Е. Балабанова - Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа
— Это Хартмут, славный рыцарь, — отвечали ему, — тот самый, что убил твоего отца. Не раз уж выказал он в битве свою отвагу и смелость.
— Так, значит, он передо мной в долгу, — воскликнул Ортвин. — Сегодня же заставлю я его заплатить мне за все. Надо нам вернуть то, что мы через него утратили. Херлинде не удастся спасти ему жизнь!
Но и Хартмут увидал Ортвина и хотя и не узнал его, но пришпорил своего коня и поскакал к нему навстречу. Так неслись они друг на друга, склонив копья, и панцири их сверкали на солнце. Они осыпали друг друга ударами копий. Прекрасный конь Ортвина упал; споткнулся и конь Хартмута. Когда же конь снова вскочил на ноги, поднялся громкий звон мечей. Истинно по–рыцарски повели рыцари бой: оба были отважны, и ни один не хотел уступить другому.
Дружина их следовала за ними, держа копья наперевес. Многим пришлось тут сильно пострадать: столкнувшись, славные витязи наносили друг другу глубокие раны. Все они были доблестны и быстро добывали себе честь и славу.
Тысяча против тысячи выступили воины Хартмута против дружины Вате. Много вреда причинил им властитель Штурмена: кто теснился к нему поближе, тот никогда уж больше не думал о нападении.
Дружина Хервига, получив подкрепление в десять тысяч человек, грозно двинулась вперед. Казалось, прежде чем уступить врагу хоть пядь земли, они готовы были умереть на месте. Хервиг был поистине витязь. Величаво вступил он в битву, и тем ревностнее бился он, что думал сослужить тем службу прекрасной девушке и стать ей еще дороже. И этого достиг он: Кудруна все видела из своего окна.
Старый Людвиг схватился с датчанами. Многих убил Фруте со своими гольштинцами. Юный Морунг, властитель Валейса, сплошь усеял мертвыми всю землю перед замком Людвига. Молодой Ирольт был славный рыцарь, и немало пролил он вражеской крови, сражаясь под знаменем Хильды.
Между тем Хартмут и Ортвин все еще сражались. Никогда ни в какую метель не взвивался и не мелькал так снег под порывами ветра, как взвивались и мелькали мечи в руках воинов. Наконец Ортвин напал на самого Хартмута. Как ни был отважен и искусен Ортвин, но могучий Хартмут ударом меча рассек ему шлем, и кровь из раны струею хлынула на его панцирь. Огорчились воины Ортвина; еще сильнее стали теснить друг друга враги; ряды смешались. Сама Смерть, казалось, носилась между ними и похищала у людей друзей.
Хоранд видел, как был ранен Ортвин. Бросившись к нему, стал он выпытывать, кто его ранил. Засмеялся Хартмут — был он от них недалеко, а Ортвин сам отвечал:
— Это сделал король Хартмут.
Хоранд сейчас же передал другому воину знамя Хильды и стал прокладывать себе дорогу к Хартмуту. Услышав с той стороны страшный шум и крики, Хартмут оглянулся и увидел множество своих воинов, обливавшихся кровью из полученных ими глубоких ран.
— Я должен отомстить за вред, причиненный моим отважным воинам, — сказал Хартмут и, повернув коня, направился к Хоранду. Завязалась отчаянная схватка: искры посыпались у них перед глазами от ударов мечей по панцирям; края их мечей затупились, и погнулись застежки их шлемов. Наконец Хартмут ранил и Хоранда, как прежде Ортвина; кровь его хлынула ручьем через кольчугу. Друзья раненых сейчас же поспешили вывести их из битвы, чтобы перевязать им раны. Но витязи, едва оправившись, сейчас же снова ринулись в бой.
Долго еще бились воины изо всех сил, и так и осталось нерешенным, кто одержал верх в этой битве перед замком Людвига: отчаянно защищались его люди; стремительно нападали чужаки. Много было тут убито воинов; со всех четырех сторон звенели мечи, и в ту минуту трудно было отличить проворных и ловких от медлительных и неумелых. Старый Вате тоже не оставался без дела, и много врагов полегло под его рукой. Говорят, что Хервиг, окруженный толпою воинов, натолкнулся на Людвига, совершавшего чудеса ловкости и храбрости.
— Кто может сказать мне, кто этот старик? — громко воскликнул Хервиг. — Он нанес здесь столько глубоких ран, что многим прекрасным женщинам придется оплакивать воинов, павших под его рукой.
— Кто это спрашивает обо мне в пылу битвы? — отозвался Людвиг, расслышав его вопрос. — Зовут меня Людвигом Норманским.
— Если ты Людвиг, то заслужил ты вполне нашу ненависть, — отвечал ему король Хервиг. — Много наших витязей перебил ты на песчаном морском берегу. Из–за тебя погиб Хетель, а был он отважный и славный боец. Много зла успел ты причинить нам тогда. Его оплакиваем мы еще и до сих пор. И мне пришлось испытать из–за тебя великую скорбь: ты похитил мою жену и много моих воинов положил мертвыми на Вюльпензанде. Зовут меня Хервигом. Ты увез мою жену и теперь должен мне ее отдать, или же один из нас лишится жизни, а вместе с ним и много славных воинов.
— Не слишком ли смело угрожаешь ты мне в моей собственной земле? — отвечал ему король Людвиг. — Без нужды исповедовался ты передо мною. Поверь мне, я приложу все силы, чтобы тебе никогда не довелось обнять своей жены.
С этими словами оба витязя стремительно ринулись друг на друга, но ни одному из них не удалось одержать верх, и с обеих сторон присоединилось к ним еще много бойцов. Могуч и отважен был Хервиг, но отец Хартмута нанес ему такой удар, что он не устоял на ногах и, конечно, расстался бы с жизнью под рукою Людвига, если бы его воины не подоспели к нему на помощь. Поднявшись на ноги, поспешно взглянул он наверх, на крепостную стену, не стоит ли там его невеста.
XXVIII
О ТОМ, КАК ХЕРВИГ УБИЛ ЛЮДВИГА
«Как это со мной случилось? — думал он. — Если видела это Кудруна и если доживем мы до того, что опять будем вместе, — она попрекнет меня моей неудачей. Великий для меня позор, что мог одержать надо мною верх такой старик!»
И приказал он нести вперед свое знамя и снова со своими воинами напал на Людвига. Людвиг услыхал за собою шум и крики, оглянулся, увидал множество воинов, падавших под ударами мечей Хервига и его бойцов, и повернул назад. Снова завязалась между ними отчаянная схватка. Наконец Хервигу удалось нанести такой удар и так сильно ранить Людвига, что тот уже не мог продолжать битвы; еще один могучий удар, и он отсек ему голову.
Видя его гибель, воины его поспешили было пробраться со знаменем назад в замок, но это им не удалось; они были принуждены уступить знамя врагу, и много их полегло тут же рядом с королем.
В замке видели гибель короля, и за стенами его послышались громкие крики и рыдания. Кудруна и ее девушки стояли, пораженные страхом.
Не знал Хартмут, что отец его был убит, а вместе с ним и многие из его воинов и родичей, но услыхал он крики и вопли, поднявшиеся в замке.
— Много уж врагов положили мы здесь, — сказал он своим воинам, — вернемтесь же теперь в замок. Большую службу сослужили вы мне, родичи мои и мои слуги, и я готов разделить с вами доставшиеся мне от предков земли. Поедем теперь отдыхать в замок: нам откроют ворота и сейчас же подадут нам меду и вина.
Много бойцов оставили они за собой на поле битвы, не могли бы они сделать больше, даже защищая свою собственную землю; нужен был им отдых и покой. Но старый Вате с тысячью своих воинов задержал их на пути. Вате только что, напрягши все силы, пробился к воротам, как появился Хартмут со своими воинами, теснившийся в те же ворота. В то же время со стен замка на нападавших градом посыпались камни. Но Вате не думал об опасности: ему мало было дела до того, кто умрет или уцелеет, — лишь бы одержать победу. В эту минуту заметил его Хартмут.
— Мы опоздали! — сказал он своим воинам. — Посмотрите сами: эти ворота занял Вате со своими воинами; конечно, он нас не пропустит. Замок окружен со всех сторон врагами, и они твердо прокладывают себе путь вперед: у тех ворот вижу я знамя мавританского короля — оно развевается там, несмотря на отчаянный отпор со стороны моих воинов; у следующих — мечи крутятся как в вихре: это Ортвин, брат Кудруны; у последних стоит Хервиг и с ним его семь тысяч воинов. Мы опоздали, и некуда нам теперь деться! Не могу же я перелететь через врагов, у меня нет крыльев; не могу я и проползти под землею! Мы так стеснены врагом, что нет нам возможности пробиться даже к морю. Одно только остается нам, славные мои рыцари, — спешиться и рубиться врукопашную, и пусть горячая кровь потоками струится сквозь кольчуги.
Сошли они с коней и отставили их назад.
— Вперед, мои воины! — крикнул Хартмут. — Будь что будет! Надо мне пробиться к Вате и постараться оттеснить его оттуда.
С поднятыми мечами двинулись они вперед, и Хартмут напал на грозного Вате. Мечи зазвенели, и стало умирать еще больше славных рыцарей.
Увидал Вате Хартмута (Фруте держал в это время знамя) и, пылая гневом, сказал:
— Слышу я, быстро приближается к нам звон мечей. Стой тут, племянник Фруте, и никого не пропускай к воротам. — И Вате бросился навстречу Хартмуту.
