Лопе де Вега - Том 3

Он как будто ранен. Боже!

Так и есть. Стряслась беда.

Это ты, Толедо?

Да.
Донья Лаура здесь тоже.

Что, сеньор, произошло?

Что со мной бы ни случилось,
Надо мною божья милость:
Вы — здесь, и душе светло.
Воры на меня напали…

Леденеет в жилах кровь…

Но едва, моя любовь,
Вы передо мной предстали,
Я забыл о том, что ранен,
Вспомнил я о том, что жив.

Ах, сеньора! Ваш порыв,
Смею вам заметить, странен.

Не ворчи! Мой долг, Урбана,
Позаботиться о нем.

Долг? Да вы-то здесь при чем?

Но пойми, что эта рана
Им получена, когда
Он слугу послал за мною.
Я одна всему виною.

И упрямы ж вы! Беда!

Коль предчувствие не ложно,
Я останусь жив.

В мой дом
Мы сейчас вас отведем.

Поднимайте! Осторожно!

Возмещу я кровью сердца
Кровь, что вами пролита.

Ангельская доброта!

Задал бы ворам я перца,
Будь я в этот миг при вас.

Знать, Толедо, не судьба нам
Побывать за океаном.

До того ли нам сейчас?
Тут и без заморских стран
Треволнений всяких много.
Жизнь — опасная дорога,
Смерть — бездонный океан.

Безрассуден ваш порыв.
Будут сплетни.

Ну так что же?
Жизнь его стократ дороже.

Капитан страсть как ревнив.
Сколько слуги-остолопы
Небылиц наговорят!

Он… двоюродный мой брат.

Донья Лаура!

Дон Лопе!

Уф!.. Итак, конец пути:
Набережная в Севилье.

Надо приложить усилья,
Чтобы здесь его найти.

Повстречать, сеньора, тут
Дона Лопе вам нетрудно,
Хоть Севилья многолюдна:
Все к реке гулять идут.
А сегодня и тем паче:
Нынче наши корабли
Из Италии пришли,—
Нету зрелища богаче.
Раз уж написал в Медину
Он родителям своим
И в письме поведал им,
Как ножом был ранен в спину,
Здесь, на набережной где-то,
Встретясь с шайкою воров;
Раз Альберто жив-здоров,
И дон Лопе знает это,—
Значит, здесь он и остался,
Значит, ваша цель близка.
Разве только, что в войска
Он уже завербовался.

Я, Флорело, рождена
Под несчастною звездою.
Дни проходят чередою,
А на сердце — боль одна;
Боль, что ни на миг единый
Не дает легко вздохнуть
С той поры, как в дальний путь
Я пустилась из Медины.
Следую в цыганском платье
За возлюбленным своим,
Чтоб, неузнанная им,
Все о нем могла узнать я.
Но надежды нет мне в мире,
Я не верю ничему.
Пресловутому письму
Месяца уже четыре.
Или умер он давно,
Иль пустился в Новый Свет;
Разницы большой тут нет:
Смерть, разлука — все одно.

Разве мог он, получив
От родителей посланье,
Продолжать свои скитанья?
Я уверен, что он жив.
Более того, замечу:
Коль предчувствия не лгут,
То сегодня же он тут
Попадется вам навстречу.

В день, когда песок, что ныне
Устилает берега,
Превратится в жемчуга;
В день, когда из ясной сини
Ливень золотой прольется;
В день, когда мы, взяв ведро,
Сможем черпать серебро,
Словно воду, из колодца;
В день, когда мы сможем брать
Угли голыми руками,
А река, что перед нами,
Потечет от моря вспять;
В день, когда, как флот Энея,
Корабли, что тут стоят,
Превратятся в рой наяд;[14]
В день, когда на каждой рее
Розы расцветут живые;
В день, когда диск солнца вдруг
Обновит извечный круг,
Встав на западе впервые;
В день, когда слетят с небес
Наземь звезды и планеты,—
Здесь, на набережной этой,
С ним я встречусь. В день чудес.

Все устроит рок могучий.
Что в неведенье своем
Мы несбыточным зовем,
То подстраивает случай.
Здесь, как я уж говорил,
Встретишься с людьми любыми,
И не только что с живыми,—
С выходцами из могил.

Упования мои
Заблудились в дебрях горя.
В яростном житейском море,
Бросив руль своей ладьи,
На родные берега
Взором я гляжу усталым
И несусь, гонима шквалом,
В гавань своего врага.

Не довольно ль маскарада?

Я не вижу в нем вреда.

Что ж, пускай. Но уж тогда
Говорите так, как надо.

Если о любовной муке
Может рассказать цветок,
И луна, и мотылек,
Если скорбь есть в каждом звуке:
В диком реве водопада
И в журчании ручья,—
Может быть, смогу и я
Разговаривать как надо.
Хоть слова людские слабы,—
Грустной повестью своей
Из бесчувственных камней
Выжать слезы я могла бы.

Я, сеньора, не о том.
Вы цыганкою одеты,
И должна одежда эта
Быть в согласье с языком.
Вы могли бы без труда
Здесь прослыть цыганкой истой,
Если бы не слишком чистый
Выговор. Вот в чем беда.

Ну, а нравится тебе
Вид мой?

Вид? Он без изъяна.
Что ж, красавица гитана,
Погадай мне о судьбе.

Ручку мне позолоти,
Розанчик ты мой пригожий.

Браво! Вот теперь — похоже.

Ну, тебе пора идти.
Я же здесь, в тени укромной,
Притаюсь.

Да будет так.

О возлюбленный мой враг!
О дон Лопе вероломный!