Сэмюэл Ричардсон - Английские письма или история кавалера Грандисона
Карлъ Грандиссонъ.
ПИСЬМО ХС.
Кавалеръ Грандиссонъ къ Господину Іероннму.
Тогоже числа.
Я отвѣтствую, любезной другъ, нашей удивленія достойной Клементинѣ, и для васъ положу въ семъ сверткѣ списокъ моего отвѣта.
До полученія ея письма, признаюсь, что мнѣ казалось возможно, хотя и мало имовѣрно, чтобъ ея намѣренія обратились въ мою пользу. Я предвидѣлъ, что по утвержденіи всей фамиліи вы всѣ единодушно будете ее склонять къ замужству; и какъ она увидитъ, что ее съ такою неотступностію къ тому уговаривать станутъ, говорилъ я въ себѣ; то можетъ статься, что она оставитъ свои сумнѣнія, и предлагая для самой себя договоры, рѣшится удостоить своей руки того человѣка, коего явно удостоивала своего почтенія. Болѣзнь, отъ коей она по щастію избавлена, оставляетъ иногда въ душъ нѣкую неизвѣстность. Мое отсудствіе, понуждающее меня устроиться въ своемъ отечествѣ, и съ тѣмъ можетъ быть, чтобъ никогда не возвращаться въ Италію, высокія ея мнѣнія о признательности и уваженіе ея къ моимъ чувствованіямъ, всѣ сіи причины совокупно взятыя, могутъ какъ мнѣ кажется послабить ея намѣренія: а естьли такая перемѣна случится, думалъ я; то я немогу сумнѣваться о благопріятствѣ ко мнѣ всей фамиліи. Мнѣ кажется, дражайшій другъ, что въ сей надеждѣ нѣтъ ни малой продерзости и неразумія. Я принадлежалъ Клементинѣ до послѣдней минуты, то есть до полученія письма, которое она мнѣ обѣщала. Но теперь, видя что вы всѣ одного мнѣнія и что сія любезная дѣвица хотя по принужденію должна избирать другаго, въ состояніи совѣтоваться со мною, какъ съ четвертымъ своимъ братомъ, которой по точнымъ ея выраженіямъ, не имѣетъ больше ни какого участія въ семъ происшествіи: я оставляю всю свою надежду. Въ семъ смыслѣ я и писалъ къ вашей сестрицѣ. Никто не ожидалъ того, чтобъ я придалъ вашимъ доводамъ ту силу, которую оныя получить могутъ: однако увѣренъ будучи, что она по долгу своему обязана согласиться на усильныя прозьбы всей фамиліи, послѣдовалъ я внушеніямъ чести. Никогда можетъ бытъ не бывало примѣровъ столь многихъ и трудныхъ положеній, въ какихъ вашъ другъ находится, которой не имѣя ни малѣйшей противъ себя укоризны за какое либо безразсудство постепенно приходилъ въ большія замѣшательства.
Вы желаете, дражайшій Іеронимъ, дабы я былъ въ силахъ подать примѣръ вашей превосходной сестрицѣ. Я долженъ вамъ открыть свое сердце.
Есть одна молодая особа, Агличанка, прекрасна какъ Ангелъ, но въ коей красота, въ моихъ глазахъ равно какъ и въ ея, составляетъ самомалѣйшее совершенство. Изъ всѣхъ женщинъ, коихъ я видѣлъ, она одна, одна только была бы та, которуюбъ я могъ любить, естьлибъ не любилъ Клементины. Я не отдалъ ей справедливости когда бы не присовокупилъ къ тому что ее люблю; но столь чистою любовію, сколь непорочно сердце Клементины или ее. Состояніе Клементины производило сильное во мнѣ впечатлѣніе. Я не могъ скрыть отъ себя сему причины. Ея склонность казалась ко мнѣ столь сильна, что какъ съ своея стороны могъ я взирать на нее дѣйствительно какъ на перьвый предметъ моей любви, то и думалъ не смотря на всѣ трудности, кои представлялись непреодолимыми, что честь и благодарность должны были приводить меня въ недоумѣніе, и даже возбранить мнѣ и самомалѣйшія виды къ какой нибудь другой женщинъ, доколѣ жребій столь любезной особы совершенно опредѣленъ не будетъ. Я бы показалъ только тщеславіе, и даже предъ любезнымъ Іеронимомъ, естьлибъ началъ говорить о предложеніяхъ, кои мнѣ учинены были отъ сродниковъ многихъ дѣвицъ, знатностію и породою весьма меня превосходящихъ. Честь одна могла меня остановлять въ такихъ случаяхъ, но сердце мое не прежде начало страдать отъ неизвѣстности, въ коей я о дражайшей вашей сестрицѣ находился, какъ при видѣ той молодой Агличанки, коей достоинства я выхвалялъ; не отъ того чтобъ я ласкался въ томъ успѣть, естьлибъ имѣлъ свободу стараться придти къ ней въ любовь; но когда позволялъ себѣ о томъ мыслить, по неизвѣстности моей о вашей сестрицѣ, то не безъ надежды думалъ получить въ ономъ успѣхъ, по стараніямъ моихъ сестеръ, кои соединены съ нею нѣжнѣйшимъ дружествомъ.
Открыть ли мнѣ чистосердечно предъ своимъ другомъ всѣ свои чувствованія? Когда я вторично переѣзжалъ чрезъ Алпійскія горы, по приглашенію Епископа де Ноцеры и Генерала, то двѣ прекраснѣйшія особы, имѣли почти равное участіе въ моемъ сердцѣ, и сіе то, въ послѣднее мое путешествіе, подало мнѣ силу обьявить Маркизѣ и Генералу, что я почиталъ себя сопряженнымъ съ ихъ фамиліею, но что Клементина и вы во всемъ вольны: по томъ, когда ея здоровье начало поправляться а она по видимому подтверждала ту надежду, какую мнѣ подала, моя же признательность казалась необходимою къ совершенному ея излѣченію; тогда, дражайшій Іерочимъ, я довольствовался тѣмъ, что желалъ молодой Агличанкѣ такого супруга, которой бы гораздо болѣе былъ ея достоинъ, нежелибъ каковымъ я быть могъ, въ трудномъ своемъ положеніи. Наконецъ, когда вся ваша фамилія преклонилась въ мою пользу, то не имѣлъ я болѣе ни одного желанія, коего бы предметомъ не была ваша сестрица. Какъ же уничтожены стали всѣ мои желанія, дражайшій другъ мой, когда я увидѣлъ, что она упорно меня отвергла? А особливо когда причины ея отрицанія еще болѣе умножили мое къ ней удивленіе. Теперь, чего вы для меня желаете? чтобъ я подалъ примѣръ вашей сестрицѣ? Но какъ я ето могу сдѣлать? Бракъ развѣ отъ меня зависитъ? Съ того времени, какъ Клементина меня отвергаетъ, есть только одна особа въ свѣтѣ, которую могъ бы я почесть достойною заступить ея мѣсто въ моемъ сердцѣ, хотя находится и тысяча такихъ, коихъ я недостоинъ. А сія особа, должна ли принятъ руку такого человѣка, коего сердце предано другой, которая жива, не замужемъ, и оказываетъ еще къ нему столько благоразположенія, что можетъ привлечь къ себѣ признательное сердце и учинить раздѣлъ въ ея любьви? Сама Клементина не столь разборчива, какъ сія прелестная Агличанка. По истиннѣ, дражайшій Іеронимъ, когда я помышлялъ обратить къ ней свои старанія; то не доставало мнѣ бодрости; и я почитаю себя такимъ человѣкомъ, которой наименѣе достоимъ одобренія въ такомъ поступкѣ. Присовокупите къ тому, что она имѣетъ столько обожателей, сколько есть мужчинъ, кои ее видятъ. Сама Оливія не могла не оказать ей своего удивленія. Могу ли я отдать справедливость двумъ особамъ столь рѣдкихъ достоинствъ, не показываясь раздѣляемымъ двоякою любовію? Ибо я во всю свою жизнь вмѣнять буду въ славу тѣ чувствованія, кои имѣлъ къ Клементинѣ.
Вы видите, дражайшій другъ, новыя трудности моего положенія: мнѣ кажется, что изъ Италіи, а не Англіи долженъ быть поданъ требуемый вами примѣръ. Не подозрѣвайте меня въ излишней разборчивости: примѣръ не отъ меня зависитъ, равно какъ и не отъ вашей Клементины. Безразсудно было бы о немъ предполагать. Клементина не имѣетъ отвращенія къ браку; она не можетъ имѣть онаго къ тому человѣку, коего вы избрали; поелику нѣтъ уже въ ней предубѣжденія къ другому. Мнѣ бы не прилично было рѣшить, чего она можетъ и чего должна желать но она съ природы есть почтительнѣйшая дочь; она гораздо лучше всякой другой чувствуетъ, чемъ обязана своимъ родителямъ и братьямъ, кои принимали столько участія въ ея злополучіяхъ. Здѣсь не вмѣстна разность законовъ, по коей всегда она отвергала мою руку; напротивъ того повиновеніе, какое дѣти къ родителямъ имѣть обязаны, есть долгъ предписываемый во всѣхъ законахъ.
Я писалъ къ Маркизѣ, Генералу, отцу Марескотти и Г. Ловтеру. Всемогущій Боже да возставитъ совершенно ваше здравіе, и да подкрѣпитъ несравненную Клементину! Да низпошлетъ всякое благо на ваше добродѣтельное семейство! Таковы суть, дражайшій Іеронимъ обѣты вѣрнаго друга, которой ласкается щастіемъ видѣть васъ въ Англіи, любитъ васъ, какъ себя самаго, уважаетъ все то, что носитъ на себѣ ваше имя, и никогда не перестанетъ имѣть къ вамъ сіи чувствованія, пребывая вашъ и проч.
Карлъ Грандиссонъ.
ПИСЬМО XCI.
Госпожа Ревсъ къ Миссъ Биронъ.
5 Сентября.
О любезная сестрица! Теперь я увѣрена, что ты будешь щастливѣйшая изъ всѣхъ женщинъ. Кавалеръ Грандиссонъ былъ вчера у насъ. Съ какою радостію мы его приняли! Еще не было перьваго часу, какъ по присланному отъ Милади Ж.… письмецу, мы узнали о его возвращеніи. Онъ намъ сказалъ, что за необходимыми дѣлами долженъ ѣхать въ Виндсгамъ и Тампширъ; но что не могъ въ путь отправиться, не увидѣвшись съ нами и не спрося насъ о твоемъ здоровьѣ, которое ему представляли сумнительнымъ. Мы ему отвѣчали, что ты не совершенно здорова, но не видимъ изъ того ничего такого, по чемубъ могли имѣть о тебѣ какое опасеніе. Онъ говорилъ о тебѣ съ такою почтительностію, съ такою нѣжностію! О! дражайшая Генриетт! Я увѣрена, да и Г. Ревсъ не менѣе увѣренъ, что онъ тебя страстно любитъ. Однако мы оба очень были изумлены, что онъ не оказалъ ни малѣйшаго желанія тебя навѣститъ. Можетъ быть его дѣла… но естьли онъ тебя любитъ; то можетъ ли имѣть такія дѣла, кои бы требовали въ семъ предпочтенія? А я увѣрена что онъ тебя любитъ. Я бы не знала какъ предъ нимъ скрыть свою радость, естьлибъ онъ себя обьявилъ твоимъ любовникомъ. Ты меня знаешь: ты знаешь что выключая господина Ревса я ни кого въ свѣтѣ такъ не люблю, какъ тебя.
