Неизвестен Автор - Русские озорные частушки
Обзор книги Неизвестен Автор - Русские озорные частушки
Автор неизвестен
Русские озорные частушки
Русские озорные частушки
Нравится, не нравится...
Эта книга, конечно, не для детей. Но и не для взрослых ханжей. Эта книга - для простого нормального читателя, любящего соленую шутку и не лишенного чувства юмора.
Цензура, как известно, отменена. Но в каждом из нас сидит внутренний цензор. Так уж мы строго воспитаны за долгие годы тоталитарной власти: есть, мол, святые вещи, над которыми нельзя смеяться. И есть, мол, плохие слова, которые нельзя произносить вслух, а тем более печатать. Обыватель послушно кивал и поддакивал, выслушивая чопорных своих наставников, однако, едва успев покинуть официальную аудиторию, тот же обыватель вовсю смеялся и шутил, дразнил и передразнивал, произнося такие слова, от которых краснели начальнические уши. Впрочем, и сами начальники, строгие цензоры и прочие идеологические держиморды, тоже ведь не пренебрегали остреньким анекдотом или фривольной частушкой. Знаем мы их двойную мораль: в быту - можно, в литературе - нельзя. Тоже, небось, у себя в кулуарах, в узком товарищеском кругу, особенно если в застолье, на пикничке, на пленэре или в жаркой сауне - ой как пили и пели отчаянные частушки, ну, вроде вот этой, к примеру.
У милашечки моей Под подолом - соловей, Он и свищет и поет, Ей пописать не дает.
Чем плохая частушка?
И уж, конечно, сочинена не закомплексованным членом Союза писателей, а каким-нибудь доморощенным мужиком-остроумцем, каких всегда немало мелькало на святой Руси. Вечный огонь бы зажечь на могиле Неизвестного Сочинителя анекдотов и частушек!
Помню по детству: невесть откуда появлялся в нашем дворе оборванец-бродяга, который разговаривал всегда только в рифму, о чем бы ни шла речь - о погоде, о женщинах, о политике. Именно от него, бродячего поэта, я услышал впервые имя тогдашнего генерального секретаря ООН:
- А ну, - сказал У Ну, Хуйну я на луну!..
Фу, как неприлично, - поморщится какой-нибудь читатель, как можно - такие слова да в книжке печатать?!
А как же иначе, дорогой мой воображаемый и вполне реальный оппонент, - как иначе нам сохранить без потерь народную культуру? Как сохранить, если не печатать? Разве это нормально, что "Русские заветные сказки", собранные А.Н.Афанасьевым более ста лет назад, до последнего времени были изданы где угодно, только не в России? Разве это справедливо, что в большом сборнике русских частушек, изданном в 1966 году в серии "Библиотека поэта", среди трех с половиной тысяч частушек нет ни одной с "картинками"? Или вы, дорогой читатель, считаете, что частушка, тем более озорная, фривольная, нецензурная - вообще вне культуры?
Именно таким было давнее отношение к этому поэтическому жанру. Так уж, как говорится, исторически сложилось, что к частушке со стороны критиков и литературоведов традиционно преобладало пренебрежительное отношение: безвкусица, мол, чепуха, халтура. Если именно так относились даже к невинным частушкам еще со времен Глеба Успенского, который, насколько известно, впервые ввел это слово ("частушка") в печатное употребление, то что говорить о частушках с "ненормативной" лексикой? Табу, табу!
Но частушка нахально вламывалась из фольклора в письменную литературу. Вспомните Маяковского, Блока (поэма "Двенадцать" - да это же монтаж из частушек!), поэмы Есенина, Твардовского, многих других. Вероятно, пришла пора окончательно отказаться от любых запретов и ханжеских ограничений и предоставить озорной частушке то место в литературе, которое она должна занимать по праву.
Частушки бывают разные: добрые и злые, складные по смыслу и совершенно абсурдные, любовные и социальные по содержанию. Их объединяет один лишь признак: частушка должна быть непременно смешной. Впрочем, и юмор в частушках бывает иногда шокирующим, "черным". Помню, лет двадцать назад, оказавшись в сугубо мужской и нетрезвой, но вполне интеллигентной компании, я с изумлением услышал такую вот прямо-таки некрофильскую частушку, вызвавшую у меня смешанный приступ смеха и отвращения одновременно:
Лежит милая в гробу, Я пристроился, ебу. Нравится, не нравится Спи, моя красавица!..
"Фу, какой ужас! - восклицал я, смеясь и отмахиваясь. Какое бесстыдство... какое кощунство!.."
"Не нравится - не слушай, забудь", - ответили мне резонно.
Но такие частушки не забываются. Потому что рождаются они, в отличие от других, "приличных" литературных произведений, не по заказу, а по вдохновению.
Народ - коллективный автор, талант его велик и многогранен. Простодушные мужики и бабы, в отличие от премудрых и высоконравственных профессоров-литераторов, имеют неискоренимую врожденную привычку: безоглядно шутить и смеяться, пренебрегая любыми цензурными запретами. Фольклор и цензура - вещи несовместимые. И сделанные по соцзаказу псевдочастушки, которые и раньше частенько печатались и исполнялись и до сих пор еще нередко звучат во Дворцах культуры и даже с телевизионных экранов, вряд ли могут кого-нибудь ввести в заблуждение. Это не народное творчество, это подделка и фальшь.
Русская частушка, как всякое подлинное искусство, самоценна и не нуждается в целевом оправдании и обязательном утилитарном предназначении. Тем не менее, разные частушки поются в разных обстоятельствах по-разному. Можно, конечно, разделить условно всю массу озорных частушек на социальные, любовные, бытовые. Именно так поступили составители данного сборника. В специальный раздел выделены частушки "нескладухи", вроде вот этой:
Ходит тата по канату, Поджигателям позор. А в районной нашей бане Мальчик мыло проглотил.
Абсурд, бессмыслица! И весьма похоже, не правда ли, на творчество обериутов типа Хармса или нынешних поэтов-авангардистов? То есть, взят за основу тот самый принцип: в огороде бузина, а в Киеве дядька. Это что ж получается? Народ у нас, кроме всего прочего, еще и в авангардизме "сечет"?
Анонимные сочинители частушек бесстрашно комментировали в недавние строгие времена партийные лозунги и директивы:
Мы Америку догнали В производстве молока, А по мясу не догнали Хуй сломался у быка.
По частушкам можно изучать и нашу политику, и историю, и даже географию:
В городе Калязине Нас девчонки сглазили. Если бы не сглазили, То мы бы с них не слазили.
А вот еще один пример из личных незабываемых впечатлений. Каждый раз, слушая чьи-либо рассказы о заполярном "длинном рубле", я вспоминаю замечательную частушку, услышанную давным-давно:
Я на Севере была, Золото копала, Если б не было пизды, С голоду б пропала...
В четырех строчках - целый роман!
Только не надо, пожалуйста, становиться в позу, не надо закатывать глаза, не надо читать нотации народу-автору. Не нравится - не читайте, не слушайте, заткните уши. Или придумайте что-нибудь более приличное и пойте в своем узком благопристойном кругу. А озорные частушки никогда не исчезнут. И отнюдь не злокозненные враги с растленного Запада подбрасывают нам эти непристойности, не проклятые жидомасоны и даже не гнилая интеллигенция ("говно нации", по определению картавого вождя), - сам народ, хлебопашец и работяга, сам народ все это нецензурное "безобразие" сочиняет и распевает, приплясывая под разлюбезную безотказную гармошку.
Настоящие свободолюбивые поэты, такие как Пушкин, Лермонтов, Есенин, всегда были рядом с народом, а не с ханжами-цензорами. Не случайно ведь самые кровавые диктаторы всегда отличались особой чопорностью и пуританством в своих художественных пристрастиях. Гитлер, Сталин, Жданов, аятолла Хомейни - ох, как же они по-отечески пеклись о народной нравственности!
Да и нынче вокруг нас немало ханжей и лицемеров, вроде того академика Дундука, который был высмеян еще Пушкиным в эпиграмме, очень похожей, между прочим, на частушку:
В академии наук Заседает князь Дундук. Говорят, не подобает Дундукам такая честь. Почему ж он заседает? Потому что жопа есть!
Так что расслабься, не напрягайся, дорогой читатель. Возьми эту книжку, перелистай, почитай и посмейся. Ибо смех - это благо, а уныние - тяжкий грех.
Эдуард Иванов, писатель
Нам хотели запретить
x x x
Нам хотели запретить По этой улице ходить. Стены каменны пробьем По этой улице пройдем.
А вы, запретители, Хуя не хотите ли?
x x x
В магазине нету мяса, Милые подружки, Насолили мы хуев Тридцать три кадушки.
x x x
В нашем городе Тольятти Выпускают "Жигули". За три двести обещали, На две двести наебли.
x x x
Время сдвинули на час, Суета на глобусе. Раньше хуй стоял в постели, А теперь - в автобусе.
x x x
Все случилось шито-крыто. Стал вождем Хрущев Никита. Сталин гнал нас на войну, А Хрущев - на целину.
x x x
Вышла б замуж за Хрущева, Да боялась одного: Говорят, что вместо хуя Кукуруза у него.
x x x
В ярославскую тюрьму Залетели гуленьки. Залететь-то залетели, А оттуда - хуиньки.
x x x
Говорят, что Эдисон Был по паспорту масон. Если так, ебена мать, Будем лампочки ломать.
