Эрика Таубе - Сказки и предания алтайских тувинцев
— Харагаты Хаан с черными мыслями приказал нам то-то и то-то и велел: «Зажарьте трех перепелов и принесите их обратно». Можно зажарить их в вашей юрте?
— О, конечно, конечно, зажарьте их там у очага, — отвечала женщина.
Жаря перепелов, они не могли отвести глаз от этой красавицы и забыли про перепелов. А когда пришли в себя, был уже вечер. Взглянули — а от их перепелов остались лишь три круглых обуглившихся комочка. Оба заплакали. А жена Эрген-оола спросила их:
— Что вы плачете?
— Ах, теперь Харагаты Хаан с черными мыслями убьет нас!
— Ну полно, нечего плакать!
Отрезала она три куска от хвоста овцы, побрызгала на них молоком из своей груди, подула и дала им:
— Вот, возьмите, дайте ему и скажите: «Мы зажарили трех перепелов и принесли тебе».
Хан ел их и никак не мог съесть, и он и все его люди ели их целый месяц, да так и не доели. И подумал тут хан: «Так вот оно что! Убить, бы еще этих птиц, которых называют перепелами, и поесть бы их, вот это лакомство!»
И отправился опять на охоту. Он охотился с сотней воинов, и они убили трех перепелов. Но, съев их, он не насытился. И сказал хан:
— Приведите ко мне тех двух людей! Убейте их!
И когда хотели уже их убить, они сказали:
— Лошади, которую продают, раскрывают пасть — таков ведь обычай? А человеку, которого хотят убить, дают слово — ведь таков обычай, хан?
И спросил тогда хан:
— Ну, где это вы недавно зажарили трех перепелов?
— О, то, что вы считали белой горой, оказалось не чем иным, как белой юртой-дворцом, а то, что вы считали черным лесом, это был черный пятнистый скот. Мы пошли в юрту, чтоб зажарить перепелов. Но там мы не могли отвести глаз от сияющей красоты хозяйки юрты. И наши перепела сгорели, а хозяйка юрты отрезала три кусочка от хвоста овцы, побрызгала на них молоком из своей груди, подула и дала их нам, — рассказали они ему.
И тогда хан послал туда двух других своих людей. И они пошли туда, крикнули:
— Попридержите своих собак.
И вышла та женщина. Так сияла она красотой, что они зажмурили глаза и сползли с лошадей не с той стороны, с какой положено. Выпили они чаю, поскакали назад к хану и доложили ему:
— Да, все это правда.
Отослав тысячу своих воинов, хан один отправился к этой юрте. Подойдя к ней, он крикнул:
— Эй, попридержите своих собак!
А когда выглянула жена Эрген-оола, хан соскользнул на правый бок коня и еле удержался в седле, вцепившись в его гриву.
И хотел хан провести там ночь. Только женщина легла на кровать, как сказала:
— Ах, в старости человек становится забывчив! Я забыла прикрыть жар пеплом.
Тут воскликнул хан:
— Ну, чего уж там, я прикрою, — вскочил, и она заставила его до утра сражаться с пеплом. Ведь жена Эрген-оола была человеком, знавшим двадцать одно волшебство.
Назавтра хан опять остался ночевать. И, ложась на кровать, она воскликнула:
— Ах, моя забывчивость! Я не прикрыла войлоком дымовое отверстие!
— Я выйду, — сказал хан, — натяну войлок и вернусь.
Он пошел и, как только схватился за веревку на войлоке, так и приклеился к ней.
И, несмотря на все это, он остался еще на одну ночь.
— Ах, я не заперла дверь, придется нам спать с отпертой дверью, — сказала она, ложась в постель.
Хан сказал:
— Я пойду запру дверь и вернусь.
Пошел хан, но, прикоснувшись к двери, он приклеился к ней. Ну вот, на этот раз он переночевал, до рассвета колотясь о дверь.
Проведя так три дня, он собрался домой:
— Ладно, когда вернется ваш муж, скажите ему, пусть приедет к нашей юрте!
Через несколько дней возвратился с охоты Эрген-оол. Лег он вечером в постель, а жена и говорит ему:
— А теперь я хотела бы что-то рассказать, можно?
А он как закричит:
— Проклятие! Не хватало еще, чтобы женщина изрекала мне свои мудрости, — и толкнул ее хорошенько. Да так толкнул, что она упала с кровати. Но она опять легла на кровать и опять попросила разрешения что-то рассказать, и вновь он толкнул ее. Когда же она в третий раз попросила позволения что-то рассказать, разрешил он ей молвить слово.
Рассказала она ему все, что было в его отсутствие, и добавила:
— Это был Харагаты Хаан с черными мыслями. Он побился об заклад, что возьмет меня. Но это ему никак не удалось, и он хотел пригнать меня к себе красным огнем. Вы погасили этот огонь, и я стала вашей женой. Харагаты Хаан, полный черных мыслей, превращает место, которое он предлагает тебе, в ад, а еду, которой он угощает тебя, — в отраву.
На следующий же день Эрген-оол пустился в путь. Приблизившись к юрте того хана, привязал он своего коня Хан Шилги, а когда оглянулся, то увидел, что тот холкой достает до небесных облаков, а четырьмя ногами перекатывает валуны нижнего мира — так он стоял. Снял Эрген-оол с себя все мужское снаряжение, отнес его на солнечную сторону и прислонил к юрте; тут послышалось: крак- тарс — и юрта вся перекосилась. Затем он вошел, и ему сказали: «Сядь на львиный трон о восьми ножках!» Но он не стал садиться на него, прошел и сел рядом с ханом. Когда тот налил ему арагы, он сказал хану:
— Попробуйте сами!
Хан обмакнул в арагы свой палец и обжег его. И сказал тогда Эрген-оол:
— Место, которое вы предлагаете, — ад, а еда, которой вы угощаете, — отрава. Что вы за хан?
Разозлился хан:
— Относишься к тебе как к человеку, кормишь-поишь тебя, а ты не пьешь.
Тут выплеснул Эрген-оол арагы, и он спалил все на площади в семьдесят саженей.
И сказал тогда хан Эрген-оолу:
— Хорошо, побьемся трижды об заклад: на жену и скот другого!
Сначала Эрген-оол должен был спрятаться. Он пустил вскачь своего коня, приехал домой и, едва спрыгнув с коня, стал рыть под своей кроватью яму. А жена его и спрашивает:
— Что вы там делаете?
— О, я заключил пари с Харагаты Хааном с черными мыслями и теперь прячусь.
— Ну и глупец же вы, рыть под кроватью! — воскликнула она. — Садитесь! Уж я найду выход, когда приедет хан.
Когда она услыхала топот копыт ханского коня, она подула на Эрген-оола и превратила его в железный утюжок на длинной рукоятке и поставила его на огонь.
Хан искал-искал, ничего не нашел.
— Ладно уж, Эрген-оол, выходи, — крикнул он.
— Ну и слеп же этот хан, ну и дурак! — появился Эрген-оол.
— Да, это пари ты выиграл, — сказал хан.
Настала очередь хана прятаться.
— Он превратится в шерстинку дорогой скотины и повиснет под войлоком крыши своей юрты слева, — сказала Эрген-оолу жена.
Он пошел туда, поискал немного для виду в юрте, а потом вытянул из войлока крыши на левой стороне юрты один овечий волосок.
— Да, и это пари ты тоже выиграл, — сказал хан.
Теперь опять была очередь Эрген-оола прятаться, и его жена сказала ему:
— Сиди, пусть он приезжает!
Хан приехал, спешился. Тогда жена подула на Эрген-оола и превратила его в щипцы для очага. Не найдя его, хан закричал:
— Ладно, и это пари твое!
А Эрген-оол. сказал:
— Совсем ослеп этот хан! Ищет и даже не видит человека, сидящего здесь! — встал и подошел к нему.
— А теперь хан спрячется, превратившись в средний из трех стеблей камыша, посреди черного острова, севернее его юрты. И если сможешь, быстро сломи его! — сказала Эрген-оолу его жена.
Подойдя к трем стеблям камыша на острове, он воскликнул:
— Боже мой, какой красивый камыш! Возьму-ка я его на ручку к моему кнуту! — Но только он хотел сломить его, как перед ним возник хан и крикнул:
— Ради бога, ты сломаешь мне спину! Два пари уже твои!
Пришел Эрген-оол домой, и жена опять заставила его ждать прихода хана. А как только тот явился, она подула на мужа — и он превратился в ножницы для материи. И хан опять не мог найти его и сдался:
— Ладно, все три пари твои.
— Что ж это за хан — ничего он и угадать не может! — крикнул Эрген-оол и встал рядом с ним во весь рост.
— На этот раз хан пойдет и оборотится в пеструю желтую плетку у привязи его коня, — сказала жена.
Отправился туда Эрген-оол, поискал там-сям и сказал:
— Боже мой, какая красивая плетка! — И только он хотел схватить ее, как хан закричал:
— Ладно, ты выиграл все три пари. А раз ты такой молодой и умелый, пойди убей Эрлик Хаана и возвращайся! Сумеешь, так все — твое! — сказал хан.
— Когда-нибудь и молодой человек достигнет середины жизни, и подковы коня износятся на далеком пути! — изрекла жена. — Поезжай не раньше чем через два дня, — сказала она, — возьми с собой восемь мешков песка, семь бечевок из сухожилий, семь палок- кожемялок [45], один овечий хвост и отправляйся! — сказала она. —
Если ты отправишься прямо на юг, то увидишь, что по выжженному летнему пастбищу аила бегает черный песик. Подзови его, накорми овечьим хвостом, а потом скажи: «А теперь, братец, пойди в землю Эрлика и подожди там своего старшего брата!»— и, удавив его насмерть, отрежь ему хвост и засунь ему в пасть. Потом ты увидишь большую снежную гору, высыпь свой песок, и ты перейдешь через нее. Потом придут семеро мужчин, страдающих от чесотки, и спросят: «Почесаться нам о тебя или о твоего коня?» Дай им тогда семь палок-кожемялок. Потом придут семь женщин и спросят: «Вытянуть сухожилия у твоего коня или у тебя само- го?» Дай им семь бечевок из сухожилий, — так поучала его жена.
