Исландские саги - Сага о Греттире
Люди Торкеля остановились и говорят, что не может такого быть, чтобы великаны схватили человека средь бела дня. Торкель помолчал, а потом говорит:
— Верно тут кроется совсем другое: не иначе, как Греттир убил его. Из-за чего же?
Греттир все и рассказал об их стычке. Торкель сказал:
— Скверно обернулось дело, ибо этот человек должен был сопровождать меня, и он хорошего рода. Я возьму на себя всю виру в случае тяжбы. Но объявят ли тебя вне закона — это от меня не зависит. Можешь выбирать, Греттир: ехать ли тебе на тинг, что бы там ни было, или поворачивать обратно.
Греттир выбрал ехать на тинг. И вот он поехал. Наследники убитого возбудили тяжбу. Ударили по рукам, и Торкель обязался выплатить виру, но Греттира объявили вне закона и на три года изгнали из страны. Возвращаясь с тинга, прежде чем распрощаться, они остановились под Санным Холмом попасти лошадей. Тогда Греттир и поднял камень, что лежит там в траве и называется теперь Греттиров Подым[21]. Много народу туда хаживало смотреть этот камень, и все дивились, что такой молодой, а поднял такую скалу.
Греттир поехал к себе на хутор Скала и рассказал, как он съездил. Асмунд мало обрадовался рассказу и сказал, что из Греттира, верно, выйдет большой смутьян.
XVII
Хавлиди звали человека, жившего у Китовой Горы на Белой Реке. Он был купцом, и у него был торговый корабль. Корабль этот стоял в устье Белой Реки. С ним ходил на корабле человек по имени Бард. У него была жена, молодая и красивая. Асмунд послал к Хавлиди человека с просьбой взять с собой Греттира и присмотреть за ним. Хавлиди ответил, что ему говорили, будто много от Греттира беспокойства. Но ради дружбы своей с Асмундом он согласился. Греттир стал снаряжаться в путь за море. Асмунд ничем не захотел снабдить его, дал только питание в дорогу и сермяжин самую малость. Греттир попросил его дать ему какое-нибудь оружие. Асмунд отвечает:
— Ты не был мне послушен, и у меня нет уверенности, что ты употребишь оружие с пользой. Ничего я тебе не дам!
Тогда Греттир сказал:
— Нет подарка — не надо и отдарка.
Затем отец с сыном расстались друг с другом не очень ласково. Многие желали ему счастливого пути, да мало кто скорого возвращения. Мать вышла проводить его и, прежде чем им расстаться, сказала:
— Не так снарядили тебя из дому, родич, как мне хотелось и как подобает тебе по рождению. Больше всего, по-моему, недостает тебе оружия, которым ты мог бы воспользоваться. А чует мое сердце, что оно тебе понадобится. — Тут она достала из-под плаща меч, который для него припасла. Это было доброе оружие. Она сказала: — Этим мечом владел еще Ёкуль, мой дед, и первые жители Озерной Долины, и он приносил им победу. Хочу я теперь отдать меч тебе. Пусть он тебе послужит!
Греттир поблагодарил ее за подарок и сказал, что для него это лучше любого сокровища, пусть самого дорогого. Потом он отправился своим путем, и Асдис пожелала ему всяческих удач. Греттир поехал по взгорью на юг и не останавливался, пока не добрался до корабля. Хавлиди хорошо его встретил и спросил, как он снарядился. Греттир сказал вису:
Отвечу я вязу вепря
Стяга попутного ветра:
Совсем снарядили не щедро
Родные меня в дорогу,
Только омела злата,
Мне меч вручив, доказала,
Что мать одна-единая
В мире опора сыну[22].
Хавлиди сказал, что по всему видно, она больше всех о нем заботится. Собравшись в путь, они тотчас вышли в море, и им выдался попутный ветер. Выйдя из мелководья, они подняли парус. Греттир устроил себе под лодкой местечко и нипочем не хотел вылезать оттуда — ни черпать воду, ни к парусу, ни для какой другой работы, которую ему полагалось выполнять на корабле наравне со всеми. Не хотел он и откупиться.
Они обогнули с юга Мыс Дымов и поплыли на юг дальше. И когда земля скрылась из виду, им пришлось идти против сильного ветра. Корабль давал течь и плохо выдерживал непогоду. Трудно им приходилось. Греттир же знай осыпал их насмешливыми стишками. Очень не нравилось это людям. Раз как-то дул пронзительный ветер, и корабельщики снова позвали Греттира пособить им:
— А то у нас совсем окоченели пальцы!
Греттир сказал:
Пусть у сволочи этой
Хоть отвалятся пальцы!
Так они и не добились от него помощи, и негодовали пуще прежнего, и заявляли, что он еще поплатится за свои стишки и за свое возмутительное поведение.
— Тебе больше нравится, — говорили они, — хлопать по животу жену кормчего Барда, чем выполнять свои обязанности на корабле. Это неслыханно!
Непогода расходилась все больше. Они день и ночь черпали воду. Стали тогда они угрожать Греттиру. И Хавлиди, услышав их разговоры, подошел к тому месту, где лежал Греттир, и сказал:
— Плохо ты ладишь с корабельщиками: поступаешь против их устава и еще забрасываешь их хулительными стихами, а они грозятся спихнуть тебя за борт. Это никуда не годится.
— Почему же они не делают, что задумали? — сказал Греттир. — Но хотел бы я, чтобы один или двое последовали за мною, прежде чем мне отправиться за борт.
— Это не дело, — сказал Хавлиди. — Мы никогда с тобой не договоримся, если у тебя такое в мыслях. Я хочу кое-что тебе посоветовать.
— Что еще? — сказал Греттир.
— Они сердиты на тебя за то, что ты порочишь их в стихах, — сказал Хавлиди. — Я хочу, чтобы ты сочинил какую-нибудь хулительную вису про меня. Может статься, они тогда лучше поладят с тобой.
— Никогда я не скажу о тебе ничего, — говорит Греттир, — кроме хорошего. Я не уподоблю тебя этому сброду.
Хавлиди сказал:
— Можно сочинить и так, что виса, если к ней прислушаться, окажется хвалебной, хотя с первого взгляда она далеко не хвалебная.
— Таких у меня тоже предостаточно, — сказал Греттир. Хавлиди подошел к корабельщикам, которые черпали воду, и сказал:
— Тяжело вам достается, и понятно, что вы недовольны Греттиром.
— Больше всего мы недовольны его стишками, — говорят они.
Тогда Хавлиди сказал громко:
— Они не доведут его до добра.
Когда Греттир услышал, что Хавлиди его бранит, он сказал вису:
Громкоголосый Хавлиди
Впроголодь дома кормился,
Молоком пополам с водою,
То ли дело на море!
Здесь боец достославный,
Сшибки мечей вершитель,
Один за двоих мореходов
Свой обед поедает[23].
Корабельщики очень возмутились и сказали, что ему это так не пройдет — порочить в висах хозяина Хавлиди. Хавлиди тогда сказал:
— Греттиру будет только по заслугам, если вы немножко его и проучите. Не хочу, чтобы моя честь зависела от его злобы и недомыслия. Сейчас, пока мы здесь в такой опасности, погодим ему мстить. Но если хотите, когда будете на берегу, можете ему это припомнить.
Они сказали:
— Неужто мы не выдержим того же, что и ты? Или нам обиднее его насмешки?
Хавлиди сказал, что так-то оно будет лучше. С тех пор корабельщики гораздо меньше, чем прежде, обращали внимание на его стишки. Тяжелым и долгим был их путь через море. Течь в корабле все больше давала о себе знать. Люди стали очень уставать за работой. Молодая жена кормчего повадилась завязывать Греттиру по утрам рукава рубашки[24], и корабельщики очень над ним подшучивали. Хавлиди пошел туда, где лежал Греттир, и сказал вису:
Греттир, вставай! Корабль
Борозды в море врезает,
Душу потешь, вспомнив
Ласки подруги веселой.
Фрейя понизей[25] крепко
Тебе рукава завязала.
Деву порадуй удалью,
Покуда земля далеко.
Греттир живо вскочил и сказал:
Встану! Пусть под ногами
Дно ходуном ходит.
Не огорчу подруги,
Здесь в безделье лежа.
Знаю, жена белорукая
Гневно меня осудит,
Если другим и впредь
За меня работать придется.
Потом он побежал туда, где вычерпывали воду, и спросил, что ему надо делать. Они сказали, что мало от него проку. Он сказал:
— Всякая подмога может пригодиться!
Хавлиди просил их не отклонять его помощи:
— Может быть, он думает развязаться со своими долгами, раз предлагает свою помощь.
Тогда на морских кораблях не было желобов для откачки воды. Воду черпали только бадьями или кадками. Работа была тяжелая и мокрая. Имелось две бадьи, одна шла вниз, а другая вверх. Корабельщики попросили Греттира наполнять бадью водою. Они говорили, что уж теперь испытают, на что он годится. Он говорит, что попытка — не пытка. Он спускается на днище и черпает воду бадьями, а двое принимают и сливают воду. Они не долго за ним поспевали, как совсем замучились. Тогда стали на их место четверо, но и с ними было то же. Люди говорят, что в конце концов восьмеро принимали бадьи у Греттира, только тогда и вычерпали всю воду. С тех пор корабельщики переменились к Греттиру: они увидали всю его силу. Да и он с тех пор стал помощник преотличный, что бы от него ни требовалось.
