Хинес Перес де Ита - Повесть о Сегри и Абенсеррахах
– Я с удовольствием отвечу на ваш вопрос, – сказал смелый мавр. – Но раз мы все направляемся в Гранаду, поспешим, чтобы приехать пораньше, а по дороге я расскажу вам про себя и про дела, творящиеся в Гранаде.
– Так едемте! – сказал дон Алонсо де Агилар.
И все пятеро помчались в Гранаду, а отважный Гасул – ибо им был мавр, о котором шла речь, – начал рассказывать:
– Узнайте, сеньоры рыцари, что меня зовут Магома Гасул, я уроженец Гранады и возвращаюсь из Санлукара, где находится нечто самое для меня дорогое в этой жизни: прекрасная дама по имени Линдараха, из рода славных рыцарей Абенсеррахов. Она вынуждена была покинуть Гранаду, потому что гранадский король изгнал Абенсеррахов, обезглавив перед этим тридцать шесть из них, цвет гранадского рыцарства. Потому госпожа моего сердца была принуждена отправиться в Санлукар к своему дяде, брату ее отца. Я сопровождал ее в путешествии и прожил некоторое время в Санлукаре, где вел счастливую жизнь, наслаждаясь созерцанием моей любимой. Там я узнал, что Абенсеррахи, оставшиеся в живых, после того как король не позволил им взять на себя защиту королевы и оружием отразить возведенные на них обвинения, ушли к королю дону Фернандо и приняли христианство; кроме того, я узнал про большие народные волнения и гражданскую войну в Гранаде, про заточение султанши-королевы в темницу и про предстоящее решение ее дела путем боя рыцарей – обвинителей и защитников: четверо против четверых. И поскольку я, как и все мои сородичи, держу сторону королевы, я решил отправиться в Гранаду И выступить одним из. четырех ее защитников. Сегодня последний день предоставленного ей срока, и потому я так спешу, чтобы поспеть вовремя. Итак, рыцари, поспешим, покуда еще не поздно. Вот мой ответ на ваш вопрос.
– Воистину, сеньор рыцарь, – воскликнул тогда дон Мануэль Понсе де Леон, – вы удивили нас! И я даю слово рыцаря, что если бы королеве было угодно назначить своими защитниками нас четверых, мы совершили бы все, что в наших силах, вплоть до отдачи собственных жизнен.
– Да будет угодно аллаху, чтобы так оно и случилось, – ответил Гасул, – я верю в вашу доблесть и верю, что вы вышли бы победителями из битвы. Но я со своей стороны даю слово благородного мавра, что употреблю все средства в мире, чтобы одержать победу, и не настолько мало я значу в Гранаде, чтобы не добиться ее. Хотя мне пришлось слышать, будто королева хочет доверить свою защиту не маврам, а христианам.
– Если это действительно так, – сказал дон Мануэль, – мы не мавры, но турки по рождению, янычары и сыновья христиан, и слова мои – сущая правда.
– Неплохо сказано, – ответил храбрый Гасул, – в таком случае возможно, что королева, вас изберет и назначит для защиты своего дела.
– Оставим этот разговор, – сказал дон Хуан Чакон, – в Гранаде будет видно. Нам бы весьма хотелось узнать, сеньор Гасул, какие из христианских рыцарей, обретающихся близко от границ этого королевства, пользуются наибольшей славой?
– Сеньор! – отвечал Гасул, – христианские рыцари, увенчавшие себя наибольшей славой и чаще других совершающие набеги в нашу Долину, суть: магистр ордена Калатравы, дон Мануэль Понсе де Леон – храбрый и доблестный рыцарь, а еще дон Алонсо де Агилар и Диэго Фернандес де Кордова, алькайд Лос-Донселес. Все они отменные и славные рыцари. Кроме них есть еще много других, как, например, некий Портокарреро дон Хуан Чакон, наместник Картахены, и еще множество знатных сеньоров, служащих королю дону Фернандо, и слишком долго их всех перечислять.
– Мы были бы счастливы встретиться с этими рыцарями в битве, – сказал дон Алонсо де Агилар.
– Ну, так скажу вам, – ответил Гасул, – встретив кого-нибудь из них, особенно из тех, кого я перечислил, вы обязательно подумаете, что встретились с самим могучим Марсом. Если вы пробудете в Гранаде подольше, я вам расскажу про подвиги, совершенные этими рыцарями в нашей Долине, и они приведут вас в восхищение.
– Мы с удовольствием про них послушаем, чтобы привезти в нашу землю заслуживающие рассказа вещи, – ответил дон Мануэль.
Так беседуя между собой, пятеро рыцарей во всю скорость мчались в Гранаду, до которой уже оставалось не более пол-лиги пути. На этом мы их пока оставим и расскажем о событиях, происходивших в ту пору в Гранаде.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
В ней рассказывается про упорный бой, происшедший между восемью рыцарями из-за свободы королевы; и про то, как мавританские рыцари были убиты, а королева освобождена; и еще про другие события
В печали и смятении пребывала Гранада, ибо истекал уже срок, данный прекрасной султанше, в который она должна была выставить четырех рыцарей, готовых принять за нее бой. И поскольку близился к концу роковой день, большинство рыцарей настаивало на прекращении этого дела, раз королева не успела найти себе защитников. И потому самые знатные рыцари города упрашивали короля кончить его, помириться с королевой и не верить словам Сегри. Но сколько рыцари ни старались, они ничего не смогли добиться от короля, так как обвинители ни на шаг от него не отходили и уверяли его в истинности своей клеветы. И неизменным ответом короля оставалось: пусть королева постарается в течение остающихся часов найти себе защитника; если не найдет его, он велит ее сжечь. В этом решении король был непоколебим. По его приказу на площади Бибаррамбла уже соорудили помост для королевы и судей, которым предстояло вынести приговор. Одним из судей был, хотя и против воли брата, благородный Муса. А кроме благородного Мусы судьями были еще два славных рыцаря – Асарк и Альдорадин. Все трое судей были расположены в пользу королевы и готовы были благоприятствовать ей, в чем только возможно. Помост затянули черным сукном, и судьи, сопровождаемые цветом гранадского рыцарства, поднялись в Альгамбру, чтобы вывести оттуда прекрасную султаншу в город и возвести на помост. Это привело в возбуждение весь город, и многие граждане решились выступить, отбить королеву у стражи и возвратить ей свободу, и убить Молодого короля за жестокую обиду, ей причиненную. Так намеревались поступить все Альморади и Марины, а к ним еще присоединились Алабесы, Альдорадины, Гасулы и Венеги. Однако им посоветовали так не поступать, потому что, освободив королеву от опасности, они не восстановили бы ее чести, остающейся запятнанной и поруганной. И молва веками бы стала утверждать, что ее освободили силой, так как боялись доверить ее неправое дело решению боем, что было бы очень выгодно ее обвинителям, остающимся в своей неприкосновенной правоте и с подтвержденным обвинением. Вот поэтому они отказались от своего намерения и положились на бога, чтобы тот вывел королеву из тяжкого испытания свободной и с восстановленной честью. Когда судьи, в сопровождении многочисленного рыцарства, явились в Альгамбру, Старый король, Мулаасен, не пожелал их туда впустить, говоря, что незачем им уводить королеву, что он этого не допустит. Благородный Муса и другие рыцари возразили ему: для самой же королевы лучше подвергнуться суду, что приведет ее к освобождению и не только не убавит, но еще увеличит ее честь; если он не отдаст королевы, клеветники восторжествуют. Это и еще многое другое сказали они королю Мулаасену, уговаривая его позволить отвести королеву к месту судебного поединка. Король спросил, есть ли уже у королевы рыцари-защитники. Муса отвечал, что да и что если эти рыцари не явятся, он сам лично будет ее защищать. После этого король позволил им войти. Муса с двумя другими судьями вошел, а остальные рыцари остались ждать выхода королевы за воротами Альгамбры.
Муса застал прекрасную султаншу беседующей с Селимой и не испытывающей никакого страха перед тем, что ее ожидало, хотя она и очень хорошо знала, что в этот день истекал срок. Она твердо верила, что дон Хуан Чакон сдержит свое слово, а потому была спокойна и бесстрашна, как подобает быть невинному. Кроме того, она считала, что, даже если бы дон Хуан Чакон не явился и ей за отсутствием рыцарей-защитников пришлось бы умереть, – она, умирая христианкой, не умерла бы, но начала новую, вечную жизнь. Посему она оставалась самой спокойной женщиной на свете. Увидав же Мусу и его спутников, сразу поняла, зачем они пришли; на минуту смутилась, но затем с мужской твердостью сдержала себя, как смогла, чтобы не выказать никакого малодушия. Добрый Муса и двое других судей подошли к королеве, приветствовали ее с должным почтением, и затем Муса заговорил:
– Велика была забывчивость вашего величества, не избравшего и не назначившего рыцарей, которые бы вступили за вас в бой сегодня, в день истечения срока.
– Не огорчайтесь, сеньор Муса, – ответила королева, – не замедлят явиться рыцари, которые защитят меня. Уповаю на бога и на его девственную мать, что мне будет дано увидеть моих врагов сраженными и поверженными в прах. Потому пусть король поступает, как ему заблагорассудится; если же случится, что не придется мне увидеть поражения моих врагов, но самой лишиться королевства и жизни, то и тогда, невзирая на злодея-короля и моих ядовитых врагов, суждено мне жить и царить в ином царстве, лучше этого, где ожидает меня вечная жизнь.
