Мамед Тахмасиб - Анекдоты Моллы Насреддина
Двигаясь безостановочно, они приблизились к роднику. Коммерсант сошел с коня и с помощью Моллы вытащил из тюка хлеб и еду, завернутые в скатерть, уселся у родника и начал есть.
Молла был очень голоден. Когда он увидел еду, то у него забурчало в животе и потекли слюнки. Молла, обрадованный, подумал, что спутник пригласит его разделить с ним трапезу: «Съесть бы хоть один маленький кусочек и можно продержаться до дому».
Но вышло не так.
Коммерсант не только не обратился к Молле с душевным предложением, но даже не сказал обычных вежливых слов.
Положив в рот огромный кусок мяса, он, жуя, сказал:
– Я с утра ничего не ел и столько трясся на своем коне, что просто умираю от голода.
– А я,- ответил Молла,- не ел ничего со вчерашнего вечера, да еще шел пешком. Есть от чего человеку проголодаться.
Коммерсант пропустил эти слова мимо ушей, опять запихнул в рот здоровенный кусок и спросил:
– Откуда ты идешь?
«Не сказать ли этому коммерсанту несколько сладких слов,- подумал Молла,- может быть, тогда он сжалится и пригласит поесть вместе с ним».
– Мы земляки,- сказал Молла,- я из того же города, что и ты.
– Неужели?- спросил коммерсант.
– Клянусь тобой, мы соседи,- продолжал лгать Молла.
– Ну хорошо,- сказал коммерсант,- тогда скажи, какие новости у нас в городе.
– Все живы-здоровы.
– А не знаешь ли, как у нас дома?
– Моя дорога идет мимо вашего дома. Каждый день я прохожу по ней. У вас все живы-здоровы.
Коммерсант наелся, сложил свою скатерть и стал умываться в роднике. Он собрался сесть на коня и двинуться в путь, а Молла сказал про себя: «Ладно, братец-коммерсант, оставайся коммерсантом и не давай мне ни корки хлеба, а я не буду Моллой Насреддином, если не отомщу тебе. Посмотрим, кто у кого будет в долгу».
– Будь я на твоем месте,- сказал Молла коммерсанту,- то прямо отсюда направился бы домой.
– Почему?- спросил тот.
– Ей богу, не могу сказать. В тот день, когда я выходил из города, у вас сдохла кошка.
– Почему?
– Она объелась на поминках.
– На каких поминках?
– По твоей жене. Она умерла неделю назад.
– По моей жене?- спросил коммерсант, почти обезумев.- Что с ней случилось? Почему она умерла?
– Она не могла вынести смерти сына.
– Смерти сына?
– Ну да! Во время землетрясения обвалился ваш дом, и сын твой остался под обломками.
Услышав, что и дом его обвалился, коммерсант, как сумасшедший, вскочил на коня, забыв о своей скатерти с едой.
Молла преспокойно развернул скатерть и, ухмыляясь своей проделке, стал уплетать еду за обе щеки.
ЗА ЧТО ПЛАТИТЬ?
Молла как-то покупал в лавке штаны за пятнадцать рублей. Еще не уплатив денег, он задумался: «Штаны у меня не так износились, как джубба. Лучше вместо штанов куплю джуббу».- Брат,- сказал Молла продавцу,- штаны я не возьму, положи их на место. Дай мне джуббу в ту же цену.
Продавец дал ему джуббу. Молла надел ее и, не заплатив денег, хотел уйти.
– Молла,- сказал ему продавец,- ты же не дал денег.
– Какие деньги?- спросил Молла.- Я же оставил тебе вместо джуббы штаны.
– Но ведь ты и за штаны не заплатил,- возразил продавец,
– Странный ты человек,- удивился Молла,- я же не уношу с собой штаны, чтобы платить за них.
ПО ВОЛЕ АЛЛАХА
Однажды Молла пошел на базар за праздничными подарками. По дороге он встретил приятеля, и тот спросил его:
– Молла, ты куда идешь?
– На базар,- ответил Молла.
– А что случилось? К добру ли?
– Я иду купить подарки и какие-нибудь сладости к празднику.
– Скажи: «Если позволит аллах»,- заметил приятель.
– Деньги- у меня в кармане, а ум- в голове. Причем тут аллах?
На базаре Молле залезли в карман. Вскоре он сунул туда руку и убедился, что там нет ни копейки.
Опечалился Молла и с пустыми руками вернулся к себе в село.
Тот же приятель встретил его и спросил:
– Молла, сделал ты покупки?
– Не мог купить, по воле аллаха. Залезли мне в карман, по воле аллаха. Когда я встретил тебя рано утром, лучше бы ты переломал себе ноги, по воле аллаха. Отсох бы у тебя язык, по воле аллаха.
ДОЛГ
У Моллы был знакомый лавочник. Все, что нужно было в доме, он всегда брал у него в долг и потом, когда были деньги, отдавал.
Как-то он задолжал шестнадцать рублей. Сколько Молла ни трудился, но возвратить долга не мог.
Лавочник приходил каждый день, требовал деньги и ужасно надоел Молле.
Однажды, когда Молла сидел со своими близкими друзьями за беседой, опять пришел этот лавочник и знаками дал ему понять, что если он не расплатится с ним, то он при всех друзьях опозорит его.
Чтобы лавочник ушел, Молла все время отворачивался. Но лавочник стоял и не думал уходить.
Наконец, он так осточертел Молле, что тот сказал ему при всех:
– Какой же ты, оказывается, надоедливый человек. Я должен тебе всего шестнадцать рублей. Приходи в эту пятницу и возьми десять рублей, а в следующую возьми пять. Останется всего один рубль.
Да,- подтвердил лавочник,- останется всего рубль.
Хорошо,- сказал Молла,- как же тебе не стыдно из-за какого-то рубля каждый день меня преследовать?
СМЕХ ЛАВОЧНИКА
Молла оказался в долгу у лавочника. А проклятые деньги как будто заложены в камень: никак не вытащишь. Сколько Молла ни старался, но долг вернуть никак не мог.
Лавочник каждый день приходил к Молле, ругался с ним во дворе и позорил его при всех соседях.
И вот Молла решил как-нибудь обмануть лавочника. Он вскопал во дворе незасеянное место и посадил там колючки. Вечером он увидел из окна, что лавочник, бормоча, как ведьма, ругательства, идет прямо к нему.
Молла выслал жену, а сам спрятался под окном. Лавочник подошел к дверям, постучал и, увидев жену Моллы, закричал:
– Где Молла?
– А зачем он тебе?- спросила жена.- Его нет дома.
– Я сяду здесь,- сказал лавочник,- и не двинусь с места до тех пор, пока не получу денег.
– Не сердись, братец-лавочник,- сказала жена, как научил ее Молла.- Не садись здесь, милый. Дела наши устроились. Молла нашел способ добыть деньги. Бог даст, мы скоро разбогатеем и возвратим тебе долг.
– Откуда же вы возьмете деньги?- встрепенулся лавочник.- И когда отдадите?
– Ты видишь эти колючки?- спросила жена Моллы.- Молла сам посадил их здесь.
– Ну и что же?- недоуменно спросил лавочник.- Что мне с того?
– Так ты послушай! Мы не даром посадили эти колючки. Каждый день утром и вечером мимо нас проходит стадо овец. И всякий раз, уходя отсюда, они будут цепляться за колючки и оставлять на них по клочку шерсти, а мы эту шерсть станем собирать. Я ее сперва расчешу, потом буду прясть и вязать джорабы[23]. Молла продаст их, и мы отдадим тебе деньги. Чего же ты так кипятишься?
Лавочник не мог удержаться от смеха.
Услышав смех лавочника, Молла высунулся из окна и сказал:
– Ах разбойник, видно, дела твои поправляются, раз ты так смеешься!
ИНДЮШКА МОЛЛЫ
Однажды Молла встретил на базаре человека, продававшего попугая, и спросил:
– Что это такое?
– Попугай,- ответили ему.
– Сколько он стоит?
– Пятьдесят рублей,- ответил продавец.
Молла, ни слова не говоря, вернулся домой, поймал индюшку и принес на базар.
– Молла,- спросили его,- сколько ты хочешь за свою индюшку?
– Пятьсот рублей,- ответил Молла.
– Ай Молла,- стали урезонивать его,- ты с ума сошел, что ли! Разве индюшка может стоить пятьсот рублей?
Молла указал на продавца попугая:
– Он продает такую маленькую птичку за пятьдесят рублей, вы же ему ничего не говорите. А я оценил в пятьсот рублей индюшку величиной с целого барана, и вы меня еще упрекаете. Разве моя индюшка не в тридцать раз больше этого попугая?
– Да, но ведь это попугай!
– Ну и что ж, пусть будет попугай. А это индюшка?
– Ведь попугай говорит как человек!
Молла увидел, что просчитался, и сказал:
– Ну что ж, тот разговаривает, а эта молчит. Вы уже взрослые люди, и, слава аллаху, должны знать, что слово это серебро, а молчание- золото.
РАЗВЕ ПРОДАЮТ ТО, ЧТО НАДО ВЫБРАСЫВАТЬ?
Молл а купил на базаре сливы, принес домой, и они с женой начали есть. Жена вдруг заметила, что Молла, кушая сливы, проглатывает и косточки.
– Почему ты проглатываешь косточки?- спросила жена.
А почему бы мне их не глотать?- возразил Молла.- Если они несъедобные, то почему их продавали? Разве можно продавать то, что надо выбрасывать?
МОЛЛА В БАНЕ
Однажды Молла пошел в баню. Одежда на нем была старая, и никто из банной прислуги не обратил на него внимания. Бросили ему банный фартук, а Молла, не промолвив ни слова, вымылся и, уходя, заплатил раз в десять-пятнадцать больше, чем полагалось. Он пристыдил этим и банщика, и других прислужников.
