбредёт кому-то хоть сегодня, то доходы, как видите, вырастут скорее чужих детей и внуков.
