М. Олдфилд Гоувей - Лошадь в мифах и легендах
Прежде чем благородное животное смогло что-нибудь добавить, вмешательство Фурии заставило его замолчать навеки.
«О Ксанф! – воскликнул Ахиллес. – Почему ты пророчишь мне смерть? Я знаю, что мне суждено погибнуть здесь, вдали от любимых родителей и родной земли. Я умру, когда это будет угодно небесам. Но сейчас пусть погибнет Троя!» Произнеся эти слова, он ринулся в битву.
Необходимо заметить, что Ксанф был не просто вещателем воли Юноны. Богиня наделила его способностью говорить, чтобы он мог высказать и свои собственные горькие мысли. Эту историю можно сравнить с библейским повествованием о Валаамовой ослице, в котором высказана аналогичная мысль. Сдерживаемые эмоции и мысли, скопившиеся в мозгу животного из-за невозможности их высказать, волею ангела неожиданно нашли выход. В основном речь шла о несправедливости хозяина и его слепоте к окружающему его духовному миру.
Глава 21
Лошади-символы
Чтобы не повторять информацию, изложенную в других главах, нам пришлось воздержаться от упоминания многих фактов, поскольку о них уже говорилось.
Вероятно, храбрость была основной чертой лошади, импонировавшей древним людям, поэтому лошадь часто является символом именно этого достоинства. В Книге Иова (39: 19—25) разъяснено, почему это так:
«Ты ли дал коню силу и облек шею его гривою? Можешь ли ты испугать его, как саранчу? Храпение ноздрей его – ужас; роет ногою землю и восхищается силою; идет навстречу оружию. Он смеется над опасностью, и не робеет, и не отворачивается от меча. Колчан звучит над ним, сверкает копье и дротик; в порыве и ярости он глотает землю и не может стоять при звуке трубы. При трубном звуке он издает голос: «гу! гу!» И издалека чует битву, громкие голоса вождей и крик».
В христианском искусстве лошадь – символ храбрости и благородства, а когда художник желал подчеркнуть, что святые, которых он изображал, обладают этими достоинствами, он представлял их в виде всадников. Святой Мартин, святой Георгий, святой Виктор и святой Маврикий обычно изображаются сидящими на лошадях.
Еврейское имя лошади – abbir означает «сильный и храбрый» и применяется к лошадям метафорически. Например, в Книге пророка Иеремии «от громкого ржания жеребцов… дрожит вся земля» (8: 16); «от шумного топота копыт сильных коней его… отцы не оглянутся на детей своих, потому что руки у них опустятся» (47: 3).
В подземном царстве лошадь символизирует быстротечность человеческой жизни. Ее чудесная скорость во времена, когда о двигателях внутреннего сгорания никто и не мечтал, олицетворяла бег времени. Иногда над головой лошади изображают венок из пальмовых ветвей.
Стихотворение поэтессы Элизы Кук показывает, как уместна лошадь для иллюстрации бега времени:
НЕСУЩИЙСЯ ГАЛОПОМ КОНЬ
Есть конь, которого мы никогда не могли обуздать,
Он скачет через горы и океаны.
Это арабский скакун вечности, он несется вперед,
Оставляя за собой миры, и всегда выигрывает гонку.
О, горячий жеребец, я не сомневаюсь,
Он утомит своих ездоков, кем бы они ни были,
И мы все садимся в седло, и он несет нас вперед,
Не слыша сдерживающих слов, не чувствуя хлыста.
Он ничего не боится и не нуждается в отдыхе,
Этот несущийся галопом храбрый серый конь.
Все дальше и дальше, он вечно стремится вперед,
Где он остановится, не знает даже мудрейший.
Он не задерживается, чтобы напиться
у журчащего источника радости,
Он не отстает, чтобы перевести дух,
на изрытых болью холмах.
Очень удобно наше место на его спине,
Когда он скачет по солнечным,
цветистым дорогам жизни.
Когда его звонкие подковы ступают
по зеленому мху надежды
И утопают в цветах, растущих на склоне любви.
О, в это время путешествие очень приятно,
И мы смеемся, радуясь силе несущегося галопом коня.
Но, увы, мягкая трава скоро кончается,
И он выходит на каменистую дорогу, в сухую пустыню.
Его поступь тяжела. Он поднимает столько пыли,
Что многие стенают, но должны продолжать свой путь.
Все дальше и дальше, через мрачную трясину отчаяния,
Через тернии раскаяния и тисовые ветви траура.
Наши члены исхлестаны в кровь и нестерпимо болят,
Но мы должны двигаться дальше —
избитые, измученные, больные.
Нежные сердца могут быть потрясены и истекать кровью,
Но нужно ехать дальше на несущемся галопом коне.
На булыжном церковном дворе он не делает остановки,
Но храбрейшие, быть может, из его седоков упадут.
Они могут прижиматься к нему, но не смогут удержаться,
Когда он прыгнет над раскрытой могилой,
вырытой смертью.
Оказавшись в ловушке, убранный бархатом и плюмажем,
Он пробегает большой круг между могил.
Он несет короля, но огибает склеп,
И монарх, который был так весел и полон сил, падает.
А бербер бежит вперед, набирая скорость.
Он даже не заметил падения, несущийся галопом конь.
Он летит над величественными пирамидами,
Следы его подков видны в Вавилонской пустыне.
Он гордо фыркает, и храмы света
Окутываются туманной дымкой,
словно перед наступлением ночи.
Вперед и вперед бежит он, не сворачивая в стороны.
Ему все равно, какая под ним дорога, широкая или узкая.
И на городских улицах он не задерживается,
Над Марафонской равниной он пролетает.
О, найдите мне породу, обладающую скоростью,
Способной соперничать с несущимся галопом конем.
Он уже оставил позади прошлое и бежит по настоящему,
Перед ним будущее, в которое он стремится.
Он легко скользит по океанам,
играючи минует непроходимые заросли,
Вперед и вперед, через реки и леса.
Многие из нас едут на нем сейчас,
Усталые, задыхающиеся, с залитыми потом лицами.
Мы можем мучиться и стонать, но зря.
Так что давайте крепко держаться в седле и не жаловаться.
Ведь мы знаем, что есть цель и славная награда
Для седоков времени – старого,
несущегося галопом коня.
Та же поэтесса обращается к теме серого скакуна времени в «Песне старого года»:
О, я проехал долгий путь,
На коне, которому не нужна ни узда, ни кнут.
Но он скоро сменит седока и оставит старый год
Лежать в пыли на дороге вечности.
Моя гонка на сером жеребце времени почти закончена.
И он поскачет дальше, но уже без меня.
И вы увидите, как развевается его грива,
Когда похороните меня
под священным зеленым деревом.
Лошадь всегда являлась символом скорости, во всяком случае, там, где была известна. Еще пророк Иеремия говорил о конях, которые «быстрее орлов».
Лошадь также являлась символом гордости, и в этой связи стоить отметить часто употребляемое выражение to ride (to mount) a high horse (дословно – ехать на высокой лошади), означающее «заноситься, важничать, держаться высокомерно».
Пиерио[80] в своей «Иероглифике» сообщает, что лошадь – иероглифический символ гордости.
Мистическая книга Откровений полна оккультных аллюзий, касающихся лошади.
Святой Иоанн Богослов в Откровении использует смешанный символизм, но лошадь явно доминирует. Очевидно, он пытался описать нечто, явившееся ему в видении, что было совершенно незнакомым и потому непостижимым для воображения как его собственного, так и тех, к кому он обращался. Стараясь наиболее полно передать значение виденного, он слишком быстро переходит от одного образа к другому.
Изобретательный толкователь мог бы предположить, что увиденное им было сегодняшними аэропланами во время воздушного налета. Святой Иоанн описывает, как пятый ангел открыл «кладезь бездны, и вышел дым из кладезя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя. И из дыма вышла саранча на землю…По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее – как лица человеческие…На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее – как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала…» (9: 2, 7, 9).
Позже, когда четыре ангела были освобождены, он говорит: «Число конного войска было две тьмы тем; и я слышал число его. Так видел я в видении коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней – как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера» (9: 16, 17).
Конечно, эти свирепые крылатые кони, издающие такой сильный шум, в первую очередь наводят на мысль о современном боевом самолете, нагруженном смертоносными бомбами, и, возможно, более верно передают впечатления людей той далекой эпохи, чем литературные описания.
Всадником бледного коня из видения святого Иоанна была смерть. «И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором, и зверями земными» (6: 8).
