Люда и Игорь Тимуриды - Моя профессия ураган
— За кого ты принимаешь меня?!? — воскликнула она возмущенно. Потом, поглядев на мое недоуменное и расстроенное от внезапной смены ее отношения ко мне лицо, и, очевидно, поняв, что я не хотела обидеть ее, она успокоилась. А потом фыркнула, снисходительно объясняя.
— Не будь дурой… Бляди, я имею в виду шлюхи, умеют делать всякие такие гадкие штуки и доставлять такое "удовольствие" — лучше не надо! Они уж умеют доставлять мужчинам максимум удовольствия, поверь. Но вот кто их любит? — она помолчала. — Наоборот! Проституток, и всех доставляющих "удовольствие" подстилок и извращенцев презирают, испытывают гадливость, отвращение, иногда даже ненавидят. Смешно даже повторять, что высокая одухотворенность настоящей любви будет разбита грязными и грубыми вибрациями. Будто думать, что высокое просветление молитвы можно удержать грязной мыслью или, прости, даже онанизмом. Просто глупость несусветная и очевидная это, но омраченные дураками и растлителями не способны видеть самое очевидное. Там, в грязи, не может быть экстаза любви. Ничто нечистое не получит и не сохранит любовь. Даже криминальники презирают и ненавидят до отвращения тех забитых существ, которых используют, чтобы доставлять им в тюрьме то самое "удовольствие" всеми мыслимыми и немыслимыми извращениями, о которых ты и толкуешь… За удовольствие не любят. Нет более позорного оскорбления и унижения даже для бандита, чем назвать его так…
Я поперхнулась
— …О котором ты желаешь знать, — поправилась, наконец, она, имея в виду удовольствия, а не способы. — Даже само упоминание о всем этом, всей этой мерзости "удовольствия" даже в книге способно безвозвратно испортить и настроение и аппетит. И дело не зависит от того, хочешь ты этого, или не хочешь. Есть просто жесткие законы психики. Ты просто не сможешь удержать, например, если это литература, светлое и одухотворяющее настроение, которое эта же книга пытается создать. Кусочек дерьма испортит любую бочку меда.
Некоторые авторы стихов, к примеру, допустят не чувство, а описание чего-то грубо физиологического, а потом удивляются, почему их стихи не любят? Куда ушло у читателя, как сквозь пальцы то чувство, которое он хотел создать?
Отчего вдруг гадливость разбила все очарование, исчезнувшее без следа? У одного писателя я нашла рассказ, как у одного юнца сильная влюбленность вдруг испарилась без следа от запаха изо рта "любимой". А потом он удивляется, куда делись чары?
— Значит? — я пристыжено замолкла.
— Значит! Поверь доке. Значит что проституткой в постели став, не только любовь не обретешь, но и себя загубишь. Во всем есть черта, которую перейти опасно, ибо раз переступив, воротиться назад невозможно. Есть вещи в отношениях с мужчиной, совершив которые вернуть его преклонение, быть для него светом, ведущей, даже просто заставить его испытывать уважение к тебе — невозможно. Не обманывайся, не слушай сладкие речи "продвинутых" для дурочек — невозможно. Уважать он тебя просто не сможет — такова нормальная природа мужчины. Для него ты всегда будешь человеком второго сорта, стерва, бл…, даже если он "не имеет предрассудков" и поражается твоей "раскованностью" в сексе. Не верь тем "удивительно раскованным и продвинутым в сексе" женщинам, что бы они не говорили… Мужчина может их желать. Даже очень сильно желать, чтоб его попользовали таким тошнотворным образом. Но любить — нет. Тут нет исключений. Ибо это против природы духа. И здесь закон. Любовь как стремление к совершенству не совместима с безобразием. Которое есть характеристика психикой разложения духа. Глупа и жестоко невежественна та, которая думает иначе. И жизнь жестоко платит ей. Закон духа, который не обойти, который не может иметь исключений и остаться в грязи, лишает ее любви, ибо закон жесток.
Я молчала, думая. Сопоставляла проституток, бл…ей среди знакомых порядочных женщин, и видела, что это правда.
— Я не понимаю, как тебе в голову могло прийти что-то подобное об удовольствии. Даже самая крутая школьница понимает, что "давая" парням, не завоюешь популярности и авторитета среди парней. Только ярлык несмываемый бляди и табу на всю жизнь на серьезное отношение к себе. Это не тот путь, что может снискать внимание… Но вернусь к поэзии — тебе это ближе. Дело в том, что тонкое чувство, в стихах ли, в поэзии, в жизни крайне легко разбивается грубыми касаниями и упоминаниями. Часто одно грубое касание может навсегда унести высокую напряженную мысль, тонкое чувствование. Один поэт, как-то подарил мне свои стихи, которые он считал гениальными. Не помню уже что, но там было несколько остро натуралистичных сцен… Даже не любви, а просто еды.
Не долька там лимона, конечно, а вкус мяса или чего-то там, как он его разжевывает, какие там прожилки. Не помню… И меня просто вырвало.
Пережеванное не вкусно. И все. Хоть мы все едим… И поэт не понимал, почему его стихами подтирают задницу, — грубо сказала Чара. — Так это даже стихи не любят, а если женщина… Что ей подотрут? О каком рождении любви будет идти речь среди грязи?
— Но, постойте…
Но Чара не слушала меня.
— Даже любой монах скажет тебе, как одна нечистая мысль способна разбить без следа все светлое хрупкое настроение сердца. Беда в том, что дух, духовность, любовь, духовный путь все остается отвлеченностью. Если б они хоть раз пережили, как важна чистота мысли для чувств сердца, то они не мыслили бы, что можно сохранить любовь нечистыми способами. Дело в том, что не верят в объективность духа. И в реальное чувство любви. Которую разбить — раз плюнуть.
Как святой не может быть светлым среди грязных мыслей, так и любовь разбивается элементарно, гибнет восхождение духа.
— Знаешь, я рада, — сказала я. — Рада, что это говоришь ты. И я согласна с тобой. Но как пройти по грани страсти и чистоты любви? Как найти гармонию телесного и духовного? Ведь и страсть мужчины и женщины, если убрать вонючих западных ублюдков, которые изгадили и замызгали дерьмом великое святое чувство, может быть прекрасна. Разве святое таинство зарождения ребенка в огне любви может быть уродливо?
— Истинно, это так. И страсть может быть удивительно прекрасной, если следует природе.
— Тебя послушать, так можно подумать, что ты намекаешь, что в "этом" женщина должна лежать и не двигаться. Как учили женщин на древнем острове, "леди не двигается"… — усмехнулась я.
— Горячо! — нимало не смутившись, лукаво сказала Чара, неожиданно повеселев.
Меня всегда поражало, ее легкое, какое-то искрящееся звенящее веселье, от которого мужчины сходили с ума.
Я ахнула.
— И это говорит куртизанка!?
Вид у меня был, наверное, растерянный.
Наконец, натешившись тем, что я представляла собой, Чара смилостивилась и объяснила мне. Хотя это было совсем нелегко.
— Все дело в том, что понимать под "удовольствием" для мужчины. Дело в том, что природа удовольствия мужчины несколько отличается, чем у женщины.
Настоящему мужчине психически, если можно так сказать, доставляет удовольствие доставлять удовольствие женщине. Грубо говоря, он получает максимум удовольствия, когда ласкает женщину сам, а не когда его ласкают как бабу.
Именно ласкать, а значит невольно приносить удовольствие женщине, составляет удовольствие мужчины. Даже физиологически мы различны, как ты знаешь.
Некоторые считают, может ты слышала, что если у женщины все тело сплошная эротическая зона разной степени интенсивности с ключевыми точками на клиторе и груди, то у мужчины только то самое место. Даже тут ясно направление физиологии мужчины. Прости, говорю как доктор. Когда ты получаешь прямое удовольствие от поглаживания кожи твоей груди или внутренней стороны бедер, он возбуждается только в одном месте. Все нити его возбуждений сводятся туда, и это вовсе не случайно. Ибо природа предполагает, чтобы он сам возбудил себя, лаская женщину — туда замкнуты нервные дуги, когда он ласкает руками и собой тело женщины — и начал "работу" по зарождению. Изначально, психологически пик его удовольствия настроен на собственную активность.
— То есть он сам должен возбуждаться, — хмыкнула я. — Доставляя удовольствие тебе. Это его наслаждение.
— Правильно, — не смутилась Чара. — Если он мужчина. Дело в том, что когда женщина берется, как ты говоришь, доставлять ему максимум удовольствия, сама начиная возбуждать его, то психологически он становится никчемным носителем типично женского поведения. Пассивным. Бабой, если проще. Сначала он может даже не замечает этого. Но пассивное поведение при максимуме удовольствия как наркотик. Оно затягивает и меняет психологию. Вырабатывается классическое женское поведение в половой жизни. Мало того, ему начинает доставлять половое, а не психологическое удовольствие, когда его самого ласкают. Да что это я, — махнула рукой Чара. — Дело вообще не в этом. А в том, что настоящий мужчина скорее даже никогда не пойдет к проститутке. Отбрось паршивые книги, где импотенты пытаются убедить, что туда ходят мужчины. На самом деле настоящему мужчине это не нужно, ибо он всегда имеет настоящую любовь женщин. Даже слишком… В публичные же дома ходят те, кого не любят женщины, то есть собственно уже или еще не мужчины. Импотенты, старики, бандиты, сексуально озабоченные подростки. Я же все-таки изучала этот вопрос. То есть те, кто сами уже или еще не могут. К тому же большинство тех, кто ходит туда, имеют "пассивное" отклонение, женскую искривленность своего я, ибо предпочитают, чтобы их самих ласкали. Что с того, клитор у них или детородный отросток — психологически портреты наслаждения схожи. Вот тебе и твое "удовольствие", что оно делает. Оно подрывает мужчину как такового. Оно, изменяя психику, незаметно приводит к тому, что человек теряет уверенность в себе, типично мужское активное поведение, и чем дальше, тем больше… Ты удивишься, но в некоторой мере это способствует росту этой гадости, однополой любви. Это, к сожалению, прямые наблюдения и анализ. В стране "продвинутого секса" слишком много однополых любовников. Ведь это хоть и незаметно, но меняет психологию. А сломанный барьер брезгливости иногда проделывает с людьми удивительные штуки.
