Автор Неизвестен - Сказки народов Югославии
— Господин судья! — говорит он. — Станьте в тяжбе на мою сторону, а я вам вечерком в подарок пригоню вола. Вол отменный. Только не считайте моего приятеля правым.
— Не бойся, — отвечает судья, — приятель твой не выиграет тяжбы. Ступай домой, а завтра я вас обоих вызову в суд.
Первый приятель пошел домой веселый. Только вышел он от судьи, как приходит второй и просит:
— Господин судья! Ваша милость! — так-то и так-то…
И рассказывает во всех подробностях, как шли они с приятелем по лесу, как для него пела птица, как они поспорили, поссорились, а потом и подрались.
— Станьте на мою сторону, господин судья, не считайте моего приятеля правым. У меня есть большой откормленный боров, я вечерком пригоню его в ваш свинарник.
— Ладно, любезный! — говорит судья. — Твой приятель не выиграет тяжбы. Приходи завтра на суд.
На другой день оба жалобщика приходят к судье. Каждый надеется выиграть.
А судья как будто и не знает их, спрашивает:
— Что вам угодно?
— Господин! Так-то и так-то, — и все подряд до мельчайших подробностей рассказывают, как они поссорились и подрались. — Просим вынести справедливый приговор, для кого пела птица?
— Оба вы, друзья мои, ошибаетесь, — говорит судья. — Птичка пела в лесу ни для того, ни для другого. Обещайте мне помириться, как благородные люди, и я вам скажу, для кого она пела. Согласны?
— Согласны, господин судья? Скажите скорей, для кого ж она пела.
— Люди, птичка пела для меня, для вашего судьи.
— Благодарим, ваша милость! — ответили тяжущиеся, пошли домой и помирились: поговорили по дороге о том о сем и согласились, что птичка в лесу пела для господина судьи, раз он получил и вола и борова.
Хорватия. Перевод с сербскохорватского М. ВолконскогоПОП И ПРИХОЖАНЕ
Стояла сильная засуха. После обедни собрались крестьяне перед церковью и начали выговаривать попу: сколько раз он молился о дожде, а дождя все нет. Видно, молитва его неугодна богу.
А поп был не дурак и говорит:
— Я хотел сказать вам, братья, что вчера мне с небес пришел приказ договориться с вами, сколько вам надо дождя и в какой именно день.
Выступает староста:
— Да хоть завтра, в понедельник.
А поп отвечает:
— Завтра нельзя. Я нанял поденщиков полоть кукурузу.
— Ну, так во вторник, — предлагает староста.
— А разве ты не видел, сколько у меня хлеба разложено на гумне для просушки? — говорит другой крестьянин.
— Так давайте в среду.
— В среду невозможно, — возражает третий, — у меня праздник, и если мои гости вымокнут, что я буду делать?
— Ну, значит, в четверг, — говорит староста.
Но четвертый перебивает:
— Как в четверг? Значит, я не могу женить сына?
— Тогда в пятницу.
— В пятницу нельзя, — вставляет пятый, — народ говорит, что пятница тяжелый день — удачи не будет.
— Тогда, братцы, в субботу.
— Ей-ей, не могу, — отвечает шестой, — мне пригонят двух волов и надо будет их испробовать.
Тут вмешался поп:
— Слушайте, люди добрые! Договоритесь-ка меж собой и дайте мне ответ в следующее воскресенье.
Но и к следующему воскресенью крестьяне не могли договориться, так до сегодняшнего дня ни к чему и не пришли.
Сербия. Перевод с сербскохорватского М. ВолконскогоХОРВАТ И ТРОЕ ОБЖОР
Как-то раз один хорват отправился по харчевням, в одной оставил задаток двадцать форинтов, в другой — тридцать, а в третьей — сорок, — решил он в тот день покутить на славу. Потом пошел он по городу, заломив на затылок старую рваную шапку, и повстречал трех обжор. Он пригласил их с собою поесть и выпить. Зашли они в ту харчевню, где он заплатил двадцать форинтов. Вот поели, выпили, хорват надел свою шапку, повертел ее на голове и спросил:
— Сколько?
— Уплачено! — ответил хозяин.
Тогда хорват повел обжор во вторую и в третью харчевню; и там они опять ели и пили.
— Продай нам свою шапку, — сказали обжоры.
— Ладно, а сколько дадите?
— Сто дукатов.
— Хорошо, — ответил хорват и продал им свою шапку за сто дукатов. Пошли обжоры без него в харчевню, наелись, напились; старший взял шапку, повертел ее на голове и спрашивает:
— Сколько?
Хозяин отвечает:
— Двадцать форинтов.
Второй обжора толкнул первого:
— Ничего ты не умеешь.
И сам стал вертеть шапку, потом спрашивает хозяина:
— Сколько?
А тот в ответ:
— Да двадцать форинтов.
Тогда третий обжора толкнул второго:
— Оба вы не умеете.
Стал он вертеть шапку, потом спрашивает:
— Сколько?
Хозяин отвечает:
— Сказано вам — двадцать форинтов. С ума вы, что ли, сошли?
Так было и во второй и в третьей харчевне, — всюду им пришлось расплачиваться. Тогда бросились они искать хорвата и вот нашли его — сало топит. Спрашивают, что он тут делает. А он отвечает:
— Вот если кто захочет на небо улететь, то стоит мне вылить ему немного этой смеси за шиворот, он сразу и улетит.
Говорит ему один из обжор:
— Ну-ка, вылей мне немного за шиворот, я хочу улелеть на небо.
Вылил ему хорват сало за шиворот, а оно было горячее, парень и кинулся бежать со всех ног. Двое других обжор говорят:
— Ну-ка, поскорей вылей и нам, чтобы и мы поспели за ним на небо.
Хорват и им плеснул горячего сала за шиворот, а сам удрал. Пошли они снова искать его. Нашли — сидит хорват в бочке и смотрит в дырочку.
— Что ты тут делаешь? — спрашивают.
— Кто хочет говорить на всех языках, должен просунуть язык в эту дырочку, — отвечает хорват.
Один из обжор просунул язык в дырочку, а хорват взял да и отрезал ему кончик языка бритвой. Стал обжора лопотать, как косноязычный, а двое других и говорят:
— А ну-ка давай и нам, чтобы и мы могли с ним разговаривать.
Хорват и им пообрезал языки. Все трое стали лопотать, а друг друга не понимают. Тут уж они так рассердились, что схватили хорвата и повели к судье. Тот спрашивает:
— Зачем пришли?
Они залопотали по-своему, а судья спрашивает хорвата:
— Послушай, любезный, раз эти люди тебя сюда привели, значит, ты в чем-то провинился?
— Право, не знаю. Шел я по дороге, они на меня напали и потащили сюда.
Тогда судья взял палку и отлупил их как следует. На том и расстались.
Хорватия. Перевод с сербскохорватского М. ВолконскогоА ПРАВДЫ НИ НА ГРОШ
Жили-были три брата. Уж такие богатые парни: двое голы как соколы, а у третьего ни рубахи на теле, ни шапки на голове. Слыли они добрыми охотниками, да ружей не имели. Пошли раз до зари на охоту и убили трех зайцев: по двум промахнулись, а третий удрал. Идут через лес, видят лачуга, в ней ни души, они и просят бабушку:
— Дай-ка нам, бабуся, три горшка — зайцев сварить.
Она им подает три горшка — два разбитые, а у третьего дна нет. Разрезали братья свою добычу, поставили зайцев вариться, а огня-то нет. Тут заметили они на верхушке дуба свет.
— Господи, что там такое? — сказал старший брат и подошел к дубу.
Видит, на верхушке дуба сидит медведь: разжег там огонь, насадил на вертел вола и жарит его. Полез старший брат на верхушку дуба попросить огня, а медведь сгреб его лапой и говорит:
— А! Добро пожаловать! Тебя-то мне и надо. Съем тебя на обед, а вола на полдник!
Второй и третий брат тоже полезли на дуб. Медведь и их сгреб за шиворот и сказал им те же слова. Ничего не поделаешь, пришло, значит, время с жизнью расстаться. Братья — в слезы. Сжалился медведь и говорит:
— Ладно, всех отпущу, коли расскажете мне какую-нибудь диковинную небылицу.
Первый брат начал, второй подхватил, а младший вот до чего договорился:
— Расскажу я вам сейчас небылицу, вы только ничему не верьте, там все враки, а правды ни на грош. Родился я на пятнадцать лет раньше своего отца. Когда отец родился, пошел я к попу, прошу отца окрестить, а поп не хочет без разрешения бога. Пошел я домой, голод и жажда одолевают, иду еле жив. Повстречалась мне женщина — спрашивает, что со мной. Я ей всю правду и рассказал. Запустила она руку в передник, подает мне пригоршню бобов поесть дорогой. Напекло меня солнце, уморился я и лег под дубом отдохнуть, а в кармане еще три боба осталось. Я крепко уснул и во сне повернулся на другой бок. Все три боба выпали на землю и проросли. Проснулся я, поглядел перед собой, а бобы-то выросли до самого неба. Ну, обрадовался я, стал подниматься по стеблю, от веточки к веточке, от стручка к стручку — вот и очутился на небесах. Самого господа бога узрел, многомилостивого: обедает, хлеб с сыром кушает, да только меня не угощает — ни кусочка не дал. Поклонился я ему и попросил дозволения предстать пред его светлым ликом. Рассказал я богу про свою докуку. Бог сразу за дело: взял в руки большое перо и написал, братец ты мой, длиннющее письмо попу с приказом окрестить моего отца. Повеселел я, хочу на землю спуститься — глядь, а бобов-то и нет. Что же случилось? Шли козы на пастбище, набрели на бобы, перегрызли стебли, и у меня уже не было пути на землю. Что тут делать, как тут быть? Пошел я опять к господу богу, рассказываю, что со мной приключилось. Бог дал мне отрубей, набил я ими полные карманы, а он и говорит: «Кидай отруби, по ним и спустишься».
