Леонид Филатов - Дилижанс
Да, прежде были титулы, а ныне
Лишь беженцы одни — куда ни кинь!..
В котле войны — и шлюхи и графини!..
Г-н Луазо
(хихикает)
Но шлюхи предпочтительней графинь!..
Последнюю фразу Граф все-таки услышал.
Граф
(Луазо, едва сдерживаясь)
Месье, да вы никак хотите ссоры?!.
Вы явно нарываетесь, месье!..
Корнюде
(примиряюще)
Ах, господа, чем длить пустые споры, -
Поможем лучше госпоже Руссе!..
Это предложение приходится мужчинам по душе — каждый давно уже прикидывал, как бы ему попасться на глаза Пышке, не вызвав при этом недовольства собственной супруги, — поэтому толпа кавалеров тут же кидается на помощь барышне, которая укладывает свои вещи в дилижанс… Такое единодушие, конечно же, не остается не замеченным дамами и вызывает довольно бурную реакцию.
Графиня
(ядовито)
У-у, лицемеры!.. Вот ведь что обидно:
О чем бы речь мужчины ни вели,
А глянешь им в глаза — и сразу видно
Их истинную сущность — кобели!..
Мадам Ламадон
Уж мой-то точно!.. Он ведь рос на юге!..
А там, в Провансе, слух у мужиков
Таков, что различает шорох юбки
На расстоянье в тысячу шагов!..
Мадам Луазо
А мой болван — проказливей ребенка!..
Бывало, на секунду отвлекусь,
Гляжу — а рядом с ним уже бабенка!..
Причем — шалава! Боже, ну и вкус!..
Графиня
(с любопытством)
И как же вы с таким живете типом?..
Мадам Луазо
(агрессивно)
Да что с него возьмешь!.. Ведь он не граф!..
А ваш супруг?.. Он графский носит титул, А тоже…
(Кивает на Графа, усердно ухаживающего за Пышкой.)
…не чурается шалав!..
Наконец мужчины укладывают вещи Пышки в дилижанс, после чего усаживают туда и саму Пышку. Выполнив эту, не самую неприятную для себя миссию, мужчины с достоинством возвращаются к своим дамам.
Графиня
(взнервленно)
Я прежде знала это понаслышке,
А нынче убедилась и сама
От этой Булки… Плюшки… то есть Пышки
Руанские мужчины без ума!..
Мадам Луазо
(подчеркнуто громко)
Она ж доступна!.. Всякому прохвосту
Готова дать за горсточку монет!
Г-н Луазо
(мадам Луазо, тихо)
Ведь и к тебе открыт свободный доступ,
Но почему-то очереди нет!
Кучер
(объявляет)
Вниманью отъезжающих до Дьепа
Наш дилижанс отправится вот-вот!..
Пассажиры собираются к дилижансу.
Г-н Луазо
(заглядывая внутрь дилижанса)
Да эта колымага уже склепа!..
Едва ль сюда я втисну свой живот!..
Г-н Ламадон пытается подсадить супругу в дилижанс, та отстраняется.
Г-н Ламадон
(раздраженно)
Я вижу, ты еще неделю кряду
Дурацкий спор готова продолжать!..
Мадам Ламадон
Езжай один. Но я туда не сяду!..
Я не полезу в этот дилижанс!..
Мадам Луазо
(отбиваясь от мужа)
Отстань!.. Соседство с этою особой
Мне обещает сильный дискомфорт!..
Г-н Луазо
(урезонивающе)
Да ты не горячись!.. Сперва попробуй!..
А вдруг привыкнешь?.. Чем не шутит черт?!.
Граф
(возмущенно)
Ах, черт возьми, какие предрассудки,
Какое чистоплюйство, черт возьми!
Как будто городские проститутки
Не могут быть приличными людьми!..
Они добры, отзывчивы и кротки…
Средь них бывают умные весьма…
Графиня
Зато от этой чертовой красотки
Вы все лишились начисто ума!..
Корнюде прыгает на подножку дилижанса последним.
Корнюде
(кучеру)
Что скажете, месье?
(Кивает на пассажиров.)
Как вам, ребятки?
Кучер
(равнодушно)
Обычные. Такие же, как все.
Корнюде
(в зал)
Ну что ж, эксперт сказал, что все в порядке!
Тогда в дорогу!
(Кучеру.)
Трогайте, месье!..
Эпизод второйЗа окошком дилижанса бегут заснеженные равнины Нормандии. Однообразие пейзажа и мерное покачивание дилижанса соответствуют настроению пассажиров: они сонливы и скучны, хотя изредка обмениваются малозначащими замечаниями.
Г-н Луазо
(уныло)
…И эдак нам трястись аж трое суток!
Мадам Луазо
(капризно)
Пусть кто-нибудь расскажет анекдот!..
Все взоры почему-то обращаются к Корнюде.
Корнюде
(виновато)
Я знаю полтора мильена шуток,
Да что-то ни одна на ум нейдет!..
Г-н Ламадон
(философски)
Да, времена сегодня не для шуток!..
Мадам Ламадон
(поддерживает)
Поганые сегодня времена!..
Г-н Луазо
(глядя в окошко дилижанса, тоскливо)
В Нормандии пейзаж угрюм и жуток…
Корнюде
(уточняет)
…Особенно когда идет война…
Графиня всхлипывает, Граф с беспокойством поворачивается к ней.
Граф
Ты плачешь?
Графиня
(грустно)
Плачу. Разве это странно?..
Граф
(успокаиваясь)
Поплачь. Но от рыданий воздержись!.
Графиня
(рыдает)
Ах, Граф!.. Мы уезжаем из Руана,
Где прожили практически всю жизнь!.
Граф
(пытается казаться беспечным)
И что же?! Мы платком ему помашем!..
Но клином не сошелся свет на нем!..
(Делает неопределенный жест.)
Мы там… в туманной дымке… за Ла-Маншем.
Продолжим жизнь. Иль новую начнем!..
Г-н Ламадон
(поддерживая Графиню, драматически)
Какое униженье и обида!.. Разор и беззаконие кругом!..
Король напуган. Армия разбита.
Вся Франция под прусским сапогом…
Г-н Луазо
Да, армии конец. А ополченье…
Там каждый третий — если не второй –
Нуждается в усиленном леченье:
Гастрит, желтуха, оспа, геморрой!..
Г-н Ламадон
(раздраженно)
Сильны вояки, черт бы не видал их!..
А кто они, откуда?..
Г-н Луазо
(хихикает)
О-ля-ля!
Чиновники, рантье из захудалых,
Аптекари, врачи, учителя…
Мадам Луазо
Когда они шагают на ученья,
Я у окна стою и слезы лью.
Смотреть ученья их — и то мученье,
А каково же видеть их в бою?!.
Внезапно в разговор вмешивается Пышка, до этой поры не произнесшая ни звука.
Пышка
(взволнованно)
Боюсь, мои слова высокопарны,
Но это же природе вопреки –
Чтоб шли на фронт не молодые парни,
А слабые больные старики!..
Уж кто оборонять и должен стойко
Отечество — так это молодежь!
Г-н Ламадон
(машет рукой)
От нашей молодежи мало толку,
Один патриотический галдеж!..
Пышка
(растерянно)
Но почему же — мне одно не ясно! —
Лишь только в тех и жив патриотизм,
Кого терзают язва или астма…
Или подагра… или ревматизм?..
Мадам Ламадон
