Ярослав Гашек - Урок закона божьего
Аббат Данулиус устроил роскошную трапезу в честь св. Эвергарда и высокопоставленного гостя – епископа. После усердных возлияний во славу св. Эвергарда епископ сказал аббату: «Итак, св. Эвергард в новой обители. Не мешало бы ему подновиться по этому случаю. Велите его вымыть. Я вам дам адрес живописца, который прекрасно реставрирует иконы. Ваш Эвергард будет совсем, как новенький. Вот увидите».
И в монастырь был призван популярный реставратор икон, мастер Готхард из Вены. Перед образом поставили леса и натянули холст, чтобы живописец не упал.
– Ну как? – нетерпеливо вопрошал аббат.
– Завтра будет готово.
Назавтра, после обеда, мастер Готхард объявил, что образ протерт луком и выглядит, как новенький. Монахи с аббатом во главе направились взглянуть на обновленного святого. Сняли холщовую покрышку, живописец провел по образу губкой, смоченной в уксусе, и отец Данулиус с отчаянным криком отпрянул и грохнулся в обморок.
С образа св. Эвергарда на него глядела св. Екатерина, растянутая в голом виде на крапивном ложе...
В Бацкове вам теперь укажут пустое место в монастырской церкви, где висит табличка:
«Св. Эвергард. Вознесся на небо».
Вы услышите историю о диву достойном чуде св. Эвергарда, который таинственной метаморфозой заявил о своем нерасположении к дальнейшим переездам.
И в Бацков по-прежнему валом валят верующие, бойкотируя Фришту, ибо бог лишил ее чудотворной иконы.
О святом Гильдульфе
Тирольское селение Обервашберенталь раскинулось у перекрестка двух дорог. Само по себе это обстоятельство не представляет ничего достопримечательного, но на том перекрестке стоит столб, а на столбе – изображение человека с бичом в руке. Под этой фигурой надпись: «Святой Гильдульф, молись за нас, грешных!»
Образ этот не лишен занимательности, поскольку святой Гильдульф указывает своим бичом на селение Унтервашберенталь, как будто грозит ему. Примечателен он и тем, что нарисовал его бродячий подмастерье-полировщик, когда оказался в неоплатном долгу у старосты Обервашберенталя – содержателя местного трактира. Не будучи в состоянии расплатиться, он очутился перед выбором: либо послушаться старосты и нарисовать какого-нибудь святого, который грозил бы бичом Унтервашберенталю, где все село – «сплошь бандиты и враги обервашберентальцев», либо отправиться в тюрьму.
Бедняга предпочел первый вариант и нарисовал святого. Когда же работа была закончена и его спросили, как звать этого святого, он оказался в большом затруднении. Но тут, на счастье, парень вспомнил, что в Линце у него есть дядюшка по имени Франц Гильдульф; трясущейся рукой вывел он тогда под своим творением: «Святой Гильдульф», а приходский священник приписал к этому по-латыни: «Молись за нас, грешных!»
Но главное заключалось в том, что дядюшка бродячего подмастерья сразу стал святым, а жители Обервашберенталя были введены в заблуждение, так как обращались со своими молитвами к святому Гильдульфу в непоколебимой вере, что такой святой действительно существует.
Однако священник вражеского селения Унтервашберенталь, изучив святцы, установил, что Гильдульфа там нет.
Обервашберентальцы восприняли это как оскорбление. И их священник (который и раньше был личным врагом своего коллеги из Унтервашберенталя, потому что, когда играл с ним в пикет, всегда проигрывал) в ответ на оскорбительное утверждение соседа торжественно провозгласил, что святому Гильдульфу вовсе и не обязательно быть в святцах: совершенно достаточно того, что он вместе с другими избранными радуется на небесах, а на перекрестке грозит бичом Унтервашберенталю. А, в конце концов, пусть в этом безбожном гнезде говорят, что хотят, хотя бы и вместе со своим духовным пастырем, который жульничает при игре в пикет, – святой Гильдульф будет и дальше ходатайствовать за всех, кто горячо помолится перед его образом и опустит свою лепту в церковную кружку, прикрепленную к столбу.
Каждую субботу причетник вынимал из кружки деньги, и унтервашберентальцы говорили, что священнику понадобились денежки для карт. Все это было им совсем не по нутру. Святой Гильдульф начал успешно конкурировать с их святым, установленным на их перекрестке, – со святым Вольмаром, которого обервашберентальцы сразу перестали почитать, как только обзавелись собственным святым.
Они теперь с презрением смотрели на святого Вольмара и, проходя мимо, не останавливались, как раньше, чтобы попросить блаженного настоятеля из города Болоньи хранить их скот от порчи, падежа и мора.
Зато к вечеру, когда солнце в последний раз окрашивало снежные вершины Альп, когда коровы на горных пастбищах, звеня бубенчиками, укладывались на ночь в загонах, тогда они останавливались перед святым Гильдульфом и горячо молились, чтобы провел он их счастливо этой грешной жизнью к вечному блаженству, чтобы могли они после смерти вечно радоваться...
– Храни, святой Гильдульф, нас и наш скот от порчи и мора! Молись за нас, грешных! – просили они и назло своим соседям весело горланили свою тирольскую: «Голарио, голарио! Голари, голари, голарио!»
Что тем оставалось делать? Пить со злости по своим трактирам и ругать святого Гильдульфа. Нет, дальше так продолжаться не могло. Святого Гильдульфа нужно было чем-то унизить. Некоторые пугались: зачем его оскорблять публично? Заднюю калитку всегда нужно оставлять открытой на случай отступления. А вдруг – не дай бог! – Гильдульф и на самом деле существовал?!
Само собой разумеется, что этим половинчатым врагам чужого святого, этим трусам поразбивали головы.
Унтервашберентальский кузнец Антонин Кюммели заявил после этой славной битвы: «Я собью спесь со святого Гильдульфа!»
И так случилось, что на следующий день обервашберентальцы нашли своего святого изуродованным: та рука, которая грозила бичом Унтервашберенталю, была замазана черным скипидаровым лаком. Он стал одноруким.
Жители Обервашберенталя, которые видели это, плакали. Плакали старушки и старички, взрослые и дети, плакал и сам священник – плакало все селение.
И в тот же самый день около трех часов пополудни по селению разнеслась страшная весть: кузнецу Унтервашберенталя Антонину Кюммели полчаса тому назад отрезало соломорезкой руку.
Сразу всем стало ясно – произошло чудо. В Унтервашберентале поднялась паника. Священник бросился к старосте со словами: «Святой Гильдульф разгневался!..». Это было страшно. И уже никого не интересовало, что кузнец был пьян, когда так неосторожно засунул руку в соломорезку, и что когда он пришел в себя, то клялся и божился: «Это не я! Я ту руку не замазывал! Провалиться мне на этом месте! Отсохни язык! Это не я! Отец наш небесный, ведь это был не я!»
Кузнецу никто не верил...
IIВскоре кузнец поправился и был осужден судом за святотатство. Все тирольские католические газеты писали о нем как о взбесившемся звере. Напрасно он твердил, что всю ту ночь напролет спокойно спал и что дома у него нет ни капли черного лака. Это не помогало. Дело было настолько ясным, что никакие доказательства его алиби в расчет не принимались. Итальянский орган духовенства опубликовал биографию святого Гильдульфа с указанием даты его смерти.
Иллюстрированные журналы поместили фотографию святого Гильдульфа и однорукого кузнеца-святотатца.
В Инсбруке два еврея-старьевщика разом приняли христианство. Окрещенные евреи-старьевщики поселились в Обервашберентале, основали там торговое дело и начали печатать и продавать открытки с видами его окрестностей.
Срочно требовалось найти поблизости от столба с образом святого Гильдульфа источник лечебной воды. По приказанию священника крестьяне изрыли кругом всю долину, но, к сожалению, никакого источника не обнаружили.
Нужно было перенести столб куда-нибудь поближе к воде. Священник распорядился поставить его в своем саду, около колодца, аргументируя это тем, что там он будет охранен от возможных злодейских покушений. Одновременно он повесил пять кружек при входе в сад, две – на особый столб около колодца, и две добавил к той, которая была под самым образом.
За первую неделю он собрал триста монет, на которые вычистил и облицевал свой колодец. Все свидетельствовало о том, что Обервашберенталь станет притягательным и выгодным местом паломничества.
Даже в Унтервашберентале перестали молиться своему святому Вольмару.
IIIМежду тем осужденный кузнец продолжал твердить, что он невиновен, и был настолько дерзким, что даже подал апелляцию. Это известие вызвало в обоих селениях бурю негодования.
Тут произошла новая неожиданность. Однажды утром святого Гильдульфа нашли глядящим на свет синими глазами, вместо черных, которыми он обладал раньше. Хотя здесь и была всего-навсего лишь обыкновенная синька, но выглядело это необычайно красиво. А через три дня у старосты Обервашберенталя родился мальчик с прекрасными синими глазами, как у отца и матери. В тот же день счастливый отец прибежал к священнику, и, целуя ему руку, взволнованно стал рассказывать:
