Эпосы, легенды и сказания - Сага о Волсунгах
Женщина отвечает:
– Многие слышали о вашей красоте, мудрости и вежестве; посватается к тебе какой-нибудь королевич.
Гудрун отвечает:
– Ничто не казалось мне прелестнее этого сокола, и со всем богатством охотнее рассталась бы я, чем с ним.
Женщина отвечает:
– Тот, кого ты выберешь, будет добронравен, и сильно будешь ты его любить.
Гудрун отвечает:
– Обидно мне, что я не знаю, кто он такой. Нужно нам поехать к Брюнхилд; верно, она знает.
Собралась она в путь с золотом и с великою пышностью и поехала вместе с девицами своими, пока не прибыла к Брюнхилдиной палате; палата эта была изукрашена золотом и стояла на горе. И когда увидели оттуда их поезд, то доложили Брюнхилд, что едет много – в золоченых колесницах.
– Верно, это – Гудрун Гьюкадоттир: снилась она мне нынче ночью. Выйдем же к ней навстречу. Никогда не приезжали к нам женщины прекраснее этих.
Вышли навстречу и приняли их хорошо. Вступили они в тот прекрасный чертог. Палата та изнутри была расписана и богато убрана серебром; ковры постелили им под ноги, и все им услуживали. Пошли у них тут разные забавы. Гудрун была молчалива. Брюнхилд сказала:
– Почему вы не предаетесь веселью? Оставь это. Будем забавляться все вместе и говорить о могучих конунгах и великих подвигах.
– Хорошо, – говорит Гудрун: – А кто, по-твоему, был славнее всех конунгов?
Брюнхилд отвечает:
– Сыны Хамунда, Хаки и Хагбард: много славных дел совершили они в походах.
Гудрун отвечает:
– Велики были они и славны, и все-таки Сигар похитил их сестру, а потом сжег их в доме, и до сих пор они не отомщены. А почему не назвала ты братьев моих, что нынче слывут первыми среди людей?
Брюнхилд говорит:
– Есть на это надежда, но сейчас они еще мало себя показали, и знаю я одного, который во многом их превосходит. Это – Сигурд, сын Сигмунда-конунга; он еще был ребенком, когда поразил сынов Хундинга-конунга и отомстил за отца и за Эулими, деда своего.
Гудрун молвила:
– Что замечательного в этом? Ты говоришь, что он родился после смерти своего отца? Брюнхилд отвечает:
– Мать его вышла в поле и нашла Сигмунда-конунга раненным и хотела перевязать его раны, но он сказал, что слишком уж стар для боя, и велел ей помнить, что она родит великого сына, и было то провидение мудреца. А после кончины Сигмунда-конунга уехала она к Алфу-конунгу, и был Сигурд воспитан там в большом почете, и изо дня в день свершал он множество доблестных деяний, и теперь он славнейший человек на свете.
Гудрун молвила:
– С любовью ты, видно, о нем осведомлялась. Но я приехала сюда, дабы поведать тебе свои сны, что сильно меня тревожат.
Брюнхилд отвечает:
– Не огорчайся так. Живи с родичами твоими, и все будут тебя веселить.
XXVII. Сон Гудрун разгадала Брюнхилд
– Снилось мне, – сказала Гудрун, – что вышло нас много вместе из терема, и увидели мы большого оленя. Много он возвышался над всеми зверьми; шерсть его была из золота. Все мы хотели поймать оленя, но мне одной удалось; казался мне олень тот краше всего на свете. А затем застрелила ты оленя того у ног моих; стало мне это за великое горе, так что едва могла я снести. А затем дала ты мне волчонка: он забрызгал меня кровью братьев моих.
Брюнхилд отвечает:
– Я могу предсказать все, что будет. Приедет к вам Сигурд, которого я избрала себе в мужья. Гримхилд даст ему с чарами сваренного меда: и будет это всем нам к великой распре. Ты им завладеешь, но скоро потеряешь; затем возьмешь ты Атли-конунга. Лишишься ты братьев и убьешь Атли.
Гудрун отвечает:
– Великое горе мне, что я это узнала.
И вот поехали они домой к Гьюки-конунгу.
XXVIII. Сигурду сварили дурманного меду
Уехал тогда Сигурд прочь со многим тем золотом, и расстались они друзьями. Едет он на Грани со всеми своими доспехами и поклажей. Едет он, пока не приезжает к палате Гьюки-конунга. Въехал он в замок; а это увидел один из королевских людей и молвил:
– Сдается мне, что едет сюда некий бог: человек этот весь покрыт золотом; конь его много больше других коней; и дивно прекрасны его доспехи; сам он выше других людей и во всем их превосходит.
Конунг вышел с гридью своей и заговорил с человеком тем и спросил:
– Кто ты такой и как въехал ты в замок? Никто еще не дерзнул на это без дозволения моих сыновей.
Тот отвечает:
– Зовут меня Сигурдом; я – сын Сигмунда-конунга.
Гьюки-конунг молвил:
– Добро пожаловать к нам, и бери все, что пожелаешь.
И вошел Сигурд в палату, и казались там все подле него низкорослыми, и все услуживали ему, и был он там в большой чести.
Стали они ездить вместе, Сигурд и Гуннар и Хогни, но Сигурд был впереди их во всех делах, хоть и слыли они великими людьми.
Проведала Гримхилд, как сильно Сигурд любит Брюнхилд и как часто он о ней говорит. Думает она про себя, что было бы большим счастьем, если бы он обосновался здесь и взял за себя дочку Гьюки-конунга. Видела она, что никто не может с ним сравняться; видела также, как крепко можно на него положиться, и как велико его богатство: много больше того, что когда-либо видывали люди.
Конунг обходился с ним как с родными сыновьями, а они почитали его больше, чем самих себя.
Однажды вечером, когда сидели они за шитьем, встала королева и подошла к Сигурду, и заговорила с ним и молвила:
– Радость нам оттого, что ты здесь, и всякое добро готовы мы тебе сделать. Вот прими этот рог и испей.
Он принял рог и выпил. Она сказала:
– Отцом твоим станет Гьюки-конунг, а я – матерью, а братьями – Гуннар и Хогни, и все вы побратаетесь, и не найдется никого вам равного.
Сигурду это пришлось по душе и, выпив того меду, позабыл он о Брюнхилд. И оставался он там некоторое время.
И однажды подошла Гримхилд к Гьюки-конунгу и обвила руки вокруг его шеи и молвила;
– Вот прибыл к нам величайший витязь, какой есть на свете, на него можно положиться. Отдай ему свою дочь с великим богатством и столькими землями, сколько он сам пожелает, и пусть он здесь изведает радость.
Конунг отвечает:
– Не очень пристойно предлагать своих дочерей, но лучше предложить ему, чем принять сватов от других.
И однажды вечером Гудрун подносила кубки гостям. Сигурд увидел, что она статная женщина и куртуазнее всех. Пять полугодий пробыл там Сигурд, и жили они во славе и в дружбе, и вот однажды повели конунги меж собой беседу. Гьюки-конунг молвил:
– Много добра сделал ты нам, Сигурд, и сильно ты укрепил нашу державу.
Гуннар молвил:
– Все мы готовы сделать, чтобы ты здесь подольше остался: и земли и сестру нашу сами тебе предлагаем, а другой не получит ее, хоть бы и просил.
Сигурд отвечает:
– Спасибо вам за честь, и я не отказываюсь.
Тут они побратались и поклялись быть, словно родные братья. Вот справили знатный пир, и длился он много дней; выпил Сигурд с Гудрун свадебную чару. Можно было видеть там всякие забавы, и угощение было день ото дня все лучше.
Стали они тогда ходить в далекие походы и творить многие славные дела, убили множество королевичей, и никто не совершил столько подвигов, сколько они. Вернулись они домой с большой добычей. Сигурд дал Гудрун вкусить от сердца Фафни, и стала она с тех пор много злее и умнее. Сын их был назван Сигмундом. И однажды пошла Гримхилд к Гуннару, сыну своему, и молвила:
– Ваша держава цветет пышным цветом, кроме только одного, что нет у вас жены. Посватайтесь к Брюнхилд. Это – достойнейший брак; и пусть Сигурд поедет вместе с вами.
Гуннар отвечает:
– Она всем ведомая красавица, и я не прочь посвататься, – и сказал он об этом отцу своему и братьям и Сигурду, и все они согласились.
XXIX. Сигурд проскакал сквозь полымя к Брюнхилд Будладоттир
С умом снаряжаются они в поход и едут по горам и долам к Будли-конунгу, сватать невесту. Он дал согласие, если она не откажет, и сказал, что она горделива и что возьмет ее лишь тот, кого она захочет.
Едут они тогда к Хлюмдалир. Хейми принимает их хорошо, и говорит ему Гуннар, зачем они прибыли. Хейми сказал, что ей принадлежит выбор, за кого ей пойти. Он поведал, что палата ее недалеко оттуда, и возвестил, что лишь за того она пойдет, кто проскачет сквозь огонь горючий, разведенный вокруг палаты. Они разыскали палату ту и огонь тот и увидели там ограду, украшенную золотом, а крутом полыхало пламя. Гуннар ехал на Готи, а Хогни на Холкви. Гуннар погнал коня к огню тому, но конь уперся. Сигурд молвил:
– Отчего ты остановился, Гуннар?
Тот отвечает:
– Не хочет лошадь та прыгать через огонь, – и просит он Сигурда одолжить ему Грани.
– Нет к тому препоны, – говорит Сигурд.
Вот подъехал Гуннар к огню, но Грани не хочет идти дальше. Не может Гуннар проехать через тот огонь. И вот поменялись они обличиями, как научила Гримхилд их обоих, Сигурда и Гуннара.
И тут скачет Сигурд, а в руке у него Грам, и золотые шпоры – на ногах. Грани прыгнул прямо в огонь, едва почуял знакомые шпоры. Тут поднялся гром великий, и огонь зашипел, и земля затряслась, пламя взмыло до неба. Никто до него не посмел этого сделать, а ему казалось, точно едет он сквозь густую мглу.
