Сборник - Памятники Византийской литературы IX-XV веков

Муза, о бедствии страшном войны жестокой троянской
Всем расскажи, Каллиопа [382], в тех песнях, что сложены нами,
Все расскажи от первых до самых последних событий.
Прежде всего, как Приам породил троянцам погибель —
Сына злосчастья, Париса, виновника битвы, о коем
Мало поведал Гомер — мудрец, прославленный всеми.
Муза, скажи и о дивно прекрасной гречанке Елене,
Далее, как Александр привез ее в Трою из Спарты.
После о всех кораблях расскажи и о плаваньи греков!
Гнев Пелида воспой и гибель многих ахейцев,
Смерть Сарпедона, Патрокла и Гектора горькую участь.
Спой мне о деве, мужу подобной, — о Пенфесилее.
Спой о сыне Зари, расскажи о войсках эфиопов.
Муза, поведай потом о плачевной судьбе Эакида,
Об Еврипиле скажи, о юном сыне Пелида,
О предсказаньях Гелена, о том, кто убил Александра;
О сокрушителе града — коне деревянном Эпея,
Как превратил он в руины стены высокие Трои.
Все мне поведай, Зевса дитя, благородная муза!
В прежнее время от войн не однажды Троя страдала.
Духом отважный Геракл покорил ее силой своею,
Матери скифов пошли на нее с копьем заостренным,
Дочери бога войны, амазонки, с изогнутым луком.
Только когда перестали в сражениях грозных отряды
Кровь проливать, нападая с оружьем один на другого,
Жители Трои вздохнули от войн ненавистных, жестоких
И занялись обработкой земли, наслаждайся миром.
Это пришлось не по нраву прядущим медные нити:
Мойры опять замышляли троянцам страшные беды.
Дни их спокойно текли и миром они наслаждались,
Но до поры, пока не явился Парис злополучный.
Мойры суровые так повернули свои веретена,
Что задрожала земля, содрогнулись и небо, и море,
Что покорились судьбе и богини, и боги Олимпа:
Зевс и Apec, и Феб–Аполлон, и сияющий Фенонт,
И Афродита, Гермес, Артемида, прекрасная ликом;
Прочих двенадцать богов, и трижды десять и восемь [383].
С той поры начались несчастья и беды троянцев,
Как от Приама–царя зачала младенца Гекуба.
Прежде всего царица встревожилась сном мимолетным:
Снилось же ей, что она родила пылающий факел;
Город сгорел от него и все окрестности Трои.
А прорицатели так толковали это виденье:
«Мальчика носишь ты в чреве, Гекуба, троянцев погибель».
Верно они предрекли: прорицание их оправдалось.
Сын появился на свет у Гекубы, дитя роковое;
Мальчик Парисом был назван, о, лучше б ему не родиться!
Страх Приама объял, лишь узнал о рождении сына.
Царь направил свой шаг к алтарю оракула Солнца:
Был там жрец Аполлон, прорицатель правдивый и мудрый.
В храме священном Солнца, свой свет дарящего смертным,
Так он Приаму сказал, умудренный пророческим даром:
«Царь троянцев, внемли, что Феб, мой владыка, вещает:
Через Париса, тобою недавно рожденного сына,
Город наш Трою Apec, мужей погубитель, разрушит,
Если сын твой, Парис, достигнет тридцатилетья».
Выслушав это, Приам, могучий владыка троянцев,
Сына решил воспитать на далекой окраине царства;
Город Парий он там заложил для сына Париса [384].
В нем и вырос Парис, возмужал, обучился наукам,
Знанье которых прилично сынам царей родовитых [385].
Ритором став, сочинил он немало всяких рассказов:
Будто бы сам он судил Афродиту, Палладу и Геру,
Выше Паллады и Геры богиню страсти поставив.
Я полагаю, что лучше не ритором стать бы Парису,
А мудрецом; он тогда описал бы рожденье вселенной [386].
Прежде всего, как сначала Хаос с Эребом царили,
Как появились Пелей и Фетида — суша и море,
Гера, богиня огня, и богиня эфира — Афина [387].
Вместе с ними была и любовь — Афродита златая.
В мир Эрида–Вражда забросила яблоко распрей.
Все же ее победила богиня любви Афродита.
Эта богиня и ныне вселенной всею владеет.
Так родился рассказ о распре богинь и о свадьбе.
Сын Приама, Парис, сочинил его в Парии–граде.
………………………………………
Двинулись в путь аргивяне, суда свои к Трое направив:
Им прорицание было дано драконом с платана.
Вестницей грозной войны троянцам Ирида явилась,
Несколько раз в небесах блистая дугой многоцветной;
Знаменье это иль бурю, иль близость боев предвещает,
Блеску небесных светил подобно оно и кометам.
Слыша врагов приближенье, троянцы поставили стражей,
Но лишь увидели флот аргивян, плывущий по морю,
Строй боевой сомкнули они близ кургана Мирины,
Ярким сверкая оружьем, спустились на берег песчаный;
Высадке ставя препону, построили войско рядами
И завязали сраженье, напрасно борясь с предсказаньем;
Долго бы длилось оно, если б первым на берег не спрыгнул
Протесилай — был лицом он прекрасен, отважен и мощен,
Ростом высок, белокур и кудряв, с белоснежною кожей;
Храбрый, ловкий и статный, меж всех блистал он красою.
Был моложе его Антилох лишь в стане аргивском.
Он молодую жену Лаодамию дома оставил;
Брачным нарядом своим пришлось ей гордиться недолго,
Был лишь короткий ей срок для радости дан и для счастья.
Весть до нее донеслась, что с ладьи своей на берег спрыгнув,
Пал красавец–супруг от руки враждебной троянца —
То ли Евфорба, Ахата иль Гектора–мужеубийцы.
Свадебным пышным убором она главу увенчала
И с загоревшимся взглядом пронзила оружием печень,
В бездну сошла и свершила с Аидом печальную свадьбу.
Так для красавца–супруга жила, за супруга погибла.
Я восхваляю с любовью ее и пред ней преклоняюсь,
как пред Эвадной, Алкестой и храброй Антиопеей,
пред Теано и Эноной, и пред Лукрецией гордой,
и перед верной женой Абрадата, прекрасной Панфеей,
и перед Порцией смелой, супругою доблестной Брута [388].
Все они верной любовью стяжали великую славу,
Ложе свое от позора храня, не поддавшись влеченьям.
Жены иные теперь — бесстыдные; в похоти жадной
Федрам подобны они, Филономам и злым Сфенебоям [389].

К мрачному Кроносу Ночь удалиться еще не успела, —
Раннего утра Заря, дочь Зевса, блеснула на кровлях.
Гелиос славный в сияньи лучей из–за моря поднялся;
Силою гордый своей, всем блаженным бессмертным светил он,
Пир окончив в чертогах морских Посейдона–владыки.
Радость, веселье объяло богов, увидевших Солнце.
Тотчас проснулся Приам, из смертных самый несчастный;
С пыльной земли поднялся, где сморил его сон ненадолго,
Слезы когда проливал он о Гекторе, гордости Трои.
Молвил Приам, что отправится к мужу, убившему сына:
Старца седого душа преисполнилась смелой отвагой
Голову Гектора либо отнять у мужеубийцы,
Либо погибель найти себе от руки Эакида.
Трои сыны удерживать в городе стали Приама;
Только увидев в небе орла, летящего справа,
Двинуться в путь разрешили; впрягли они мулов в повозку
И положили в нее за голову Гектора выкуп:
Много нарядных уборов и золота десять талантов.
Вот и засовы с троянских ворот городских они сняли.
С воплем вперед устремился народ, обгоняя Приама.
После того, как толпа ко рву приблизилась с криком,
Тотчас же силой Приам оттеснил ее к башням троянским;
Только Идея оставил себе, погонщика мулов.
С думой тяжелой Приам, обессиленный телом и духом,
Прахом посыпав главу в знак страданья и скорби глубокой,
Пешим шел по тропе, убиваясь тоской безысходной.
Царская дочь Поликсена, прекрасная, славная видом,
Путь, совершала с отцом, держась за правую руку.
Следом за девушкой шла Андромаха, льющая слезы;
Двое малюток ее за рукав ухватили, рыдая:
Астианакт, Лаодам, рождены от Гектора оба.
Так, наконец, добрались до шатров и палаток ахейцев.
Стали аргивян они умолять, припадая к стопам их,
Пусть Эакид согласится принять за Гектора выкуп.
Старцы–цари порешили созвать самых знатных ахейцев;
Всех, кто прибыл из Трои, ввели в палатку Пелида.
Только он их увидал, распростертых у ног и рыдавших,
Жалостью сжалось в груди железное сердце Ахилла.
Не поднимаясь с земли, обратился Приам к нему первым:
«О могучий Пелид! Укроти гневный дух свой великий!
Или побойся небесных богов: всех и все они видят!
Старость мою пощади, над моими сединами сжалься!
О, пожалей старика, из смертных я самый несчастный!
Лучше возьми и убей пятьдесят сыновей моих храбрых,
Мне они меньше милы, чем славный божественный Гектор!
Слезно молю — прими за мертвого Гектора выкуп!
Сына нежные члены не брось на съеденье собакам.
В руки мне тело отдай, привезу его в Трою оплакать».
Так говорил Эакиду Приам, потомок Дардана.
После него жена конеборца, стяжавшего славу,
Громкий стон испустив, рыдая, безудержно плача,
Голову низко склонив и лицо красивое спрятав,
К мужеубийце с мольбой обратилась и так говорила
Злому, жестокому мужу, рыданьями речь прерывая:
«Великодушный Ахилл, по облику схожий с богами!
Деток–сироток моих пожалей и меня, о, владыка!
Славой троянцев был их отец, тобою сраженный.
Сжалься, молю, надо мной, горемычной из женщин, которой
Воля небесных богов судила печаль и страданья!
Громкие стоны мои и рыданья потомки услышат.
Но, так страдая, зачем говорю тебе это, владыка?
Сжалься, молю, надо мной, хоть я тебе враг ненавистный!
Гектора тело отдай, его опущу я в гробницу!
Братьев моих семерых ты убил и отца дорогого,
Но с них доспехов не снял, а земле их предал с оружьем,
Выкупа даже не взяв, проявил геройскую доблесть.
Вот и сейчас покажи ее нам, предводитель ахейцев!
Гектора тело отдай его детям, дары приносящим,
Чтобы в земле погребли и курган огромный воздвигли, —
Памятник доблестной славы твоей потомкам оставив».
Так говорила с мольбой благородная дочь Этиона.
Гектора дети прекрасные, славные плакали горько,
Видя, как слезы мольбы у милой их матери льются:
Вспомнили дети отца, услыхав его славное имя.
Слезы ручьями текли из очей детей малолетних;
Жесткое сердце и ум Эакида они покорили.
Глядя на них, пожалел он несчастных и гнев укротил свой:
Слезы детей родовитых смягчили жестокого мужа.
Щеки его то краснели, то белыми вдруг становились.
Слезы же он затаил: глаза оставались сухими.
Так ведь бывает порой, что на солнце, светящее в небе,
Тучи нежданно найдут из нижнего слоя эфира,
Мраком покроют густым и погасят сиянье светила:
Бледный виднеется лик сквозь гремящие темные тучи;
Льются потоки дождя на железно–твердую землю.
Ветра же сильный порыв усмиряет вдруг ливень бурлящий.
Видимо, было таким бледно–желтым и сердце Ахилла.
С лилией схожие очи его смотрели сурово.
Душу терзала печаль — печаль о судьбе Гекторидов.
Все–таки слезы, готовые хлынуть из глаз Эакида,
Сдержаны были усилием воли и разумом мужа: