Иоганн Музеус - Народные сказки и легенды
– Право, – улыбнулась женщина, – если наказывать всех мужчин, которые бьют своих жён, то многим пришлось бы тогда свернуть шеи. Мужья – скверный народ, недаром говорят: «Супружество – мука, но уж, если вышла замуж, терпи!»
– Раз ты знала, что мужья скверный народ, то с твоей стороны было неразумно выходить замуж.
– Может быть, но Стефан расторопный малый, хорошо зарабатывал, а я была бедная девушка, без приданого. Когда он пришёл свататься, то подарил мне талер с изображением дикого человека. Я тут же дала согласие, и сделка состоялась. Талер он потом отобрал, а дикий муж у меня и по сей день.
– А не твоё ли упрямство сделало его таким диким? – рассмеялся дух.
– О, упрямство он уже давно из меня выбил. Но Стефан скряга, и когда я требую у него праздничную монетку [84] для детей, он бушует у себя в доме сильнее, чем иногда вы в горах, и всякий раз попрекает меня бедностью. Тогда я должна молчать. Ах, если бы у меня было приданое, я держала бы его в руках.
– Каким ремеслом занимается твой муж?
– Торгует стеклом. Ему ведь тоже приходится лезть из кожи вон, ради заработка. Из года в год таскает бедняга тяжёлый груз из Богемии, а если стекло разобьётся в дороге, я и мои бедные дети расплачиваемся за это. Но побои милого не долго болят.
– Как, и ты любишь мужа, который так издевается над тобой?
– Почему же не любить? Разве он не отец моих детей? Вырастут они, станут хорошими людьми и, быть может, вознаградят нас за наши труды и заботы.
– Жалкое утешение! Дети отблагодарят родителей за труды и заботы… Да они из тебя последний грош выжмут, если не найдут смерть в далёкой Венгрии, куда кайзер пошлёт их воевать с турками.
– Тут уж ничего не поделаешь. Если им суждено погибнуть, то умрут они, выполняя свой долг, за кайзера и отчизну. А посчастливится, так вернутся с богатой добычей и станут утешением в нашей старости.
Дух попытался было снова затеять торг, но женщина не удостоила его ответом, сгребла листву в корзину и, посадив сверху маленького крикуна, крепко привязала его поясом. Рюбецаль повернулся, собираясь уйти, а женщина попробовала поднять тяжёлую корзину, но не смогла. Тогда она снова окликнула духа.
– Я вас ещё раз позвала, – сказала она. – Помогите мне, пожалуйста, поднять корзину, а если хотите порадовать мальчика, который так понравился вам, подарите ему праздничную монетку – мы попросим отца принести нам из Богемии белого хлеба и булочек.
– Помочь я тебе, пожалуй, помогу, – ответил дух, – но раз ты отказываешься продать мне мальчика, то пусть и он тогда остаётся без подарка.
– Воля ваша! – проговорила женщина и пошла своей дорогой. Но, чем дальше она шла, тем тяжелее становилась ноша. Женщина изнемогала под её тяжестью и через каждые десять шагов останавливалась перевести дух. «Что-то здесь неладное… Может, Рюбецаль разыграл со мной злую шутку и подложил под листву камни?» – подумала она.
На ближайшей полянке женщина сняла корзину и опрокинула её, но оттуда высыпались одни листья, никаких камней не было. Наполнив корзину наполовину, она, сколько могла, захватила листвы ещё в передник и пошла дальше. Но, пройдя немного и почувствовав, что ноша опять становится непомерно тяжёлой, ещё отсыпала немного листвы.
Женщину взяло сомнение. Ведь она часто носила туго набитую листвой корзину и никогда так не уставала.
Придя домой, она сразу принялась за работу: бросила листья козе и козлятам, накормила ужином детей и уложила их спать, прочла вечернюю молитву и вскоре сама заснула крепким, здоровым сном.
Утренняя заря и громкий крик проснувшегося малютки, требовательно возвестившего о том, что ему пора завтракать, разбудили хлопотливую хозяйку, призывая её заняться повседневными домашними делами. Первым делом, она, как обычно, отправилась с подойником к козам. О, какая ужасная картина предстала перед её глазами! Старая коза, – здоровое упитанное животное, – лежала, вытянувшись, взъерошенная, окоченевшая и бездыханная. Козлята же, высунув языки, страшно закатывали глаза, но сильные судороги были последним проявлением жизни гибнувших животных. Такого несчастья ни разу ещё не знала добрая женщина, с тех пор как стала хозяйкой в этом доме. Потрясённая, она опустилась на устланный соломой пол и закрыла лицо передником, не в силах смотреть на мучения издыхающих козлят.
– Ах, я несчастная! – тяжело вздыхала она. – Что мне теперь делать и что сказать строгому мужу, когда он вернётся домой? Ах, нет мне божьего благословения на этом свете.
Но тут же упрекнула себя за эту мысль: «Разве скот – это всё, что у тебя есть? А Стефан? А дети?» – и ей стало стыдно за своё малодушие.
«Пусть исчезнут все богатства мира, – думала она. – У тебя есть муж и четверо детей. Ведь не иссяк же ещё молочный источник для милого малютки, а для старших есть вода в колодце. Если даже мне и придётся выдержать бой со Стефаном, и он сильно побьёт меня, ну так что ж, – всё это не более чем неприятный миг супружеской жизни. Я же не нищая. Наступит время жатвы, – я буду жать, а зимой – прясть до глубокой ночи. На козу я как-нибудь заработаю. А будет коза, будут и козлята».
Эти размышления снова вернули ей бодрость и жизнерадостность. Осушив слёзы, она посмотрела перед собой и увидела у самых ног ярко сверкнувший листочек, такой блестящий, будто он весь был из чистого золота. Женщина подняла его и осмотрела. На вес он оказался необычайно тяжёлым. Вскочив на ноги, она побежала к соседке-еврейке и, не скрывая радости, показала ей свою находку. Та подтвердила, что листок и вправду сделан из чистого золота и уговорила оставить его ей за два талера наличными, которые тут же выложила на стол.Куда девалось сердечное горе. Таких денег бедная женщина ещё никогда не держала в руках. Она побежала в пекарню, купила штрудель и сдобный крендель детям, а Стефану, зная что он придёт под вечер домой усталый и голодный, решила подать на ужин баранью ножку.
Как запрыгали малыши, когда, вернувшись с покупками, мать весело раздавала им необычные гостинцы. Она вся светилась материнской радостью, видя с каким аппетитом налегала на еду её голодная ребятня.
Теперь первой её заботой стало убрать животных, издохших, как она думала, по наговору колдуньи, и скрыть от мужа случившееся несчастье. Как же удивилась Ильза, когда, случайно заглянув в кормушку, увидела в ней ворох золотых листьев. Если бы она знала греческие народные сказания, то легко бы догадалась, что её любимые животные издохли от несварения желудка – болезни короля Мидаса [85].
Во всём этом была какая-то тайна. Быстро наточив нож, Ильза вспорола брюхо старой козе и нашла у неё в желудке ком золота, величиной с яблоко. У козлят желудки тоже оказались набиты золотом.
Итак, Ильза неожиданно разбогатела. Но вместе с богатством пришла и угнетающая забота о нём. Ильза стала беспокойна, пуглива; сердце её учащённо билось. Она опасалась воров и не знала, запереть ли сокровища в сундук или закопать в погребе. Кроме того, ей не хотелось, чтобы скряга Стефан сразу обо всём узнал. Побуждаемый духом наживы, он мог забрать всё золото себе, предоставив ей с детьми и дальше терпеть нужду. Она долго думала, как ей всё лучше устроить, но так ничего и не придумала.
Пастор села, где жила Ильза, был заступником всех угнетённых женщин и по доброте своей или из расположения к женскому полу, как более слабому, благоволил к ним и не позволял грубым мужьям жестоко обращаться с его духовными дочерьми. Если ему поступали жалобы, он всегда брал сторону женщины, на беспутного же домашнего тирана налагал строгую епитимью. Не было от него пощады и угрюмому Стефану, когда тот вымещал свою злобу на жене. Не раз, защищая добрую женщину, пастор выкуривал сатану из супружеской спальни.
И на этот раз Ильза прибегла к помощи духовника. Не таясь, она рассказала ему обо всём, что с ней произошло, а также о том, как Рюбецаль щедро одарил её.
В подтверждение своих слов она выложила перед пастором на стол всё принесённое с собой золото и попросила совета, как ей быть с этим неожиданно свалившимся на неё богатством. Пастор истово перекрестился, услышав о чудесном приключении, и в то же время искренне обрадовался счастью бедной женщины. Теребя на макушке скуфейку, он стал придумывать, как без шума и, не привлекая внимания, Ильза могла бы спокойно пользоваться своим богатством, и как сделать, чтобы скупой Стефан не овладел им. Наконец, после долгого раздумья, он сказал:
– Слушай, дочь моя, я дам тебе хороший совет. Взвесь всё золото и отдай его мне на хранение. А я напишу тебе на итальянском языке письмо такого содержания: будто бы твой брат, уехавший несколько лет назад в чужую страну, плыл на судне из Венеции в Индию и дорогой скончался, оставив тебе, по завещанию, своё состояние, с условием, что твоим опекуном будет назначен настоятель прихода и что всё состояние будет принадлежать только тебе и никому другому. Я не требую у тебя за это ни вознаграждения, ни благодарности, – обещай только за благословение, ниспосланное тебе Небом, церковное облачение в ризницу Святой Церкви.
