Е. Балабанова - Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа
Позвал он к себе двенадцать пилигримов.
— Скажите королю, — наказывал он им, —что если он желает, он может видеть сына своего Хагена, похищенного грифом. Но знаю я, что благородный король не поверит вам. Спросите тогда королеву, признает ли она меня за своего сына, если увидит на груди моей золотой крест.
Гонцы поспешили на берег.
Увидал Зигебанд послов и узнал, что приехали они из Гарадеи; были то его враги, и король и все его воины рассердились при виде их.
— Как осмеливаетесь вы подъезжать к этому берегу? — крикнул он им.
— Нас послал к тебе сын твой, молодой Хаген, — отвечал один из них, — он так близко, что тебе нетрудно было бы повидаться с ним.
— Напрасно вы пытаетесь обмануть меня, — отвечал им Зигебанд, — он так погиб, что мысль о его смерти часто наполняет скорбью мое сердце.
— Если ты не веришь нам, то спроси жену свою, королеву. Она должна помнить, не носил ли он на своей груди золотого креста. По кресту могли бы вы признать своего сына.
Сказали о том королеве. Обрадовалась она вести — часто приходилось ей грустить о сыне.
— Надо нам ехать и посмотреть самим, — сказала она, и король приказал седлать коней для себя и для лучших людей из своей свиты.
— Послушай моего совета, госпожа, — сказал тут королеве один из пилигримов, — захвати с собою платья для молодых девушек: они принесут тебе только честь, если ты возьмешь их в свою свиту.
Женщины захватили с собою богатые платья и вместе со многими отважными воинами последовали за королевой туда, где на морском побережье стоял Хаген, окруженный воинами из Гарадеи, нашедшими его на чужбине.
IV
О ТОМ, КАК ХАГЕН БЫЛ ПРИНЯТ СВОИМ ОТЦОМ И МАТЕРЬЮ
Съехавшиеся воины и женщины тесной толпой окружили Хагена.
— Ты ли это тот витязь, который послал к нам гонцов и просил королеву признать его своим сыном? Если это правда, то я рад этому от всей души.
— Пусть люди посторонятся, чтобы я могла увериться, действительно ли он — наследник нашей короны, — сказала королева.
Она узнала крест на груди Хагена и признала в нем своего сына. Со слезами обняла она его и поцеловала в уста. Король тоже плакал от радости. Чужеземных молодых девушек королева наделила пестрыми мехами и дорогими платьями, а Хаген просил отца простить путникам из Гараден все их обиды и помириться с ними. Зигебанд исполнил его просьбу и в знак примирения поцеловал графа и вознаградил его за все его потери. С тех пор никогда уже не было между ними вражды. Гостям предложили перенести на берег свои съестные припасы и платье и отдохнуть пару недель, а в день отъезда хозяева щедро наделили их светлым золотом. Хаген скоро вырос и превратился в доблестного воина; никто не мог сравниться с ним в силе и искусстве владеть оружием, щедрость же его была так велика, что никто не хотел верить рассказам о ней. Вырос Хаген среди диких зверей и превосходил проворством и ловкостью всех людей. Хотя и звали его Хагеном, но после стали звать его «дьяволом из королей», и он делал честь своему прозвищу.
Наконец родные стали советовать ему жениться. Недалеко искал он невесту и выбрал ту, которая была красивее всех на свете и сама заботилась о нем в детстве, — была то Хильда из Индии. Так вознаградил он ее за все труды и заботы о нем с тех пор, как нашел он ее в пещере.
Торжественно и пышно отпраздновали свадьбу, и долго не прекращались пиры, состязания и рыцарские игры при дворе короля Зигебанда.
— Сыну моему Хагену передаю я все свои земли, — сказал Зигебанд по окончании празднеств.
И признали Хагена своим господином все люди и замки, далекие и близкие, и все воины короля Зигебанда. Стал Хаген раздавать лены и наделять ближних и дальних гостей своих драгоценностями и платьем, и никто никогда не был щедрее к бедным, чем он во время своих свадебных празднеств.
Когда же разъехались гости и все пришло в порядок, Хаген стал править своим королевством, всюду чиня строгий суд и расправу. Говорят, в один год казнил он смертью человек восемьдесят, а то и больше. Потом стал он совершать походы во враждебные земли, но, чтобы не причинять вреда бедным, запретил пожары.
Дома жил он пышно и весело. Родилась у него прекрасная дочка, и назвали ее в честь матери Хильдой. Заботливо воспитывал Хаген свою дочку: ни солнечный зной, ни ветер не могли коснуться ее. Ходили за нею благородные дамы, и охраняли ее надежные витязи из его родни. К двенадцати годам выросла она необычайной красавицей. Слава о красоте ее разнеслась повсюду, и знатные князья из далеких и ближних земель стали засылать к Хагену своих сватов. Но Хаген казнил гонцов смертью — не хотел он отдать своей дочери никому, кто не был бы во всем выше его самого.
V
О ТОМ, КАК ВАТЕ ЕЗДИЛ В ИРЛАНДИЮ
Вырос в Дании витязь Хетель. Родичи его жили в Штурмене, в известной всем стране. Они воспитали его так, как это подобало его высокому роду. Ему служила вся Нортландия, и был он очень могуществен и знатен.
Один из родичей его, Вате, владел его замками и землей. Будучи родственником его, он тщательно заботился о его воспитании, никогда не выпускал его из–под своего надзора и наставлял его во всех доблестях.
Племянник Вате — сын его сестры, благородный Хоранд, владел Данией. Потом сослужил он королю Хетелю такую службу, что тот дал ему в собственность всю эту землю и короновал его там королем.
Славный Хетель сидел на земле Хегелингов вблизи Дании. Он владел, по крайней мере, восьмьюдесятью замками. Владел он землею фризов и всеми островами; в его же руках были Дитмерс и Валейс. Был Хетель знатен и имел большое родство. Был он также грозен и смел и часто нагонял страх на своих врагов.
Хетель был сирота, и оттого–то и хотелось ему так жениться. Отец и мать его умерли, оставив ему в наследство свою землю, и хотя и было у него много друзей, но жизнь часто казалась ему скучной и тоскливой.
Лучшие друзья его стали советовать ему выбрать себе жену, достойную его высокого рода.
— Не знаю я ни одной девушки, которая могла бы с честью стать госпожою Хегелинга, — отвечал он.
Сказал ему тогда юноша Морунг из Нифландии:
— Слыхал я об одной девушке столь высокого рода и такой прекрасной, что нет на земле женщины, подобной ей. Надо подумать, как бы добыть ее тебе в жены.
Спросил Хетель, кто же она и как ее зовут, и Морунг отвечал:
— Зовут ее Хильдой, и родом она из Ирландии. Отец ее — Хаген из рода отважного Гере. Если только удастся тебе добыть ее, она будет тебе всегда на радость и утеху.
— Но слыхал я, что отец ее приходит в гнев, когда кто–нибудь сватается к ней. Немало уже погибло из–за нее благородных мужей. Я же не желаю смерти никому из моих друзей.
— Ну, так отправь послов в его землю, — сказал Морунг, — но прежде пошли за Хорандом: он сам там всего насмотрелся и знает все обычаи Хагена — без его помощи ты ничего не поделаешь.
— Ну, если уж она так красива, то я послушаюсь тебя, — решил Хетель. — Но если надо добывать ее, то ты сам должен принять в том участие: недаром жду я от тебя во всем поддержки и помощи. Если станет она госпожою Хегелинга, тебе будет за это и честь и слава.
Послал Хетель послов в Данию за племянником Вате, Хорандом, с приказом ему через семь дней явиться на службу к королю. Отважный Хоранд всегда был готов исполнить свой долг перед королем, а тут, узнав в чем дело, еще охотнее собрался в путь и на седьмое утро явился к Хетелю со своими людьми: с ним приехало шестьдесят человек из его воинов; был с ним и отважный датчанин Фруте.
Радостно принял король Хоранда и Фруте, когда они явились к нему, и, усадив их в своем обширном зале, повел с ними дружескую беседу.
— Послушай, Хоранд, — сказал король, — если знаешь, скажи, пожалуйста, как обстоят там дела с молодой королевой Хильдой. Хотелось бы мне послать к ней послов, чтобы знала она, что я всегда готов к ее услугам.
— Все знаю я о ней, — отвечал ему отважный витязь, — не бывало еще девушки прекрасней знатной Хильды Ирландской, дочери свирепого Хагена, — ей вполне пристала бы корона.
— Может ли статься, чтобы отец ее согласился выдать ее за меня? — спросил Хетель. — Хотелось бы мне жениться на ней, и я не переставал бы осыпать наградами того, кто помог бы мне добыть прекрасную девушку.
— Невозможно это, — отвечал Хоранд, — никто не решится ехать послом в землю Хагена. Я сам ни за что не пойду на это: каждого гонца приказывают там или убить, или повесить.
— Не такая уж мне нужда в ней, — сказал Хетель, — и если Хаген повесит хоть одного из моих людей, то он сам заплатит мне за это жизнью. Его свирепый нрав доведет его до беды.
— Если бы Вате согласился быть твоим послом в Ирландию, то нам, может быть, и удалось бы добыть прекрасную девушку, или же мы погибли бы под ударами мечей, — так сказал Фруте.
