Патрик Колум - Великие мифы народов мира
На железных щитах свили свою паутину пауки.
И еще:
Ржавчина разъедает заточенные копья и обоюдоострые мечи.
Больше не слышен громкий звук трубы,
Сладкий ночной сон ничто не прерывает.
Нума упорядочил месяцы года. Он сделал январь, месяц бога мира Януса, первым; март, месяц бога войны Марса, – третьим, а между ними поместил февраль – месяц очищения. В феврале римляне приносят дары предкам, в этом же месяце проходит праздник Луперкалий – праздник очищения.
Известно, что Юпитер, великий бог неба и грома, спустился на землю к Нуме и возвестил, что после удара молнии следует проводить обряд очищения, причем только головами.
– Луковичными? – быстро спросил Нума, наученный Эгерией.
– Нет, человеческими... – продолжил Юпитер.
– Волосами? – спросил Нума.
– Нет, живыми... – ответствовал Юпитер.
– Живыми рыбешками? – не сдавался Нума.
И Юпитер, так и не дав ответа, удалился. Но по сей день римляне, чтобы отвратить от себя гром и молнии – знамение гнева великого Юпитера, – жертвуют ему головки лука, человеческие волосы и живых рыбешек.
Таким образом, Нуме удалось даже великих богов склонить к проявлению милосердия в отношении к человеку. Это мудрая Эгерия научила Нуму, как заставить великого Юпитера спуститься с небес на землю, чтобы с ним можно было поговорить. Сначала ему следовало изловить двух мелких божков. Нума хитростью поймал двух полубогов, которые владели даром колдовских заклинаний, знали тайны волшебных снадобий, очень любили разыгрывать людей, но сами были очень простыми и легко обманывались. Звали их Фавн и Пик. Они часто гуляли в тенистых чащобах, отдыхали на берегах прозрачных ручьев. В один из ручьев, который протекал по Авентинскому холму, Нума налил мед и вино. Пик и Фавн пришли к этому ручью. Они захотели утолить жажду и испили меда и вина. Напиток им понравился. Они легли на берегу ручья – так им показалось удобнее – и стали пить. Захмелев, оба божка уснули. Тогда появился Нума и схватил их. Божки стали менять облик. В руках Нумы оказывались то горностай и птица, то куст и букет листьев. Но Нума продолжал держать их. Божкам надоело превращаться, и они приняли свой изначальный вид. Тогда Нума спросил их, занимавших самую низшую ступень в иерархии богов, как заставить Юпитера спуститься на землю. Те рассказали и тут же получили свободу. Так Нума получил возможность побеседовать с Юпитером.
Однажды Нума собрал народ на пир. Он принял гостей в простом доме, за скромно убранными столами, уставленными непритязательной пищей. Люди знали, что царь живет очень просто, и почитали его за это. Они расселись за столами и стали вкушать хлеб и фрукты, молоко и вино. И царь ел вместе с ними. Когда трапеза была в самом разгаре, стало известно, что прибыл еще один гость. Сидевшие за столом никого не видели, но по комнате разлилось великолепное сияние. Деревянные тарелки превратились в изысканные золотые и серебряные блюда, пища приобрела богатый восхитительный аромат. И те, кто был с Нумой, поняли: среди них появилась Эгерия.
Люди слушали чудный разговор между царем и богиней, которая давала ему советы. Не все, что они услышали, было им ясно. Но все поняли: очень скоро Нума уйдет от них.
Так и случилось. Вскоре после этого праздника Нума умер. Его тело согласно его распоряжению не было сожжено. Было приготовлено два каменных гроба: в один из них положили царя, в другой – книги, которые он написал, и книги, которые помогал составлять. Люди знали, что так и нужно было сделать: Нума трудился ради их блага, обучил их множеству премудростей, тем самым вложив все написанное в этих книгах в умы и души людей. Только тогда народ понял, насколько мудр был правивший ими царь, пришедший на смену вознесшемуся на небеса Ромулу, который всегда поддерживал в своих людях воинственный дух. А Нума познакомил людей с музами. Он научил их превыше всех почитать музу Тациту – молчаливую богиню – римскую музу. Но больше он никогда не будет давать людям мудрые советы, никогда не придет на берег прозрачного ручья посоветоваться с богиней Эгерией. У подножия горы Яникула было поставлено два каменных гроба, в одном возлежал мудрый Нума, в другом – священные книги.
СИВИЛЛА
Старая женщина явилась туда, где правил царь Тарквиний Гордый, и потребовала, чтобы ее отвели к царю. Она предстала перед царем, одетым в пурпурные одежды и восседавшим на троне из кости. Вокруг него стояли люди с хлыстами и топорами. Женщина была очень стара и тяжело опиралась на дорожный посох. Ее лицо было изрезано морщинами. Но седые волосы, копной падавшие на плечи, были густыми и шелковистыми, а глаза – полными света и жизни. Она остановилась прямо перед царем и показала, что держала в руках.
У женщины было девять книг, которые она предложила царю купить. Ее голос поразил всех, кто был вокруг, потому ли, что она говорила так, словно не привыкла произносить слова, потому ли, что ее голос был чище и звонче, чем можно было ожидать.
– Эти книги я продам тебе, царь Рима, – повторила она.
– Но что в этих книгах? – спросил царь.
– В них предсказаны события, которые могут произойти, – ответила она, – и советы, как себя вести при этом, чтобы сохранить безопасность и величие Рима.
– Сколько ты хочешь получить за эти книги?
– Половину того, что лежит в царской сокровищнице, – сказала пришелица.
– Эта женщина безумна, – молвил царь.
– Сумасшедшая старуха, – вторили ему придворные.
А женщина потребовала, чтобы ей принесли жаровню с горящими углями, которая стояла в углу зала, где сидел царь. Требование исполнили. Старая женщина взяла три книги, бросила их в огонь и стала следить, как пламя пожирает страницы. Когда книги превратились в золу, она снова взглянула на царя.
– У меня есть книги на продажу, о царь Рима, – сказала она, – и ты можешь их купить.
– Сколько же ты просишь за оставшиеся шесть книг? – полюбопытствовал царь.
– Половину того, что лежит в царской сокровищнице, – сказала женщина.
– Но ты просила эту цену за девять книг, а теперь у тебя осталось только шесть.
– У меня одна цена и за девять, и за шесть книг, – сказала женщина.
– Эта старуха давно выжила из ума, – возмутились одни царские придворные.
– Она не здешняя, в Риме ее никто и никогда не видел, – сказали другие.
– Что скажешь, о царь? – спросила женщина.
– Я не могу заплатить такую цену ни за эти, ни за любые другие книги, – ответил Тарквиний.
Старая женщина бросила в жаровню еще три книги и долго следила, как они превращаются в пепел. Какое-то время она стояла молча, опершись на свой посох и глядя в жаровню. Пляшущие языки пламени освещали ее лицо, на котором отчетливо выделялись глубокие морщины, и Тарквиний Гордый, неожиданно для самого себя, почувствовал нечто сродни благоговейному страху перед этой странной женщиной. Она отвела взгляд от жаровни и снова взглянула на царя.
– Итак, половина того, что лежит в царской сокровищнице, за три оставшиеся книги, о царь Рима, – сказала она, – за три книги, которые еще не сожжены.
Те, кто стоял вокруг царя, весело расхохотались, только царь не смеялся. Он знал, что если не купит книги, женщина бросит их в огонь и они сгорят дотла. Потом она уйдет, и в Риме никто и никогда ее больше не увидит. Тогда он кивком подозвал женщину; она подошла и остановилась рядом с его троном. Она оставила царю три книги, потом вышла из зала, ее отвели в сокровищницу и позволили взять половину всего, что там лежало.
Три книги, полученные от странной посетительницы, царь Тарквиний Гордый поместил в храм Юпитера. И там они оставались тысячу лет. Их охраняло пятнадцать жрецов. В обязанность этих пятнадцати священнослужителей входило чтение этих книг всякий раз, когда требовался совет бессмертных богов относительно благосостояния Римского государства. Книги стали называть «Сивиллиными книгами», а та, что принесла их в Рим, вошла в историю под именем Сивиллы. Позже говорили, что кто-то видел Сивиллу: она сидела в клетке и горевала, потому что никак не могла умереть.
ПОМОНА И ВЕРТУМН
Давным-давно, когда на италийских землях правили цари из рода Сильвиев, жила-была нимфа, которую звали Помона. Она никогда не отдыхала на берегах ручьев, озер или рек; она любила только те места, где росли деревья, ветви которых сгибались под тяжестью плодов. Она не была охотницей, и единственными орудиями, которые она когда-либо держала в руках, были нож для подрезки ветвей и лопата.
Она рыхлила почву вокруг корней деревьев, она подрезала слишком разросшиеся ветви, иногда она делала надрез на коре дерева и вставляла в него побег другого дерева и потом радовалась, видя два разных плода, растущих на одном дереве. Иногда она направляла виноградную лозу, заставляя ее расти вдоль ильмового дерева. В общем, днями напролет она работала там, где на деревьях произрастали плоды, поливала их корни, уничтожала насекомых.
