Антонио Дионис - Аргонавты
Но я не хотел!
А я разве говорю, что человек порочен нарочно? Нет, все мы приходим в этот мир творить добро, любить и быть любимыми. А походя ломаем чужие судьбы и жизни, вот как этому мотыльку!
И выхода нет? - в отчаянии юноша попытался поднять насекомое, но лишь еще больше обтрепались легкие прозрачные крылышки.- Я буду ходить по свету, я буду просить людей опомниться!
С чего бы вдруг? - мрачно глянул Хранитель.- И почему ты вообще думаешь, что сможешь выбраться отсюда?
А разве ты не выведешь меня?
А разве я тебя для того сюда привел? -вдруг из темноты отделилась фигура.
И царевич увидел своего слугу.
Ах, вот ты и попался мерзавец! - вскричал юноша, тотчас позабыв благие намерения, страх за свое будущее и даже присутствие Хранителя, так велика была его ярость на подлого раба.
Но сколько Горгий не кидался, сколько не хватал руками воздух, слуга стоял, все так же спокойно скрестив на груди руки, и бесстрашно взирал на беснующегося господина.
Оставь! - наконец оборвал пляску царевича Хранитель.- Тот, кого ты видишь перед собой, далеко отсюда! А это так, просто объемная картинка, которой ты все равно не сумел бы принести вреда.
Так значит, раб с самого начала знал, что я окажусь тут? Это тот негодяй привел меня сюда?!
В башню порока каждый идет своим путем, но всегда сам! - отвечал Хранитель.- Разве ты ничего не приметил в этом зале?
И Хранитель еще больше усилил свет. Теперь клетки были залиты ярким оранжевым сиянием. И юноша со страхом и удивлением понял, что тревожило, казалось подозрительным с самого начала. Горгий молчал, с отчаянием постигая истину, смутную сперва, и ярко освещенную теперь: все эти монстры, зверушки, бесформенные кули плоти, все эти чудовища неуловимо походили на Г оргия.
Наконец-то ты понял! - как показалось, даже с облегчением промолвил Хранитель.- Отныне - это твой дом, а это,- Хранитель указал на клетки,- твои подопечные. Ты слишком греховен, и мне надоело самому возиться с твоими пороками, царский наследник! Обычно у человека один или два ярких порока: ну, что ж, такая у меня служба - чтобы грехи не слишком в большом числе вырывались наружу! Но, что касается тебя, Горгий, оказывается, проще держать тебя в башне, чем сторожить твои преступления - их слишком много!
И, так молвив, Хранитель исчез, оставив царевича среди бесчисленных рядов клеток.
Юноша зарыдал, бросившись на пол: только тут он постиг порочность своей беспечной жизни. Но больше всего его злила собственная глупость и доверчивость, позволившие рабу обмануть царевича и заманить его в эту ловушку.
Вот, что бывает,- закончил Критий рассказ,- если ты наивен и поверишь всякому проходимцу!
А разве сказка об этом? - Астурда удивленно округлила глаза.- Разве царевич не получил по заслугам?
Как это можно наказывать царского сына, глупая? - постучал указательным пальцем по лбу дочери Критий.- Это сказка о том, что следует быть осмотрительным, когда покупаешь рабов,- пояснил Критий далее.
Вот оно как бывает у людей,:- двусмысленно протянул черный валун, то ли удивляясь, то ли укоряя.
Критий, возбужденный собственным рассказом, совсем позабыл, что слушателей двое. Он уже открыл рот, чтобы произнести заклятие против демонов, но не мог вспомнить ни слова, и лишь покрепче ухватился за амулет против черных сил, что висел на шее на кожаном шнурке.
Да брось ты эти штучки,- досадливо колыхнулся валун.- Взрослый человек, а все в амулеты верит!
Так Критий выяснил, что камень еще и двигается, правда, медленно, чуть приметно, но все же теперь он был ближе к тиснущемуся к стене пещеры Критию. Астурда же наоборот вертелась вокруг валуна, рассматривая его со всех сторон.
Внезапно отверстие норы закрыла чья-то голова. Критий рукой уже нащупал обломок кремня, но голос остановил от броска.
Помогите же мне! - прошептал Ясон еле слышно.- Вы тут сидите, как ни в чем не бывало, а там... там...- юноша как-то судорожно вздохнул и потерял сознание.
Голова поникла, упав на плечо. Руки повисли бессильными плетьми. Было не просто втащить в нору неподвижное тело, но Критий при поддержке Астурды втянул Ясона и положил на песок.
Что с ним? - испуганно ахнула Астурда.
Не мешай! - потребовал отец, внимательно ощупывая каждый сантиметр тела.
На бедре у юноши, словно укол колючки, краснела маленькая ранка, вокруг разливалась по бедру краснота.
Астурда, которой не сиделось на месте, высунулась, пытаясь увидеть побережье.
Там... там...- выдохнула девочка потрясенно.
-- Потом расскажешь!-обрезал отец и приказал: - Помоги мне!
А как меня, так никто не просит помочь,- задумчиво пробормотал черный валун.- Я бы мог...
Все разом - заткнулись! - рявкнул Критий.- Астурда, негодная девчонка, держи голову парня! Не давай голове запрокидываться!
Астурда, редко видевшая отца таким гневным, безропотно пристроила голову Ясона у себя на коленях.
Критий же оторвал кусок ткани от собственной одежды. Собрал в кучку сор: палочки, ссохнувшиеся листья, помет забредавших в нору зверушек. Потом выбрал два кремня и ударил камни друг о дружку.
Астурде не терпелось выложить то, что она увидела в короткий миг на берегу. Но приходилось помалкивать: у отца, если тот разойдется, рука тяжелая.
Берега же не было вовсе! Астурда бы не поверила своим глазам, но факт оставался фактом. И море, и побережье кишело разноцветными лентами, какими-то клубками с шипами, огромными рыбами, злобно хлещущими хвостом по песку. Было и много такого, чего Астурда не рассмотрела в подробностях, но что оставило впечатление восточного базара: предательски пестрого, злобного и опасного. Ни одного из разбойников девочка не приметила в груде чудовищ.
Меж тем Критий разжег маленький огонек, приказав дочери:
Я тебя прибью, если он погаснет!
А сам упал на колени и приложился губами к ранке на бедре юноши. Отсасывал и сплевывал. И снова отсасывал.
Надо б сделать надрез,- огляделся Критий но поблизости не было ничего острого.
Тогда он с силой двумя руками сдавил место ранки, пока не выступила ярко алая кровь.
Критий выхватил из костерка пламенеющий уголек и, перебрасывая с ладони на ладонь, в одно мгновение прижал горящую древесину к ране. Ясон дернулся и застонал, приоткрыл глаза.
Змеи...- прошептали жаркие иссохшие губы, но тут сознание вновь покинуло юношу.
Сам вижу, что змеи,- хмуро отозвался Критий.
И не одна! - взахлеб, пока не успели остановить, выкрикнула Астурда.- Их там видимо-невидимо!
Чему радуешься, глупая девчонка? - укоризненно покачал головой Критий, размышляя, весь ли яд удалось отсосать из раны. Знай он точно, что за тварь укусила юношу, Критий бы уже знал, сколько шансов у Ясона на спасение. Пока же юноша наливался жаром. Место ранки припухло, но опухоль дальше не расползалась.
Будем молиться богам, чтобы ему повезло! - вздохнул Критий.
Послушай, отец! - взмолилась Астурда, пожираемая новостью.- Да глянь же на берег!
Критий приблизился к дыре. Осторожно выглянул, осмотрелся.
Когда он повернул лицо к Астурде, девочке показалось, что в лице отца не осталось ни кровинки. Губы дрожали, зубы выбивали дробь.
Ззз... Ззз...
А я о чем толкую? - поняла Астурда.- Я ведь и говорю: змеи! И так много! Здорово, правда?!
Глаза девчонки блестели азартом: дети любят страшные сказки. Но, к сожалению, правда страшнее выдумки.
Откуда было знать отчаявшимся людям, что бухту и побережье облюбовал для своих уродливых питомцев сам бог моря Посейдон. Морское божество мирилось с присутствием людей: в конце концов жизнь людишек быстротечна по сравнению с вечностью - стоит только немного подождать, и люди умрут. И Посейдон бы терпел и дальше, если б не пронырливые дельфины, принесшие странную весть Посейдону.
Дельфины, любопытные и юркие, всегда резвились в спокойной бухте, вызывая смех и гогот у разбойников. Люди привыкли к безобидным созданиям, даже время от времени подкармливали дельфинов рыбешкой, дав животным ласковые имена. Ведь даже разбойнику надо кого-то любить и о ком-то заботиться.
Но дельфины не были столь беззаботны, какими казались их забавные прыжки и кульбиты.
Здорово глядеть, как дельфин, рассекая воздух, вырывается в мириадах искр из морского плена, на секунду соединив своим телом две стихии. Но откуда знать людям, что в воде людские разговоры слышны куда хуже, чем на поверхности?
А знать, что замышляют людишки, всегда не бесполезно. Именно так прознал Посейдон, что ненормальные, обитавшие на его побережье, решили принести в жертву Посейдону человека.
Вначале Посейдон старался быть миролюбивым, но на мягкие нарекания люди не реагировали. Напрасно Посейдон нагонял облака и взнимал крутые волны. Напрасно призвал в бухту ветер.
Люди были полны решимости обагрить побережье и светлые воды человеческой кровью, к которой Посейдон питал непреодолимое отвращение. Сам запах человеческой крови, сладковато приторный, приводил Посейдона в бешенство. И не видя другого пути, как бы остановить жестокосердных, Посейдон кликнул клич:
