Патрик Колум - Дети Одина
Он наблюдал, как Тор поднялся по склону холма к пещере Грид; а через некоторое время ас вышел из пещеры, направился к жилищу Гейррёда и переступил порог дома, где, как думал Локи, защитника Асгарда ждала смерть. И тогда, одурев от содеянного, Локи втянул голову в плечи и пустился бежать прочь, как огромная птица.
Грид, старая великанша, сидела на полу пещеры, размалывая жерновами зерно.
— Кто это? — спросила она, когда сын ввел Тора. — A-а, грозный ас! Кому из великанов ты собираешься навредить на сей раз, Тор?
— Никому из великанов я вредить не собираюсь, старая Грид, — ответил Тор. — Посмотри на меня! Разве ты не видишь, что я без Мьёлльнира, моего могучего молота, без моего пояса и без моих железных перчаток?
— Но куда же ты держишь путь в Ётунхейме?
— В дом друга богов, старая Грид, в дом Гейррёда.
— Гейррёд — друг богов? Ты не в своем уме, Тор. В своем ли он уме, сын мой, тот, кто, по твоим словам, спас тебя от потопа?
— Расскажи ему о Гейррёде, мамаша, — промолвил юноша-великан.
— Не ходи в его дом, Тор из рода асов. Не ходи в его дом.
— Я дал слово и буду последним трусом, если не сдержу его только потому, что старушенция, крутящая жернов, говорит мне, что меня ждет ловушка.
— Я одолжу тебе кое-что полезное, Тор. Твое счастье, что я хозяйка волшебных вещей. Возьми этот посох. Это посох силы, он заменит тебе Мьёлльнир.
— Я возьму твой трухлявый посох, бабка, коли ты предлагаешь его от души.
— И эти рукавицы возьми. Они заменят тебе железные перчатки.
— Я возьму твои драные рукавицы, бабка, коли ты предлагаешь их от души.
— Еще возьми эту веревку. Она заменит тебе пояс доблести.
— Я возьму твою тертую-перетертую веревку, бабка, коли ты предлагаешь ее от души.
— Поистине твое счастье, Тор, что я хозяйка волшебных вещей.
Тор подпоясался ветхим обрывком веревки и тотчас смекнул, что Грид, старая великанша, и впрямь хозяйка волшебных вещей, потому что сразу ощутил такой же прилив силы, какой чувствовал, надевая собственный пояс. Тогда он натянул рукавицы и взял в руки посох.
Он покинул пещеру старухи Грид и зашагал к дому Гейррёда. Локи не встретил его на пороге, и Тор начал подозревать, что старая Грид, возможно, говорила правду и ему готовится ловушка.
В главной зале никого не было. Тор перешел из залы в просторную каменную палату, однако и там никого не обнаружил. Посередине каменной палаты стояла каменная скамья, и Тор опустился на нее.
Едва он сел, скамья взлетела к потолку. Тора наверняка расплющило бы о каменную балку, не подними он вверх посох. Так велика была мощь посоха и так велика сила, которую давала Тору обвязанная вокруг его пояса веревка, что скамью швырнуло вниз и она с грохотом ударилась о каменный пол.
Ужасающие вопли раздались из-под нее. Тор опрокинул скамью и увидел под ней два чудовищных расплющенных тела. Дочери великана спрятались там, желая насладиться зрелищем его смерти, но камень, который должен был раздавить его, раздавил их самих.
Тор выбежал из каменной палаты, скрежеща зубами. В зале пылал огромный костер, а рядом стоял Гейррёд, длиннорукий великан, и держал в огне щипцы. Когда Тор приблизился, Гейррёд выхватил из пламени раскаленный добела железный брус и метнул в аса. Брус со свистом полетел прямо в лоб Тору. Вскинув руки, Тор поймал раскаленную железину рукавицами, которые дала ему старая Грид, и тотчас же бросил назад в Гейррёда. Брус угодил великану в лоб и, рассыпая искры, вошел в голову.
Гейррёд повалился в огонь, взметнув его под самые своды. И когда Тор достиг пещеры Грид (он пошел туда, чтобы вернуть старой великанше веревку, рукавицы и посох силы), он увидал жилище великана в таком ярком зареве, словно его объяли все огни Муспелльсхейма.
Локи против асов
Асы были гостями ванов: обитатели Асгарда собрались в чертоге Фрейра и пировали в любви и согласии. За столом сидели Один и Тюр, Видар и Вали, Ньёрд, Фрейр, Хеймдалль и Браги. С ними сидели божественные жены — Фригг, Фрейя, Идунн, Герд, Скади, Сив и Нанна. Тора и Локи не было на пиру, потому что они вместе покинули Асгард.
Блюда, ковши и чары из сверкающего золота освещали стол и передвигались сами по себе, обслуживая пирующих. В пиршественной зале царили мир и согласие, пока не вошел Локи.
Фрейр, приветствуя его улыбкой, указал ему свободное место — между Браги и Фрейей. Но Локи и не подумал сесть. Вместо этого он закричал:
— Не сяду я рядом с Браги, самым трусливым из обитателей Асгарда!
Услышав это оскорбление, Браги вскочил, но его жена, нежная Идунн, уняла его гнев. Фрейя повернулась к Локи и упрекнула его за то, что он произнес на пиру обидные слова.
— О праведная Фрейя, — сказал Локи, — где же была твоя добродетель, когда ты нарушала супружескую верность ради того, чтобы выклянчить у великанш блестящую побрякушку?
Столько желчи было в речах и взорах Локи, что все застыли от изумления. Тюр и Ньёрд поднялись со своих мест. Но тут раздался голос Одина, и все замерли, внимая словам Всеотца.
— Сядь рядом с Видаром, моим молчаливым сыном, о Локи, — повелел Один, — и придержи свой язык, с которого каплет желчь.
— Все асы и ваны внимают твоим словам, о Один, будто ты всегда мудр и справедлив, — сказал Локи. — Но следует ли нам забывать, что ты породил войну, метнув копье в посланцев ванов? И не ты ли позволил мне провести того, кто построил стену вокруг Асгарда? Ты вещаешь, о Один, и все асы и ваны внимают тебе! Но разве не ты, когда нужно было уплатить выкуп, предпочел мудрости золото и освободил колдунью Гулльвейг из грота, где она чахла над сокровищем карлика? Отнюдь не всегда ты поступал мудро и справедливо, о Один, и мы, собравшиеся здесь за столом, не должны слушать тебя так, будто ты воплощенная истина.
Тогда Скади, жена Ньёрда, вскричала с великанской горячностью:
— Почему мы не выгоним отсюда эту болтливую ворону?
— Скади, — обратился к ней Локи, — помни, что выкуп за смерть твоего отца еще не уплачен. Ты ухватила себе здесь мужа и на радостях обо всем позабыла. Вспомни, кто убил твоего отца-великана. Это был я, Локи. И ты не рассчиталась со мной, хотя за этим явилась в Асгард.
Потом Локи обратил взгляд на Фрейра, устроителя пира, и все поняли, что он готов излить свою желчь на него. Но Тюр, отважный меченосец, поднялся и сказал:
— Ты не смеешь оскорблять Фрейра, о Локи. Фрейр великодушен. Он щадит побежденных и дарует свободу пленным.
— Умолкни, Тюр, — оборвал его Локи. — Придет время, когда тебе нечем будет держать твой меч. Попомни мои слова. — И продолжал: — Фрейр, они думают, я не скажу правду о тебе, поскольку ты устроитель пира. Но меня сладкими яствами не подкупишь. Не ты ли послал Скирнира в жилище Гюмира усмирять его строптивую дочь? Не ты ли уступил ему свой булат, чтобы он застращал ее до того, что она согласилась выйти за тебя, убившего, говорят, ее брата? Да, Фрейр. Ты расстался с волшебным мечом, который должен был сохранять для битвы. И тебе уже пришлось пожалеть об этом, когда у озера ты встретил Бели.
Тут все ваны вскочили, угрожающе глядя на Локи.
— А вы, ваны, охолоните, — продолжал Локи. — Если асам суждено сдерживать натиск главных сил Ётунхейма и Муспелльсхейма на Асгард, то ваш удел — выстоять или пасть в долине Вигрид. Но вы уже проиграли свою битву, ибо оружие, вложенное в руки Фрейра, он променял на великаншу Герд. Ха! Сурт победит вас из-за вожделения Фрейра.
В ужасе взирали боги на того, кто позволил себе со злорадством говорить о торжестве Сурта. Они готовы были наброситься на Локи, но их остановил грозный голос Одина. И тут на пороге пиршественной залы появился новый гость. Это был Тор. С молотом на плече, в железных перчатках и в поясе доблести он стоял, испепеляя Локи яростным взглядом.
— A-а, предатель Локи, — прогремел он. — Ты задумал умертвить меня в доме Гейррёда, но теперь тебя самого ждет смерть.
Тор замахнулся Мьёлльниром, еще мгновение — и молот полетел бы в Локи. Но слова, произнесенные Одином, не пропали втуне:
— В этих стенах нельзя проливать кровь, сын мой. Не выпускай своего молота из рук.
Тогда, съежившись под гневным взглядом Тора, Локи шмыгнул в дверь, выскочил за ворота Асгарда и перемахнул Биврёст, радужный мост. И проклял он Биврёст, и восславил тот день, когда воины Муспелльсхейма обрушат его в бешеном натиске на Асгард.
К востоку от Мидгарда было место куда более зловещее, чем любая глушь Ётунхейма, — Ярнвид, железный лес. Там жили самые гадкие в мире колдуньи. А владычицей их была старая ведьма, мать многих сыновей, обернувшихся волками. Двое из ее сыновей, Сколль и Хати, гнались за Соль, солнцем, и Мани, луной. Был у нее и третий сын, волк Манагарм, которому предстояло напиться людской крови, проглотить луну и запятнать кровью небеса и землю. В Ярнвид, железный лес, и устремил свой бег Локи. Там он обосновался, женился на одной из колдуний, Ангрбоде, и у них родились дети, принявшие чудовищные обличья. Из всех противников асов и ванов в грядущей битве, названной Рагнарёком, гибелью богов, потомки Локи были самыми ярыми.
