Неизвестен Автор - Салон 1-67 - Сборник любительских околоюморных текстов от Anekdot,ru
Колпаков
"о преодолении геронтологических идиом выйдя однажды на берег лазурного моря вдруг я почувствовал что во мне снова сокрыта тайна несчастья и страха и рыжего горя вдруг - я воскликнул "так вот где старуха зарыта!" viveur о кинологической идиоматичности геронтологии точно не помню когда -- точно помню что было нас собралось где-то трое в смятении духа взяли с собою примерно по литру на рыло а на закуску -- я знал где зарыта старуха дружба в вопросах закуски увы не порука из-за закуски и вышла-то собственно драка и на старуху как видно бывает проруха там оказалась зарыта всего лишь собака
Story Teller
"Старость - не радость, а средство передвижения!" viveur ... Выйдя на старый балкон после ночи, пропитанной запахом оподельдока, Мрачно взираю на мир, над которым на две возвышаюсь сажени я; Вижу забор, на котором под розовым кукишем криво приписано сбоку: "Дуля - не пуля, а знак уважения!" Альпака
Прости, Дымок, не обижайся!
... Весело с Машенькой Строили шашенки, Чуть лишь родители Выйдут за дверь... Что же ты, Машенька, Смотришь так страшненько, Что, я папашенькой Стану теперь?! Альпака
Любовь. - Почем поганки? Я поднял глаза на голос, вернее грудь, которая издала эти глубинные, потревожившие что-то в моем расстроенном организме, звуки. Грудь, нет, этот оргАн принадлежал внушительных размеров даме возраста "еще", со стрижкой "Каплан перед покушением на Вождя мирового пролетариата" и таким же выражением лица. - Н-н-недорого. А для Вас п-п-просто д-д-даром. П-п-пятнадцать к-к-кучка... - П-п-пятнадцать... За эти деньги я тебе ботинки почищу! Она вскинула левую руку с бумажным пакетом "Max Marа", поставила его на мой трофейный ящик и приказала: - Засыпай все и полтинник твой. Я затянул песню о суровой доле грибника, о том как сложно продираться в лесной чащобе в поисках таких редких для июня экземпляров, о том, как меня не любят Красная книга и комары, сколько и, по чем пара, сапог истоптано... - Закругляйся, трубадур. Больше все равно у меня нету... Тебе их, все одно, сегодня уже не продать, а завтра они не товар... Крупными пальцами с бордовыми облупленными ногтями она копалась в кошельке. Голова была наклонена, образуя второй, более выразительный, чем первый, подбородок. - Ну складывай, складывай. Я тебе еще пятерку накину... Ты, вроде как, не местный? Ваши со мной обычно не спорят. - Ага. Я в-в-временно т-т-тут гастролирую. - А-а-а.. Ну, молодец... Она оценивающе скользнула взглядом по моей небритой физиономии и вложила мне в руку деньги. - Меня Люба зовут. Это тебе на будущее... Ладно, бывай! Взяв пакет, она удивительно легко для ее габаритов развернулась на толстых каблуках и исчезла в толпе. А я остался в вихре тополиного пуха, поднятом ее яркой крепдешиновой юбкой, странного запаха полынных духов и с ощущением потери чего-то очень привычного и необходимого... Люба... Любовь...Любовь?... Любовь?!...Любовь. Любовь... Люба...
Буневич
Вперед. Фрегаты раздули свои паруса, И, так как уж полдень, то все чудеса Отложены вдоль по временной оси, Коль хочешь ответить, сначала спроси. На острове диком колючки в песке Пожалуй, заполнят все небо в тоске, И хоть будет мало, беги, не беги, Все в море холодном потонут шаги. Сколочены звонко металл и доска, Вода для фарватера стала узка, От соли замерзли в гортани слова, Дописана ветром вторая глава. Свивайте сосновые мачты в клубок, Смешайте штурвалы в единый комок, Я здесь и Матфей, и, наверно, Лука, Станцуй со стихией на водах, рука. Stan
Вторник, 29 декабря 1998 00:22:08
Выпуск 13
Не знала я, что будет так, Уже стерпев утраты жженье, Что это только был затакт, А дальше - головокруженье, Что это - взрыв, а не закат, Что после - дерганым стаккато Аккорды быстрые токкат, Как электрические скаты, Пронзали судорогой нас, Небесным истончали током, Ломали, как хрустящий наст, Кусками складывали в строки, И рвали строки на слова, И рассыпали их на звуки, А мне хотелось целовать Нас сокрушающие руки Над черно-белым полотном Раскрытого до дна рояля.. И это тоже было сном А яви мы с тобой не знали. Ежинька
Ветер неразборчиво ревет В рупор. И минут тускнеющие рвет Трупы. Мира короли - рабы воды Злобной. Рыбам будет досыта еды Сдобной. Тайны неразрезанных страниц Тонут. Тащит лепестки увядших лиц В омут. Локи
ОНА Сильный ветер распахнул окно, и в комнату ворвались черные тени. Но никого не было, все ушли, кто-то пить чай, кто-то спать. С трудом протиснувшись под запертой на щеколду дверью, она заполнила пустой коридор. На кухне звон разбитой посуды и гортанный смех заливал желтый электросвет. Толстое стекло удерживало внутри сигаретный дым такой плотности, что она не смогла войти. Метнувшись в маленькую спальню, она обнаружила спертый воздух и смятую кровать. Внезапно открывшийся глаз телевизора нервными вспышками стал разгонять темноту. Она никого не коснулась. Сильный ветер унес прочь черные тени и закрыл окно. Из кухни донесся нестройный ряд голосов. Начиналась песня. За окном занимался рассвет. (С) Вадим Тарасов, 1998 г. Маска < [email protected]>
Никого ни о чем не молю И ни в чем никому не каюсь От стоящего в этом строю Отрекаюсь Да вот выдержу ли - сквозь строй? В ноги я не упасть стараюсь... От всего, что было со мной Отрекаюсь. И научат меня всему Кол осиновый и свечение Сквозь ненужное никому Отречение. Zoom
Солнце яркое, море темное, Зелень леса, синь гор. Нас, молодых, помню я, Обманутых в 65-м. И до сих пор. Оттуда - и в вечность на Кодаке, Оттуда - и навсегда, Не блеклая периодика, Веселье и красота. Локи
А почему бы и нет? Кто сказал, что всем можно, а нам тут нельзя? А вот, кстати, и Oscar Wilde во всех своих орфографических неожиданностях. Да и, как выясняется, давненько мы все не брали в руки шашек. А тут еще общественное мнение не оставляет сомнений в том, что тема назрела, и надо не дать ей переспеть и упасть на сырую землю. А посему с ностальгической дрожью в голосе предлагается цвету салонной прослойки между рабочим классом и крестьянством развлечься переводами. Нет, не денежными (хотя для желающих развлечься этим самым человеколюбивым жанром с большой радостью будет оставлен номер счета в банке), и даже не через майдан, а просто переводами с вражеского на наш. Так уж повелось, что после неудачной попытки отстроить Вавилонскую башню появилась благородная профессия переводчиков, поначалу они просто выполняли функции интерфейса между строителями вавилонских башен разных версий и релизов, потом тем строить надоело, они начали в свободное от занятий вольным каменщичеством время писать стишки, а эти, не заметив перемен, продолжали переводить.. Да, так вот, с вольными каменщиками тут у нас уже все в порядке, теперь предлагается освоить смежную профессию... Что вы говорите? Покороче? Еще покороче? Вот так? Нормально? Так и оставим. Значит так, на счет раз: КОНКУРС ПЕРЕВОДОВ имени Вольных Вавилонских Каменщиков Oscar Wilde (задумчиво). Oscar Wilde, Oscar Wilde... Где-то вот прям щас это имя уже произносили... Ну не важно. Symphony in Yellow An omnibus across the bridge Crawls like a yellow butterfly, And, here and there, a passer-by Shows like a little restless midge. Big barges full of yellow hay Are moved against the shadowy wharf, And, like a yellow silken scarf, The thick fog hangs along the quay. The yellow leaves begin to fade And flutter from the Temple elms, And at my feet the pale green Thames Lies like a rod of rippled jade. *** In the forest Out of the mid-wood's twilight Into the meadow's dawn, Ivory limbed and brown eyed, Flashes my Faun! He skips through the copses singing, And his shadow dances along, And I know not which I should follow, Shadow or song. O Hunter, snare me his shadow! O Nightingale, catch me his strain! Else moonstruck with music and madness I track him in vain! *** To my wife I can write no stately poem As a prelude to my lay; From a poet to a poem I would dare to say. For if of these fallen petals One to you seem fair, Love will waft it till it settles On your hair. And when wind and winter harden All the loveless land, It will whisper of the garden, You will understand. *** Да, все три стихотворения классические и многократно переведены, что и интересно. Классические переводы можно использовать в качестве подстрочника. "Желтое" стихотворение часто относили к "классическому" импрессионизму. Temple в нем -- это район в Лондоне, в том квартале находится замок/храм тамплиеров, но все возможные аберрации допускаются. Если кому покажется мало, то в качестве дополнительного отягощения: Edgar Poe I heed not that my earthly lot Hath -- little of Earth in it -That years of love have been forgot In the hatred of a minute: -I mourn not that the desolate Are happier, sweet, than I, But that you sorrow for my fate Who am a passer by. А, вообще-то, можно и не ограничиваться приведенными и неоднократно переведенными гениями. Пожалуйста - любой поэтический текст на иноземном языке, lingua barbara - подстрочник (для лингвы, отличной от английской) ваш шедевр. И не забудьте - в ТЕНЕТАх имеет место быть и номинация переводов. Итак, ad opus. Удачи!
Story Teller и Ежинька
Среда, 30 декабря 1998 17:28:24
Выпуск 14
ИЗ СБОРНИКА "И ТАК ДАЛЕЕ" За окнами февраль иной Шумит метелью виновато, Не предвещая стылый зной Чужих тропических пассатов. Забъется снег в дверной проем, Дорожкой ляжет к изголовью, Мне этот чистый снег знаком по лыжным тропкам Подмосковья. По узнаваемым шагам сугробных скрипов переклички, по перепуганым гудкам ночной последней электрички. За окнами метель - волчок узоры лепит снежной ватой, Жизнь наша, впрочем, лишь щелчок Затвора фотоаппарата. И фотографией в альбом уютно ляжет месяц новый, А мыї а мы с тобой живем былой метелью подмосковной. Февраль 1994 Даллас, Техас
