Андрей Кивинов - Каникулы строгого режима
Когда обоих грузили в старенькую машину «скорой», приехавшую из Потеряхино-2 через час с небольшим, к Сергею подошел один из сержантов.
— А ты чего, его знаешь? — кивнул он на Кольцова.
— Да…
И коротко добавил:
— Чечня…
В больнице, представлявшей собой небольшой одноэтажный деревянный барак, Сергей договорился с дежурным врачом положить привезенных из лагеря в отдельную палату. Так проще охранять.
— Где это их так? — уточнил тот, скорее формально.
— Подрались между собой.
— В милицию сообщать?
Согласно существующим порядкам, персонал больницы был обязан уведомить местные органы правопорядка о доставлении лиц с тяжелыми травмами. В Потеряхино имелся небольшой отдел.
— Не надо… Мы сами… Сумароков выживет?
— Это который тяжелый?.. Постараемся. Придется оперировать. Видно, славная была драка.
— А со вторым что?
— Пустяки. Три ребра, вывих пальца, ушиб печени. Гематомы лица.
— Когда их можно перевезти в Тихомирск? В тюремную больницу.
— Второго хоть завтра, а первого через две недели, не раньше. Если выкарабкается…
Утром Сергей вернулся в больницу. Привез новых конвойных — двух своих бойцов. Вчерашние кемарили прямо на лавочках в коридоре.
Обоих «больных» на всякий случай приковали браслетами к кровати — вдруг те чудесным образом оклемаются и сбегут через окно. Сергей не возражал. Пока не разберется, в чем дело, лучше не рисковать.
В палате стояло четыре койки, но лишних людей перевели — подальше от опасных соседей. Кольцову не спалось. Он лежал на койке с открытыми глазами, отходя от уколов. Правая рука в бинтах, левая в браслетах. Сумароков, похожий на свежеприготовленную мумию с перевязанным глазом, признаков жизни не подавал, но, без сомнения, был жив, иначе находился бы не в палате, а в подвале, в больничном морге.
— Привет. Как ты?
— Нормально. Спасибо, что не убили.
— Да ладно. Ты на мужиков зла не держи. Они ж не знали, что ты ко мне бежал.
Сергей поставил на тумбочку пакет с провиантом и бутылкой коньяка, отстегнул Кольцова от кровати.
— Давай за встречу… Врач сказал, в разумных количествах противопоказаний нет. Лучше всяких анальгинов.
Выпили, не закусывая, по сотке из пластиковых стаканчиков.
— Ну, давай, рассказывай, как тебя в зону занесло. Да еще в строгую.
Кольцов рассказал. То же, что и всем: неудачно дал в морду одному козлу, получил срок.
— Но почему сюда отправили? Ты ж мент!
— Как говорится в старом анекдоте — есть нюанс. Я — бывший мент. В общем, рапортину я написал на увольнение. Задним числом. Якобы за неделю до драки.
— Сильно попросили?
— Нет, сам… Начальнику розыска повышение светило, я подводить не хотел. Он мужик отличный, за нас постоянно вписывался. А тут такое ЧП. Какое уж повышение, на пенсион бы не отправили. А не повысили б его, повысили б другого… Урода одного.
— Погоди, но бывших тоже на спецзону должны отправлять…
— Я тоже так думал… Знал бы наверняка, еще подумал бы насчет рапорта… Но в УФСИНе думают по-другому…
— Бардак!.. — резюмировал Гагарин.
Они выпили еще по сто, вспомнили командировку, где познакомились, живых и погибших. Про то, как мерзли на блокпосту, как, углубившись в лес за дровами для бани, нарвались на засаду и еле выбрались, отделавшись легкими ранениями… Потом перешли к реалиям мирной жизни.
— А ты, значит, здесь зэков прессуешь.
— Не прессую, а иногда помогаю администрациям колоний. При подавлении массовых беспорядков или бунтов.
— Умеючи подавляете, — кивнул Кольцов на мумифицированного Сумрака.
— Так он сам виноват — бузу поднял. Да еще при задержании нашего вырубил.
— Вообще-то ему не резон бузу поднимать. Да и не было у нас бузы особой. Крысу в макаронах нашли, жрать отказались. Кум прибежал в столовку, хай поднял, блатному по морде дал, тот ответил. Вот и вся буза… Кто вас-то вызвал?
— Гладких и вызвал. Мол, зона бунтует, на голодовку села, надо усмирять.
— Развел он вас, похоже…
— Зачем?
— Откуда я знаю? Может, власть показать, пока Вышкин в отпуске. Потом вряд ли получится.
— Он, кстати, и на Сумарокова ткнул, дескать, он зачинщик.
— Да Сумрак вообще ни при чем, его в столовке не было.
— Странно. — Сергей посмотрел на Сумрака. — Ты, кстати, говорил, что ему чем-то обязан.
Евгений поведал о происшествии в карантине, закончив рассказ на лирической ноте:
— Короче, Серега, если товарищ Сумрак не вернется по месту несения службы, мне там тоже ловить нечего…
— Скорей всего, не вернется… Ему лет пять ДП[18] светит за вчерашнее. С переводом в другую колонию. Гладких уже рапорт накатал… А может, и тебя в другую зону перекинуть? Я могу договориться.
— Какая разница? От перемены мест отсидки сумма срока не меняется. Что так зарежут, что эдак.
— Ладно, придумаем что-нибудь, не тоскуй… Я с врачом договорился, он разрешение на твой переезд в Тихомирск только через пару недель даст. А то в тюремной больничке коньячку хрен дадут попить.
Сергей поднялся со стула, вновь приковал Кольцова к койке. За забинтованную руку. Здоровая нужна, чтобы держать ложку и писать стихи, если вдруг посетит муза. Сумарокову хуже, он здоровой рукой прикован, на гипс наручники не налезли. Умрет голодной смертью.
— Браслеты пока снимать не буду, извини… Вдруг какой мудила из управы пожелает на вас посмотреть.
— Без проблем. А в сортир как?
— Мужики в коридоре — крикни, они проводят. Что еще привезти?
— Я подготовлю список на двух листах… Щетку зубную купи с пастой. И станков одноразовых.
— Не вопрос. Выздоравливай.
К вечеру Сумароков пришел в себя. И даже сумел самостоятельно подняться и присесть на койку. Действительно, крепкий мужик. Другой бы после такой мясорубки неделю-другую в коме валялся под капельницами.
Прогуляться по палате ему мешали наручники. Посмотрел незабинтованным глазом на Кольцова, узнал его.
— Здорово, мент, — с трудом прошепелявил он. Странно, что вообще смог заговорить. Челюсть против сапог и дырокола, что лопата против танка. — А где это мы? В карантине, что ли?
Судя по вопросу, память положенцу отбили не окончательно, раз он узнал Кольцова и вспомнил про карантин. Опер в двух словах рассказал про чудесное, практически сказочное спасение.
— Благодарю, — прошептал Сумрак и снова рухнул на кровать.
— Выпить хочешь? Коньяк есть.
— Я не пью.
— Да ладно… Я никому не скажу, если тебе со мной выпить западло.
— Говорю ж, не пью… Совсем. Даже пиво… Чего у меня с потрохами, не слышал?
— Ушиб мозга, челюсти, разрывы каких-то органов, перелом пяти ребер, еще чего-то там. Короче, салат оливье без майонеза. Глаз, кстати, тоже выбили.
— Совсем?
— Не спрашивал. Радуйся, что не оба…
Радовать перспективой нового пятилетнего срока за дезорганизацию работы колонии Евгений Дмитриевич соседа по палате не стал. Тот ведь к дембелю готовился, а тут такая непруха… Не каждый выдержит.
* * *Сергей навещал бывшего однополчанина каждый день, как мог подкармливал и подпаивал. Сумрак с Сергеем не здоровался и в разговоры не вступал, хотя командир «Тайфуна» попытался выйти на контакт и даже извиниться.
— Ты пойми, мужик, меня втемную использовали. Кум позвонил, что в колонии бардак. Неповиновение. Мое дело маленькое — подавить. На тебя показал как на основного. А ты еще сопротивление оказал.
— Иди ты к козе в трещину со своими извинениями, — прошепелявил положенец и отвернулся к стене.
Его уже перековали. Чтобы не кормить с ложечки, сцепили ноги наручниками наподобие кандалов.
С Кольцовым он тоже особо не общался и ни о чем не просил. Не о чем ему с ментом «коляски гонять». Лишь через неделю, когда начал передвигаться (прыгать) на своих двоих и более-менее внятно говорить, обратился с просьбой:
— Слышь, мне позвонить надо. В Тихомирск, на волю. Перебазарь со своим корешом, может, разрешит от лепилы[19] брякнуть. Наверняка тут телефон есть.
Кольцов просьбу выполнил, Сергей снял кандалы и отвел Сумарокова в кабинет к врачу, предупредив, чтобы тот не подбивал своих дружков-приятелей с воли брать штурмом больницу.
— Не дрейфь, я с башкой дружу.
Говорил Сумрак минут двадцать, Сергей дожидался в коридоре. Вышел положенец мрачнее прапорщика, страдающего похмельем, поблагодарил и вернулся в палату.
Через три часа возле больницы остановилась авторитетная иномарка с тихомирскими номерами, и водитель передал охранникам два объемных пакета — «дачку» для Вити. Стражники, как требует строгая инструкция, осмотрели содержимое пакетов и изъяли запрещенные и подозрительные продукты: французский коньяк (запрещено!), английский чай (строго запрещено!), колбасу копченую отечественную (подозрительно!), нарезку рыбную норвежскую (сомнительно!), прибалтийские консервы (взрывоопасно!), бразильский растворимый кофе (перебьется!).
