Автор неизвестен - Народ, да!
— Господин президент, разве можно все время молчать? А я-то заключила пари, что вытяну из вас более двух слов.
— Вы проиграли, — заметил президент.
Миссис Кулидж рассказывала, что, когда они вернулись из свадебного путешествия, Кальвин Кулидж преподнес ей старую коричневую сумку, в которой было пятьдесят две пары мужских носков и на каждом дыра.
— Кальвин Кулидж! — возмутилась она. — Вы что, женились на мне, чтобы я штопала вам носки?
— Нет, — ответил он. — Но это было бы очень кстати.
Но особенно американцы любят рассказывать про скупость президента.
По субботам у президента Кулиджа в Белом доме готовили жареные бобы и ржаной хлеб. А на воскресенье — ветчину.
Спустя много лет Кулидж как-то признался жене:
— Ох, и надоела мне эта история с ветчиной в Белом доме! Каждое воскресенье подают тебе огромный окорок. Вы, мадам, отрезаете себе ломоть. Я — ломтик. Потом дворецкий его уносит. А куда, спрашивается, девается остальное? Так я до сих пор и не знаю.
Кстати, о ветчине. Однажды в Белом доме готовились к торжественному приему. Президент пошел на кухню, чтобы самому все проверить.
— Не понимаю, к чему нам шесть окороков? — заметил он повару.
— Но ведь ожидается шестьдесят гостей, господин президент, — ответил повар. — К тому же эти виргинские окорока совсем невелики. Одного окорока на десять человек хватит только-только.
— Все точно сговорились, чтобы я объелся ветчиной, — пробормотал недовольный президент.
Чтобы уж покончить с воспоминаниями о президенте Кулидже, приведем последний пример, рисующий стиль его деятельности.
На очередной пресс-конференции в Белом доме корреспонденты разных газет тщетно пытались вызвать на разговор Кальвина Кулиджа и забрасывали его вопросами.
— Что вы хотите сказать о законе запрещения торговли спиртными напитками?
— Ничего.
— Что вы хотите сказать о мировом господстве?
— Ничего.
— Что вы думаете о положении фермеров в ваших штатах?
— Ничего.
— Какие предположения вы строите по поводу предстоящих выборов в сенат?
— Никаких.
Пресс-конференция провалилась, и газетчики направились к выходу.
Им вдогонку Кулидж крикнул:
— И не задавайте мне лишних вопросов!
Силикозный блюз
Перевод Ю. Хазанова
Я копаю тоннель за шесть разнесчастных монет
Я копаю тоннель за шесть разнесчастных монет;
Я копаю могилу себе —
У меня уже легких нет.
Мама, мама, горит моя голова,
Я прошу — остуди!
Мама, мама, горит моя голова,
Я прошу — остуди!
Скоро небо увижу рядом:
Поджидает смерть впереди.
Ты друзей попроси: мол, не нужно слез,
Ты друзей попроси: мол, не нужно слез.
Я на небо ушел —
Убил меня силикоз…
Силикоз.
Доброе утро, блюз
Перевод А. Буравского
Я проснулся на рассвете — блюз свалился на кровать.
Да, я проснулся на рассвете — блюз свалился на кровать
Завтрак съесть решил, и что же? — вместо хлеба — блюз опять.
Блюз, привет! Как поживаешь? Бродишь все, в трубу трубя?
Блюз, привет! Как поживаешь? Бродишь все, в трубу трубя?
У меня, брат, все в порядке, ну а как там у тебя?
Да, я проснулся — и к подушке потянулся неспроста.
Да, я проснулся — и к подушке потянулся неспроста:
нет со мной моей любимой, и подушка — глянь! — пуста.
Ну, я думаю, мой черный, черный день мой наступил.
Да, я думаю, мой черный, черный день мой наступил,
словно в шторм поплыл на лодке без руля и без ветрил.
Коль и завтра будет плохо, так же плохо, как сейчас,
да, коль и завтра будет плохо, так же плохо, как сейчас, —
мне ко дну пойти, ей-богу, будет, значит, в самый раз.
Кабы стал бутылкой виски блюз мой, — я б напился пьян.
Да, кабы стал бутылкой виски блюз мой, — я б напился пьян,
лишь бы от себя, ей-богу, убежать ко всем чертям.
Бродячий блюз
Перевод А. Буравского
Решил пойти по свету — да нет ботинок у меня,
Решил пойти по свету — да нет ботинок у меня,
А будь со мной моя девчонка — бродяжничать не стал бы я!
Взамен перины мягкой — я лег бы на земле сырой,
Взамен перины мягкой — я лег бы на земле сырой,
Накрывшись лунным одеялом, под крышей неба голубой.
Коль ты найдешь девчонку — куда б ни шел, с собой бери.
Коль ты найдешь девчонку — куда б ни шел, с собой бери,
Тебе не будет одиноко на свете, что ни говори!
Наводнение
Перевод А. Буравского
Если дождь пять дней и вздувается река,
Если дождь пять дней и вздувается река, —
То беда уже, наверно, не валяет дурака!
Бросить дом родной приказала мне вода,
Бросить дом родной приказала мне вода, —
Что ж, сложу свой скарб нехитрый и отправлюсь — в никуда!
Миссисипи, ты унесла отца и мать,
Миссисипи, ты унесла отца и мать, —
Твое имя, Миссисипи, мне противно повторять!
Я бездомным стал — было б лучше умереть,
Я бездомным стал — было б лучше умереть, —
Нету больше места в мире, где мне сердце отогреть!
Бури, взрывай!
Перевод Ю. Хазанова
Все покрыто холодной предутренней мглой,
Ну а мы уже тут, под огромной скалой,
И хозяин горланит, от жадности хмур:
«Эй вы, там! Налегайте сильнее на бур!»
Бури, друг, бури
От зари до зари!
Бури весь день,
Затяни ремень!
Путь железный строй,
Глубже яму рой!
А вчера вдруг раздался ужаснейший взрыв,
И на милю взлетел ближе к богу наш Стив!..
Но хозяин одно лишь горланит: «Наддай!»
Он, видать, уж с пеленок такой негодяй.
А сегодня хозяин нам деньги платил,
И со Стива он доллар себе ухватил.
«Как же так?» — тот спросил и услышал в ответ:
«Ты ж на небе болтался вчера, дармоед!»
Бури, друг, бури
От зари до зари!
Бури весь день,
Затяни ремень!
Путь железный строй,
Глубже яму рой!
Трудно, братец, на фабрике ткацкой
Перевод Ю. Хазанова
Жаден, как дьявол, наш босс — ни на миг
Остановиться не даст нам старик:
Рад за полцента всех со свету сжить,
Лишь бы побольше в мошну положить!
Трудно, братцы,
На фабрике ткацкой:
Не работа — ад настоящий,
Так недолго сыграть и в ящик!
Трудно, братцы,
На фабрике ткацкой!
Гроба не нужно, когда я умру,
Шпульку мне суньте в одну из рук:
Чтобы убытка наш босс не понес,
Буду я ткать по дороге до звезд!
Не закрывайте могильной доской,
А положите меня в мастерской;
Рядом пусть будет мой ткацкий челнок —
К самому раю доплыть чтоб я мог!
Трудно, братцы,
На фабрике ткацкой:
Не работа — ад настоящий,
Так недолго сыграть и в ящик!
Трудно, братцы,
На фабрике ткацкой!
Песня ткачихи
Перевод Ю. Хазанова
Каждый день, ровно в пять утра,
Встать должна я, жива иль мертва.
Ох, тяжко здесь, милый, у нас,
Тяжко здесь у нас!
Каждый день ровно в шесть гудок
Вырывает сердца кусок.
Ох, тяжко здесь, милый, у нас,
Тяжко здесь у нас!
Шкив нагрелся, лопнул ремень —
Мастер шляпу надел набекрень,
От него ты подмоги не жди,
Просто так — не жди!
К нашим бедам хозяин глух,
От обжорства совсем распух.
От него ты подмоги не жди,
Просто так — не жди!
Каждый день, приходя домой,
Я питаюсь лепешкой одной.
Ох, тяжко здесь, милый, у нас,
Тяжко здесь у нас!
Так я скоро сойду с ума:
Днем работа, а ночью тьма.
Ох, тяжко здесь, милый, у нас,
Тяжко здесь у нас!
Ралф Чаплин
ЕДИНЕНЬЕ — НАШЕ ЗНАМЯ
Перевод В. Рогова
