Владимир Болучевский - Шерше ля фам
– Логично, – машинально кивнул Гурский и вдруг замер, уставившись в пространство невидящим взглядом.
– Чего там еще замечать? – не глядя на Александра, повторил Волков. – Ну, решил бизнесмен от бандитов нами загородиться, ну и нормально. Для этого, в частности, наша структура и существует. Неожиданно крякнул, не успев этот вопрос до конца довести. А жене его, которая вместо него хозяйкой осталась, бандиты милее, чем мы. Ну и флаг ей в руки! Так она, сука, вместо того, чтобы все по-людски сделать, ни с того ни с сего какой-то номер цирковой вместе со своей сестрой двойняшкой провернула. Чем и ткнула меня фейсом об тейбл.
– Чем ткнула? – переспросил Андрей Иваныч.
– Фейсом, – буркнул Петр.
– Ага-а… –понимающе протянул Андрей и отхлебнул пива.
– Ага! – вскинул вдруг взгляд на Петра Гурский, выйдя из ступора.
– Ты чего, охренел? – дернулся Волков. – Чего ты вскрикиваешь? Тут и так, понимаешь, от телефонного звонка в пот кидает, а ты… так и родимчик случиться может.– Он протянул руку под стол за очередной бутылкой пива.
– Слушай-ка,– Александр встал из-за стола, отошел к окну, постоял возле подоконника, глядя на улицу, а затем обернулся, – а где у тебя та фотография, которую ты мне вчера показывал?
– Да вон, там и лежит, на холодильнике, вместе с блокнотом.
– А ну-ка. – Гурский взял фотографию и, держа ее в руках, вышел из кухни.
В гостиной он подошел к телефону, снял трубку и набрал номер. На другом конце электрического провода долго не отвечали. Наконец бодрый голос произнес:
– Ал-ло!
– Серега? Привет, это Гурский. Хорошо, что я тебя застал.
– Конечно, хорошо, что ж плохого. Вот если б я у-умер, ты бы меня тогда уже не застал. И э-это вот было бы плохо. Слушай, говорят Андрей Иваныч в городе?
– Уже говорят?
– Ну ка-а-ак же! Я тут вчера в Доме кино встретил этого… так он говорит…
– Сереж, извини, я тороплюсь, у меня к тебе вопрос: у тебя телефон Мавсесяна есть? Ну, помнишь, он в свое время ювелиркой занимался?
– Так он же умер. Давно.
– Как это?
– Мавсесян? Ювелир? Умер.
– Идиот, я тебя про сына спрашиваю. Я не из дома звоню, у меня тут моего блокнота телефонного нет под руками. Поройся, наверняка у тебя есть. Ты же у нас светский человек, у тебя все телефоны должны быть.
– Ну-у не зна-аю… это ж мне… подожди.
На том конце провода трубку положили на стол, затем послышались удаляющиеся шаги, потом звук шагов послышался вновь и раздался шелест перелистываемых страниц.
– Саша?
– Да, – ответил Гурский.
– А ты знаешь, нет, что-то я не нахожу. А он не уехал?
– Не знаю, я его очень давно не видел. Слушай, Сереж, не в службу, а в дружбу – не смог бы ты мне его разыскать, а?
– Ну вот… а как?
– Город-то маленький. Все всех знают. Наверняка Ванькин телефон у кого-нибудь есть. Мне очень нужно.
– А что, что-нибудь серьезное?
– Да. Очень нужно, и срочно.
– Ну я не знаю, я тут в баньку собрался…
– Сережа, я тебя очень прошу, а?
– Ну… а куда тебе перезвонить-то?
– Записывай, – Гурский продиктовал номер телефона Волкова. – Записал? Я очень жду.
– Но я ничего не обещаю.
– Постарайся, ладно? Я отстираю.
– Ладно, давай.
– Пока.
Адашев-Гурский вернулся на кухню.
– А когда это ты успел засветиться? – взглянул он на Андрея.
– В каком смысле? – не понял тот.
– В том самом. Повсеместно уже говорят, что Андрей Иваныч в городе.
– Кто говорит?
– Берзин, в частности.
– Ну-у… так я же прогуливался. Да и вчера, видимо, сделал пару звонков. Кому-нибудь. А ты привет ему от меня передал?
– Вот еще. Хочешь – сам позвони. Только не сейчас.
– Это непременно, – кивнул Андрей Иваныч.
– А чего это ты вдруг подхватился? – подозрительно посмотрел на Гурского Петр, закуривая сигарету. – Удумал чего?
– Ну-у… не хочу пока говорить. Боюсь сглазить.
– Может, какую противозаконную пакость? – с надеждой спросил Андрей Иваныч.
– Вы сегодня как? Планируете продолжить? – взглянул на приятелей Ада-шев-Гурский.
– А что? – все так же подозрительно спросил Петр. – Ты вот чего, ты у меня смотри… ты если без моего ведома поганку какую замутишь, а тебя потом грохнут… я…
– Мы тебе потом ни глотка не нальем, – очень строго отрезал Андрей Иваныч.– Ни-ни. Так и знай. Живи потом как хочешь.
В гостиной зазвонил телефон.
– Саша! – крикнула из спальни Вероника. – Это вас!
Гурский вышел из кухни, прошел в гостиную и снял трубку параллельного аппарата.
– Здоров, председатель! – услышал он голос Берзина. – Ну что… счастлив твои Бог, записывай.
– Спасибо, Серега… сейчас, – Гурский положил трубку на журнальный столик, вышел в прихожую, взял из кармана куртки блокнот и ручку и вернулся к телефону. – Давай.
– А ты знаешь, кто мне его дал? Никогда не сможешь отгадать… ну попробуй, отгадай!
– Серега, я очень тороплюсь, извини, а?
– Давай, пиши… – Берзин продиктовал номер телефона. – Записал?
– Да, спасибо. Вся моя жизнь у твоих ног.
– Пошел на хер.
– Пока.
Гурский нажал пальцем на рычаг, отпустил и, услышав гудок, быстро набрал номер.
«Только бы был дома, – думал он, слушая длинные гудки, – только бы дома был».
– Алло… – ответил заспанный голос.
– Ивана будьте добры, это Гурский беспокоит.
– Сашка, привет. Надо же… а как ты меня нашел?
– Чего ж не найти-то? В одном городе живем.
– Ну да.
– Слушай, у меня к тебе огромная просьба. Мы могли бы увидеться?
– Когда?
– Немедленно.
– Да я еще толком и не проснулся…
– Ну и что? Я могу к тебе подъехать, если это, конечно, удобно.
– Ну… подъезжай. Только я переехал, записывай адрес.
– Диктуй.
Положив трубку на рычаг, Адашев-Гурский снял в передней с вешалки куртку и, надевая ее на себя, вошел на кухню:
– Андрей Иваныч, вот держи-ка.
– Это что? – Андрей протянул руку и взял у Гурского ключ.
– Это от моего дома. У меня другой есть. Мало ли Петьке уехать куда-нибудь понадобится.
– Ну и что? – Волков поставил стакан на стол. – Пусть здесь живет.
– А если мне вдруг фантазия в голову придет с барышней шумно уединиться? – убирая ключ в карман, взглянул на Петра Андрей Иваныч. – Я же тебя стесню. А у Гурского я поселюсь, заведу семью, детишек нарожаю. Все ж таки своя жилплощадь, отдельная.
– Ты куда? – спросил Гурского Петр.
– Пока это не важно. – Александр вложил фотографию в свой блокнот и убрал вместе с ручкой в карман.
– Почему «пока»?
– Петя, – если я ошибаюсь, то нет смысла и обсуждать, а если ситуация у меня стрельнет, то…
– Как это «стрельнет»? А? Я тебе стрельну, я тебе так стрельну! А ну давай выкладывай!
– Ладно, – Гурский отпер входную дверь, – приводите тут себя в порядок. Я с вами свяжусь.
– Ждем от тебя каблограммы! – крикнул ему вслед Андрей Иваныч, затем встал со стула, вышел в прихожую, запер за Александром дверь и вернулся на кухню.
– О как! – взглянул он на Волкова. – Каково? Видал? С нами уже и советоваться-то не хочут. Мы, выходит, уже просто два пьяных придурка.
– Вроде того… – тяжело вздохнул Петр.
Глава 14
– Ванька, спасибо, ты мне очень помог, – стоя в передней квартиры Мавсесяна, Адашев-Гурский, прощаясь, протянул ему руку.
– Делов-то куча…
– Ладно, счастливо.
– Давай не пропадай.
– Постараюсь. А… позвонить от тебя заодно можно?
– Ну, я не знаю… это будет недешево стоить. – Иван указал рукой на телефонный аппарат.
– Эт-то мы понимать можем. – Адашев снял трубку и набрал номер.
– Да? – ответил Волков.
– Привет, Петр, это я. Ты там как?
– В каком смысле?
– В том самом.
– А тебе какое дело?
– Петя, ну… мне бы нужно, чтоб ты сегодня в форме был.
– Чего это вдруг?
– Может так случиться, что понадобится твоя помощь.
– Что, влип, очкарик? А я предупреждал. Пальцем не шевельну. И еще и добавлю.
– Короче, я тебе позвоню где-то… – Гурский взглянул на часы, – через пару часов, может, чуть позже. Телефон не занимай на это время.
– Слушай, ты… Ты чего, на самом деле во что-то ввязался?
– Да тут, понимаешь, одна интересная такая загогулина вырисовывается…
– Ну? Только короче.
– Это долго. Просто мне нужно, чтобы ты через пару часов не отдыхал уже рылом в салате.
– Да у меня и салата-то на столе нету…
– Вот и хорошо.
– Что, так серьезно?
– Вроде да.
– О'кей. На телефоне Вероника может сидеть или Андрей Иваныч. Звони на трубу, я ее рядом положу. Только, Саня… ты меня понял?
– Все, пока.
– Давай. – Волков положил трубку на рычаг и вернулся на кухню.
– Так вот… – продолжал Андрей Иваныч, обращаясь к Веронике, – ведь раньше – как? Наговорил, например, барышне умных глупостей, и она твоя. Наличие интеллекта и умение небанально излагать имели решающее значение. А теперь…
– А теперь? – прищурилась от сигаретного дыма Вероника.
