Франко Саккетти - Новеллы
Тогда слепой ответил: «Дорогой мой Юччо, если бы я не хотел скрывать сто флоринов, находящиеся у моих родных, я потребовал бы их судом и их бы мне присудили, но я не хочу разглашать этого потому, что тогда я лишился бы, если это узнают, части подаяния. И потому для меня деньги эти потеряны, разве только господь вразумит моих родных. Так что от меня нечего больше ожидать, раз судьба так судила. Как бы там ни было, что касается меня, то я, видя твое доброе ко мне расположение и желание сделать меня богатым, считаю, что получил деньги и что у меня в кошельке двести флоринов, как будто ты мне их дал. Одно только я сделаю: я заставлю погадать одного своего приятеля: не скажет ли он мне чего насчет того, кто вор, а если мне посчастливится, то вернусь к тебе; будь спокоен, я дела этого не оставлю».
Юччо сказал на это: «Ну, вот что; ступай, постарайся каким-нибудь способом отыскать и вернуть себе свои деньги, и если это тебе удастся, то ты знаешь, где меня найти, если тебе будет что-либо нужно. Будь спокоен, насколько это возможно, и иди с богом!»
Таким образом, кончилась заготовка колбасы и качкавалло, которая так и не состоялась, а слепой удвоил свои деньги и долгое время потешался про себя, говоря: «Клянусь святой Лючией, Юччо оказался более слеп, чем я». И он действительно был прав, потому что поймал на удочку зрячего, приманив его сотней флоринов, чтобы вернуть себе другую сотню.
И поэтому нечего удивляться, что у слепых гораздо более тонкий ум, чем у других. Ведь зрение, направленное на рассмотрение то одной, то другой вещи, в большинстве случаев рассеивает ум. Этому можно было бы привести много доказательств, и я приведу, в частности, одно такое небольшое доказательство.
Представим себе двух людей, беседующих друг с другом. Во время речи одного из них мимо прошла женщина или кто другой; говоривший, глядя на нее, останавливается и теряет нить мысли; желая продолжить ее, он спрашивает товарища: «О чем я говорил?»
А это произошло только потому, что зрение заняло его ум чем-то другим; поэтому язык, руководимый умом, не мог следовать своему пути. Вот почему философ Демокрит выколол себе глаза, чтобы мысли его были более тонкими.
Юччо (вернемся к нему) горевал о том, что он потерял, по его мнению, сто флоринов и говорил про себя: «Разве это не поделом мне? Я нашел сто флоринов, а захотел иметь еще сто. Мой учитель всегда говорил мне: „Лучше голубь в руке, чем дрозд на дереве",[522] но я не запомнил этого; поэтому я и потерял голубя и не поймал дрозда, а слепой провел меня. У него действительно было сто глаз, подобно тем ста флоринам, чтобы устроить мне это. И поделом мне! Ведь я не удовольствовался сотней, потому что жадность побудила меня желать еще сотни. Так вот и получай, Юччо, ты, который купил соленого мяса. Ведь правда, что я купил у этого слепого на сто флоринов мяса, которое оказалось для меня солонее всего того, что я когда-либо покупал». И еще долго не мог он успокоиться, и многим спрашивавшим его: «Что с тобой делается?» говорил, что он потерял сто флоринов на соленом мясе. И поделом ему было, ибо кто желает все иметь, все теряет, а обманщик очень часто оказывается проведен обманутым.
Новелла 199
Гораздо лучше, чем Юччо, присвоивший найденные им сто флоринов, сумел нажиться на чужом добре мельник Боццоло с мельницы Анджетти.[523] Он слыл лучшим мельником и был из тех, которые мелют как будто отлично, а между тем, подобно большинству, превосходно утаивают чужое зерно. Наконец, он превратился в самого искусного вора, который когда-либо молол зерно, ибо, привлекая к своей мельнице большую часть флорентийцев, он в конце концов обратил их в своих братьев, деля с ними пополам то, что ему приносили молоть.
Случилось так, что флорентийский дворянин Бьянкоццо де Нерли[524] неоднократно посылал молоть на мельницу Боццоло, так как слышал о том, что он славился и как хороший мельник и как честный человек, но, наконец, дворянин заметил, что дело не только не идет ладно, но все хуже и хуже. Все чаще и чаще замечая, что муки каждый раз убывает всё больше и больше по сравнению с тем, что он должен был получать, Бьянкоццо не раз ходил на мельницу, говоря Боццоло, что тот возвращает когда на четверть, когда на треть меньше того, что следует, и что он больше не согласен терпеть этого, если мельник не возместит ему убытки. Мельник отвечал, как это делают и теперь ему подобные: «Этого не может быть, потому что, помоги мне бог и святой Бранкаций,[525] которого я почитаю, я вот как честно исполняю ваши заказы, но в вашем хлебе есть много пустых колосьев».
Бьянкоццо сказал на это: «Я не знаю, какие там пустые колосья; я говорю тебе о полновесном зерне, и если ты мне не возместишь его, я подам на тебя жалобу».
Тогда Боццоло ответил: «Сделайте-ка вот что: пришлите сюда какого-нибудь человека, чтобы он доставил зерно и побыл здесь, пока оно не будет смолото; тогда вы увидите, кто виноват – я, или ваше зерно?»
Бьянкоццо согласился: «Ну, ладно, ты понял, что я сказал», и ушел с богом.
Через несколько дней после того Бьянкоццо пришлось послать на мельницу, и он, вспомнив о том, что предложил ему мельник, решил послать туда своего слугу по имени Нутино и, приказав ему взять зерно, велел идти с ним на мельницу и ни на минуту не отходить ни от жернова, ни от ковша, до тех пор, пока он не отправится с мукой домой. Слуга ушел, сказав, что исполнит приказание. Явившись на мельницу, он сказал Боццоло: «Это зерно принадлежит такому-то. Прошу тебя сейчас же его смолоть, потому что хозяин хочет, чтобы я сейчас же вернулся с мукой».
Боццоло ответил на это: «Он мне не доверяет, а я готов оставить все другие дела, чтобы услужить ему».
И он высыпал зерно в ковш и начал молоть, а в это время Нутино уселся рядом. Так как Нутино был очень внимателен, Боццоло увидел, что он не сможет утаить части муки, как этого ему хотелось.[526] Наладив дело, он позвал Сачченту (так звали его жену) и велел ей спуститься сверху и привести кошку, так как он хочет половить с нею немного рыбы. От шума жернова Нутино почти что начал дремать, но при упоминании о кошке сон соскочил с него и он, поднявшись, сказал: «На это я очень хочу взглянуть!»
И вот женщина спускается вместе с кошкой на привязи, держа конец веревочки в руке, и с рыболовной палкой, которую она передает Боццоло, уже взявшему в руку кадушку для рыбы; и оба они, выйдя из мельницы, отправляются в путь. Нутино, смотря на все это, говорит про себя: «Пусть лучше пропадет зерна больше, чем когда-либо, но на это дело я не могу не взглянуть», – и, выйдя из мельницы, он следует за ушедшими. В то время как Нутино находился на улице и шел за кошкой, на мельнице мальчик-помощник мельника принимается усерднейшим образом за зерно Нутино, как ему было приказано; так что (как это бывает после хорошей варки) зерно уварилось наполовину.
Отправившиеся на берег ловить с кошкой рыбу не наловили ничего. Мельник бил палкой по воде и поглядывал на кошку, проделывая странные движения. Нутино, забыв обо всем, таращил глаза. Слуга мельника отсыпал муку из его мешков. Боццоло, поводив некоторое время Нутино за но[527] с, сказал ему: «Наверно, мне не везет потому, что я почти весь нынешний год не выходил ловить рыбу с кошкой, и теперь я не наловил даже и фунта, а то послал бы улов Бьянкоццо де Нерли. Я больше не могу, мы наверстаем это в другой раз».
И он вернулся на мельницу, а вслед за ним и Нутино, который, войдя в нее, сказал: «Как, уже смолото?»
Мальчик ответил: «Скорей, держи мешок», и начал сыпать муку, а наполнив мешок, сказал: «Вот тебе; если уж теперь станешь жаловаться на помол, то скажу, что никому больше нельзя верить».
Когда мешки были наполнены, Нутино унес муку и, вернувшись домой, сказал: «Право, если эта работа сделана плохо, то никакая другая не будет ладной».
В это время синьор позвал Нутино и спросил: «Как же ты устроил дело?»
– «Хорошо, синьор: я получил столько муки, что из нее можно намесить хороших мальчишек».[528]
Тот зовет служанку и наказывает ей: «Просей и измерь, сколько нам вернули муки».
Служанка, просеяв муку и измерив ее вечером, нашла, что из шести четвериков зерна получилось четыре четверика муки, и сказала об этом хозяину. Синьор, рассердившись, зовет Нутино и говорит ему: «Из этой-то муки ты намесишь мальчишек! Скорее висельников, чтоб тебе умереть от меча! Я думаю, что ты заодно с мельником».
Нутино оправдывается. Синьор спрашивает его тогда: «Скажи мне правду и не бойся. Ты совсем не отходил от зерна?»
Слуга начинает путаться, тогда синьор говорит ему: «Отвечай спокойно».
Тогда Нутино рассказал обо всем, как было, и как мельник устроил ловлю рыбы с кошкой, и как он не мог удержаться, чтобы не пойти взглянуть на нее, и просил синьора простить его, а если мельник украл зерно из-за его отлучки, то он просит поставить это ему в счет. Синьор пожал плечами и сказал: «Такие дела случаются постоянно. Ступай с богом! Я не знаю, как можно было бы уберечься от воровских замашек мельника. Одно только я сделаю: Боццоло никогда больше не получить с моего зерна прибыли, потому что теперь я всегда буду посылать зерно на мельницу братии всех святых».
