Юлия Белочкина - Еврейское остроумие. Десять заповедей
* * *
Ребе Симха — Бунем из Пшисха говорил своим ученикам:
— Всем, что я знаю, я обязан городскому кузнецу. Когда я был молод, я жил на всем готовом и просыпался поздно утром. Так было до тех пор, пока поблизости от нашего дома не начал работать кузнец. Он будил меня утром, и я садился за учебу. Однажды я подумал: «Если он просыпается так рано ради заработка, неужели я не проснусь раньше него ради изучения Торы». Назавтра я встал раньше. Кузнец оказался упрямым парнем и на следующий день вообще встал затемно. Так мы и соревновались с ним, пока я не научился сидеть за книгами всю ночь.
* * *
Раввин Хаим из Занса пришел в синагогу. К нему подошел юноша и сказал, что хочет учиться у него. Раввин Хаим спросил соискателя:
— Скажи мне, если ты найдешь кошелек с деньгами, вернешь ли ты его хозяину?
— Конечно, я бы вернул кошелек, не колеблясь ни минуты.
— Ты дурак, — сказал раввин из Занса и отослал его. После этого к нему подошел молодой шамес и тоже попросился в ученики. Рав Хаим задал ему тот же вопрос.
— Чего это я буду отдавать кошелек с деньгами?! Раз я его нашел, значит, так было угодно Всевышнему.
— Ты безнравственный человек и мудрость тебе ни к чему, — горько сказал раввин Хаим и заметил еще одного желающего. Он подозвал его и тоже спросил о кошельке.
Тот ответил на вопрос так:
— Раввин Хаим, откуда мне знать, удастся ли мне оградить себя от злой воли, когда у меня в руках будут деньги? Может быть так, что она возобладает надо мной, и я присвою себе чужое имущество. А может, Всевышний протянет мне руку помощи, и я смогу подавить свое темное начало и разыщу хозяина этих денег.
— Это хорошие слова! — воскликнул цадик. — Ты уже истинный мудрец и работать с тобой будет мне в радость.
* * *
Лейбу, внука ребе — чудотворца из Кисловиц, люди осуждали и звали «сойхером», потому что он, единственный из целой династии раввинов, стал заниматься торговлей.
Однажды в банке он расплатился фальшивым векселем на чужое имя. Его обвинили в мошенничестве и вызвали к управляющему банком. Тут один из бухгалтеров предположил, что это афера — вексель настоящий, а Лейба сам распустил слух, будто он фальшивый, чтобы банк предложил выкупить его за полцены. Лейба задохнулся от возмущения.
— Разве вы не знаете, — сказал он, — из какой я семьи? Как вы смеете подозревать меня в мошенничестве? Раз я сказал, что вексель фальшивый, значит, он и в самом деле фальшивый!
* * *
Ребе Эльяким, ученик святого ребе Мордехая из Чернобыля, собирал ритуальные предметы, имеющие художественную ценность. Он не нуждался в средствах и собрал довольно большую коллекцию: молитвенники с серебряными застежками, позолоченные указки для чтения Торы, искусно вышитые салфетки для хал.
Однажды его дом посетил цадик Мордехай из Чернобыля.
Реб Эльяким принял своего ребе с большим почетом. После роскошной трапезы он показал ему свои сокровища и спросил, что бы ребе хотел получить в подарок. Цадик из Чернобыля сказал сразу:
— Мне нужна эта ханукия.
Реб Эльяким был польщен. Он бережно упаковал в бархат серебряную ханукию тонкой работы и вручил гостю. К его удивлению и разочарованию, ребе не остался ночевать в его доме. Более того, он прервал свое путешествие и вернулся домой. Все его домашние восхищались подарком реба Эльяхима, но, к сожалению, красивая ханукия была спрятана в кладовку, а цадик зажигал свою старую, медную ханукию.
Прошло немало лет. Душа ребе Эльякима покинула этот мир.
И вот тогда‑то, в дни Хануки, чернобыльский цадик приказал достать его подарок, произнес благословения и зажег фитили свечей.
Его хасиды начали удивленно переговариваться, наконец один решился спросить:
— Почему, ребе, вы зажгли эту ханукию теперь? И отчего никогда не зажигали прежде?
И цадик из Чернобыля рассказал им такую историю:
«Эта ханукия принадлежала раньше еврею по имени реб Йосеф — Довид. Она передавалась в его роду от отца к сыну.
Йосеф — Довид обеднел и нуждался в денежной ссуде. Он попросил взаймы у состоятельного ребе Эльякима, а тот начал его убеждать продать ханукию за очень высокую цену. Йосеф — Довид покачал головой:
— Как я могу расстаться с памятью об отце и деде?..
— Хорошо, тогда дай мне ее в залог. А деньги получишь сегодня же! Йосеф — Довиду пришлось согласиться.
Реб Эльяким нарочно вручил ему сумму много больше той, что просил сосед. Но у Йосефа — Довида не хватило силы воли отослать излишек денег. Как это обычно бывает, деньги куда‑то разошлись, а торговые дела так и не наладились. Короче говоря, Йосеф — Довид так и не смог рассчитаться с долгом. Почти сразу ребе Эльяким был вынужден расстаться с вожделенным сокровищем и подарить мне ханукию. Через несколько лет скончался ребе Йосеф — Довид, а потом и ребе Эльяким.
На Небесном суде взвесили грехи и добрые дела ребе Эльякима. Выяснилось, что и того и этого приходится поровну.
— Он когда‑то выручил из беды своего соседа, — сказал один из судей. — Пусть придет ангел, рожденный от этой заповеди!
Раздались неуверенные шаги. Поскольку ребе Эльяким снабдил соседа деньгами не совсем бескорыстно, а в надежде получить драгоценную ханукию, этот ангел был слеп. Он брел, натыкаясь на все на свете.
— Пусть он и отведет тебя в Ган — Эден! — решили судьи.
Слепой ангел взял ребе Эльякима за руку и повел его спотыкаясь, так как не видел дороги.
Это длилось до тех пор, пока цадик из Чернобыля не зажег ту самую ханукию, освятив и осветив ее светом своей души.
Тут слепой ангел прозрел и сказал душе ребе Эльякима:
— Ладно, иди за мной…
* * *
Бааль Шем Тов не одобрял тип «духовных» евреев, которые целый день сидели за книгами, забывая даже поесть. Он считал, что тот, кто не приносит пользы (а какая от такого польза), не может быть праведником. Один слишком пылкий в вере юноша постился целыми неделями — от субботы до субботы. Он не бывал на свежем воздухе и не совершал омовений, на все замечания отвечал так: «Для меня важнее мой долг перед душой, нежели перед телом». Бааль Шем Тов строго спросил, кто сказал ему, что вкушать пищу нужно ради тела. Юноша замялся, после чего учитель велел ему держать тело во здравии ради души, которая избрала его своим домом.
* * *
Великий мудрец Гиллель охотно принимал приглашение к трапезе в домах достойных богатых членов общины.
— Куда идешь ты, учитель? — спросили его ученики.
Гилл ель весело ответил:
— Иду оказать радушный прием моему гостю.
— Но кто гостит у тебя? — недоумевали ученики.
— А душа — разве не тот же гость в нашем теле? Сегодня она здесь, а завтра, глядишь, и нет ее. Так что не стоит откладывать!
* * *
Учителя хасидского направления часто использовали притчи, загадки и шутки, чтобы донести до учеников какую‑нибудь идею или проиллюстрировать утверждение.
Одна из главных особенностей хасидизма — вера в особую мистическую связь между хасидами и их духовным лидером цадиком, или ребе, должность и титул которого передаются по наследству. Среди хасидов было большой честью лично прислуживать учителю и выполнять его мелкие поручения.
Спрашивает как‑то еврей хасидов:
— Скажите, а откуда вы знаете, что ваш ребе разговаривает с Богом?
— Ну как? Сам ребе нам об этом рассказывает.
— И откуда вы знаете, что это правда?
— Как откуда? Разве Господь, благословенно Имя Его, станет разговаривать с обманщиком?
* * *
Спросили у ребе Шмельке из Никольсбурга:
— Что ты узнал от своего учителя, великого маггида?
— Все годы молодости я посвятил войне духа против тела, — ответил тот. — В Межериче я понял, что душа и тело могут и должны жить в мире.
* * *
Хасиды придерживаются строгих обычаев во всех сферах жизни. Тщательно соблюдают кашрут, полагаясь лишь на лицензию от своих собственных раввинов.
Попал праведный хасид в рай. Пригласили его за райский стол, подали райские блюда, а хасид спрашивает ангелов:
— А кто утвердил кошерность всех этих продуктов?
— Как кто? Сам Господь, благословенно имя Его.
— Ну… — замялся хасид, — тогда я, пожалуй, съем только салат.
* * *
В одной хасидской общине провожали субботу, и у главного ребе разбился стакан. Его жена принесла метелку и смела осколки.
— Убери метелку, — сказал ей ребе, — а то мои хасиды подумают, что во время проводов субботы она обязательно должна стоять у стола.
С тех пор прошло уже много лет. Старый ребе давно умер. Но хасиды до сих пор каждую субботу приносят к субботнему столу метелку и через минуту уносят ее обратно.
