Лев Лайнер - Веселая троица - Вицин, Моргунов, Никулин
Если же мы попробуем разобраться в чувствах, которые вызывает у нас игра Юрия Никулина, то, пожалуй, и тут должны будем признаться себе — несмотря на нелепый облик Балбеса, несмотря на подозрительные его занятия, не вызывающие у нас сочувствия, этот персонаж не только не отвратителен нам, но даже в чем-то очень-очень симпатичен. Его старательность, непосредственность, деловитая суетливость вызывают наше расположение. Маска Балбеса не интернациональна и не искусственно выдумана, а она до боли наша — это сочетание пьяницы, работяги, бомжа, простого парня «из народа» знакомо и понятно нам. Обаяние Никулина немерено. Поэтому нет ничего удивительного в том, что поэт Александр Иванов написал именно такие строки:
О Юре вовек
Не скажет худо пресса.
Он умный человек
Под маскою Балбеса.
И наконец, Трус. Полуинтеллигент. В жилетке. Уж не для того ли была ему придумана жилетка, чтобы он мог всегда в нее, образно говоря, поплакаться? И в тройке он, в общем, не потому, что сам хочет, а потому что, как нас учили, «нельзя отрываться от коллектива». Он нежен. По-своему поэт. Вспомните хотя бы, как он нюхает цветок в «Псе Барбосе» после взрыва, как кричит «Поберегись!», когда не чьей-нибудь, а его собственной головой открывают дверь комнаты, в которой была заточена «кавказская пленница».
Персонаж Вицина четко соответствует своему названию. И мы его понимаем и опять же ему сочувствуем. Почему? Да потому, что в условиях социальной несвободы при Хрущеве и Брежневе мы все были трусы, начиная от члена Политбюро, который мог в одночасье потерять все, и кончая бомжем, которого запросто могли посадить в тюрьму за тунеядство. Трус в душе каждого из нас живет и сейчас. Только боимся мы сейчас совсем другого: боимся остаться без работы, боимся рэкета и бандитских группировок, боимся, чтобы не началась гражданская война… Да чего только мы не боимся!
И еще одна эксклюзивная эпиграмма Сивицкого и Тимянского:
Он самый главный Трус страны
По режиссерскому заданию.
Но смелость и талант нужны,
Чтоб Трусом стать в такой компании.
Да, странноватый сборный портрет советского общества. Леонида Гайдая запросто можно было бы записать в антисоветчики. Если бы не странная привлекательность веселого трио.
Так что же получается, господа хорошие? Персонажи отрицательные, но все трое исключительно с положительным обаянием. Персонажи отрицательные, а мы им сочувствуем. А еще что? Смелее, дорогой читатель, не бойся! Выскажи про себя или вслух: что же еще?
Да любим мы их, любим! Любим Труса, Балбеса и Бывалого. Да, любим, по-иному это чувство не назовешь. Любим больше, чем «комсомольцев, отличников» Нину и Шурика. И как персонажей, и как артистов. Любим не за их человеческие качества. А за комедийные! За способность вовлекать нас в стихию смешного, постоянно с точностью и яркостью гротеска демонстрировать столь знакомые нам слабости и пороки. Фольклор тех времен был категоричен:
Три кита в комедии есть:
Трус, Бывалый и Балбес!
Остальное мелкота — Килька!
Три у нас кита!
Вопрос на засыпочку! А есть ли человек, который любит их больше всех? Да, именно так, любит больше, чем вы, чем я, чем кто-либо другой?
ЕСТЬ ТАКОЙ ЧЕЛОВЕК!
Чудаки украшают мир.
Общеизвестная истина.Обычно музеи создают,
когда актеры уходят из жизни.
А тут музей готов.
Теперь нам
и умирать не надо.
Юрий Никулин.Недалеко от Москвы есть станция Павшино. В Павшине среди прочих домов стоит четырехэтажная хрущевка. В ней однокомнатная квартира. В квартире музей. Частный. Создатель и директор музея трех актеров (каких — думаю, не надо объяснять) Владимир Цукерман.
Когда я первый раз пришел в этот музей, то у меня в буквальном, а не в переносном смысле закружилась голова. В музее ни много, ни мало — пятнадцать тысяч экспонатов. Пятьсот альбомов, более 250 кассет с фильмами, интервью, выступлениями…
Возьмите калькулятор в руки или посчитайте в уме… Несложный подсчет показывает, что если на каждый экспонат затратить минуту или две: взглянуть на него, подержать в руках, понюхать (а есть и такие экспонаты, например, свечи или бутылка водки, выпущенная в Армении с наклейкой «Самогонщики»), то придется затратить на все про все… около двух недель. Спать и есть, естественно, не придется. Некогда. Нужно комнат этак сорок, чтобы все экспонаты были на виду.
Кто-то коллекционирует марки, значки, зажигалки, кто-то картины или автомобили. Владимир — только то, что связано с непревзойденной комической тройкой — Никулин, Вицин, Моргунов.
С какого времени? С какого возраста? С восьми (!) лет.
Однажды увидев короткометражку «Пес Барбос и необычный кросс», он решил отдать всю свою страсть только одному — собрать все, что связано с творчеством знаменитых и любимых артистов.
Когда его товарищи собирали макулатуру, Володя платил сборщикам деньги, отпущенные его родителями на школьные завтраки. Товарищи приносили ему газеты и журналы со статьями об артистах, с их фотографиями.
Сотни газетных вырезок он рассортировывал по тематике в папки. Однажды один из приятелей принес ему фотографию Юрия Никулина в роли Семена Семеновича Горбункова, стоящего рядом с «турецкой проституткой». На фото была надпись: «Ученику 6 «б» класса Вове Цукерману, 26 раз просмотревшему «Бриллиантовую руку». Режиссер Гайдай».
— За сколько отдашь? — спросил Вова.
— За рубль, — ответил мальчик.
Четверть века спустя, решив похвастаться перед режиссером своей реликвией, Цукерман показал Гайдаю эту фотографию.
— Да вас просто обманули, — сказал Гайдай и, зачеркнув подпись, написал: «Это не Гайдай. Гайдай». — Теперь снимок будет иметь цену, — заметил режиссер.
Но это все было потом. А пока перед школьником-энтузиастом стояла цель: познакомиться со своими героями. Вот как вспоминает об этом сам директор музея:
«Первым откликнулся на мои порывы Евгений Моргунов. Впервые я услышал его голос, когда мне было двенадцать лет.
— Здравствуйте, мой дорогой друг! — приветствовал он».
Воочию Володя встретился с Евгением Моргуновым в Доме кино на вечере, посвященном Юрию Гагарину. Моргунов пришел туда со своим сыном Антоном.
Через десять лет он встретил Моргунова в ДК завода «ЗИЛ». Теперь уже Володя со сложившейся судьбой. Сейчас он в мире искусства человек известный. Пошел по стопам своих любимцев, стал артистом эстрады и цирка. Конферансье. Фокусник. И даже… гипнотизер. Гипнотизер, как говорится, без дураков. Я сам видел на видеокассете, что вытворяет Владимир.
Правда, когда Володя увидел Моргунова с сыном на концерте, такой известности у него еще не было.
— Я с вами, Евгений Александрович, целых десять лет не виделся, — лишь сказал он, зайдя за кулисы.
— Ален Делон? — поинтересовался Моргунов, не моргнув.
— Нет.
— Сирано де Бержерак? — допытывался Бывалый.
— Володя Цукерман.
Где же ты пропадал столько лет? — спокойно и хладнокровно спросил Моргунов.
— Старался не отвлекать вас от творчества.
— Отвлекай иногда, — посоветовал Моргунов.
Ему Володя и поведал, как собирал свои экспонаты, как иногда хитрил, звонил в редакции газет, мол, по поручению директора школы, просил снимки любимых актеров. Школе, конечно, помогали. Нет чтобы Володе учиться, учиться и учиться… А учился, он, между прочим, весьма плохо. В шестом классе, например, сидел три года. И только в двадцать лет закончил школу. Его вызывали в военкомат, а он еще в школе. Только потом началась служба в стройбате на Камчатке.
А с Юрием Никулиным произошло знакомство в 1974 году. Юрий Владимирович был сама любезность.
— У тебя есть резиновые рожицы нашей тройки? А тройка на дереве? — спрашивал он. — Нет? Если жена не выбросила — дам!
Отслужив в армии, Володя вернулся в Москву. И был рад, когда впервые попал в знаменитую гримерную на Цветном бульваре. Там он познакомился с партнером Никулина Михаилом Шуйдиным. В тот же день они сделали ему подарок — вручили в оригинальной упаковке опилки Московского цирка и свои фотографии с автографами. Так музей пополнился еще двумя экспонатами…
Запомнилось и знакомство с Георгием Михайловичем Вициным, добрым, мудрым волшебником из сказки, которую нам всем рассказывали в детстве.
Когда Володя подошел к нему со своей просьбой, он внимательно выслушал мальчика и проговорил с ним четыре часа. Беседовали долго: говорили о кино, о театре. Володя поделился мечтой создать Музей трех актеров.
— Кстати, — вдруг вполне серьезно перебил Георгий Михайлович, — вчера хотел выбросить трусы. Новые. Цветные. Купил их в другом городе, а они мне малы.
