Лопе де Вега - Том 6

Но значенья
Больше не имеет страх —
Страха в наших нет сердцах,
Страшно только разлученье.

Преданность и твердость ту же
У Клавелы переняв,
С ней сравниться может граф,
Те же чувства обнаружа.

Дамою испанской мне
С ним хотелось бы явиться.
Это лучше, чем царицей
Быть в любой другой стране.

Рад я встретить здесь испанца,
А тем более такого
Близкого — родню и друга.

Я старинной дружбе нашей
Радуюсь, мой граф, и ныне.

Доказательства ты видишь
Верности моей: я тайно
Здесь живу, рискуя жизнью,
Но, узнав, что ты приехал,
Сразу я пришел.

Обиду
Ты нанес бы, дон Манрике,
Мне, когда бы не пришел ты.

Знаешь ли, уже Неаполь
С Арагоном не враждует.[65]

Нет, об этом, граф, не знал я.
Я ведь долго был в отъезде:
Солнце трижды по дороге,
Той, что все созвездья делит
Пополам, за это время
Шар свой провозило красный.
Новости об Арагоне
То во Фландрии я слышал,
То в Германии порой.
Но особенно заботит
То меня, что здесь тебе
Надобно от всех скрываться.

Если ты узнать желаешь,
Что со мною приключилось,
Ты вели моей любви,
Чтоб она заговорила.

Если я того достоин,
Разреши мои сомненья.

Слушай же, о друг Бернардо:
Повелел нам папа римский,
Сам глава великой церкви,
Чтоб Неаполь с Арагоном,
Нашей родиной, не спорил,
Чтобы кончились раздоры
И властители послушно
Выполнили волю папы,
И война тогда уснула,
Убаюканная миром.
Мир был заключен с условьем
(Как и водится обычно),
Чтоб соединились в браке
Дети королей, родством
Прочность мира подтверждая.
И прекрасную Клавелу
Принц наследный Арагона
Как невесту ждал тогда.
К празднованью Сарагоса
Приготовилась. Клавела
Плыть на десяти галерах
Собралась, и вот себе
Море синее не верит,
Лес увидев над водою
С множеством цветов и веток.
На галере, что сияет
От присутствия Клавелы,
Флаги пестрые сверкают.
Ветер с кружевною тканью
Так играет, будто волны
На море изображая
С точностью необычайной.
Золото и кость слоновью
На корме соединили,
И искусство от природы
Отличить никто не мог бы.
Золотом блестят канаты,
Снасти — серебром и шелком.
Сшиты из голландской ткани
Панталоны и рубахи
Каторжников на галере;
Из парчи у них камзолы;
Самый бедный разодет
Так, что и поверить трудно.
Режут лебеди морские
Воды и летят по волнам.
Крылья их несут проворно,—
Делать нечего тут ветру.
Но когда ярится море,
Ни к чему почтенья нет —
На святыни красоты
Посягнуть оно дерзает.
Стало гневаться оно
Около марсельской бухты.
Виновата, вероятно,
В этом ревность нимф французских;
Небу раньше было нужно
Брать жемчужины у моря,
В раковинах их растить
И менять потом на звезды;
У земли ж нашлось внезапно
Больше золота и света,
Заменяющего солнце,—
Это красота Клавелы.
Но, пока бушует буря,
Отклонюсь я от рассказа.
Чтобы сообщить причину
Главную моих страданий…
Шли еще переговоры
Об отбытии принцессы,
Ей один купец испанский
Предложил купить картины,
В том числе и мой портрет.
А Клавеле так хотелось
Видеть жениха воочью,
Что она вопрос нескромный
(Вместе с тем вполне понятный)
Задала тогда торговцу,
Думая, что на картине
Принц ее изображен.
Алчность же тому внушила
Утвердительный ответ.
О корысть! Из-за тебя ведь
Обманул купец инфанту.
Он про мой портрет сказал:
«Это ваш супруг Альфонсо».
Цепь алмазную Клавела
Отдала тогда торговцу,
Спрятала изображенье,
Вместе с преданною Нисой
Часто на него глядела
И влюбилась наконец,
Веря твердо, без сомненья,
Что ее супруг пред нею…
Но вернемся мы к рассказу.
Вскоре стихла ярость моря,
Продолжала путь Клавела —
И уже с попутным ветром.
Праздничное побережье
Барселоны ликовало.
Кавальеро цвет собрался,
Чтоб ее достойно встретить.
Под приветственные звуки
Выстрелов и труб веселых
С корабля сошла Клавела.
Я тогда пошел с толпою.
Все ей руку целовали.
Вдруг она, ко мне приблизясь,
Поклонилась мне стыдливо,
Слышу — принцем называет;
Я сказал тогда смущенно
(Боже мой! Как кровь вскипела,
Как предчувствиями страсти
Был охвачен я внезапно!
Так душа приготовляет
Комнаты для постояльцев —
Для страданий и для славы,
Хоть о них еще не знает):
«Не пришел сюда, сеньора,
Вас на побережье встретить
Принц наследный, мой сеньор».
Видел ты, как солнце сушит
Розу огненную? Станет
Лилии она бледнее.
Так она преобразилась,
Услыхав, что оказался
Он не тем, кого считала
Женихом в воображенье.
И когда из Барселоны
Ехали мы в Сарагосу,
Был непобедимой грустью
Затуманен взгляд Клавелы.
Спрашивала обо мне,—
Ей мое сказали имя,—
И глядела временами
На меня веселым взглядом
И предлоги находила,
Чтобы говорить со мною.
Нетерпенье и нескромность
Скрыть любовь ей не давали.
Вскоре узнаем о том, что
Нам сулило провиденье…
Как-то вечером поехал
Принц на праздничные игры,—
Мы считаем в Арагоне
Их занятьем очень важным,
Ради праздничной забавы
Мы садимся на коней,—
Пеший годен лишь для танца,
Не для воинской потехи.
Выехал на праздник принц.
У его коня на сбруе
Были золото и зелень,
А чепрак был красный с белым
И черным-черны доспехи.
Тем, кто черные наряды
Носит, этот цвет печали
Предвещает скорбь и траур.
И столкнулся принц Альфонсо
С дон Хуаном де ла Серда.
(Тот, хоть и кастильский рыцарь,
Был с Кастилией в размолвке
И служил он Арагону.)
Дон Хуан избрал цвета
Фиолетовый с зеленым.
Ехал он навстречу принцу,
И, когда столкнулись кони,
Замертво упали оба.
Если город разграбленью
Отдан и отряд немецкий,
Победитель беспощадный,
В городских уже воротах,
И тогда бывает меньше
Слез, и страха, и смятенья,
Чем я видел в Сарагосе.
Ты подумай лишь, Бернардо:
Принца смерть в театре только
В мрачной пьесе можно видеть.
Подъезжая к Сарагосе,
Новость грустную узнала,
Но не плакала Клавела —
Не о чем ей было плакать.
Несмотря на уговоры
Короля, не захотела
Въехать в город Сарагосу
И с поспешностью великой
Возвратилась в Барселону.
В это время на галерах,
Приготовленных к отплытью,
Якорь дружно поднимали.
И, на борт уже вступая,
Мне Клавела ухитрилась
Нежные слова шепнуть:
«Дама ждет, чтоб вы в Неаполь
Тайно прибыли. Та дама
Вас по положенью выше.
Приезжайте через месяц!»
Взгляд ее мне дал надежду,
Речи чувства ободряли…
Месяца и не прошло,
Как пришел к ней ночью в маске…
И любовь росла… Встречались
Мы… Присутствовала Ниса
При ночных свиданьях наших.
Но звезда моя дурная
Захотела, чтоб столкнулся
Я с ее влюбленным братом.
Ничего не мог добиться
Он ни речью, ни оружьем,
Но теряю я Клавелу.
Все ж я, тверд и непреклонен,
Уповаю: повернется
Колесо моей судьбы.
Полон я живой надежды,
Рыцарского благородства,
И в опасностях я стоек,
Терпелив во всех лишеньях,
В обороне буду твердым,
А за помощь — благодарным.
Голову успех не вскружит,
Нипочем мне все преграды,
Невозможное возможно.
За нее умру сейчас же —
Мне непостоянство чуждо.
Дон Бернардо! Будь что будет:
Кто не перенес страданий,
Тот и славы не достоин.