Бонаккорсо Питти - Хроника
Дальше воспоследовало, что эти Рикасоли, увидев, что мы открыто встали на защиту аббата, решили, что руками коммуны им не удастся добиться с помощью обмана дурных своих целей. Почему четверо из них, а именно: Пандольфо, Биндаччо, Галеотто и Карло, находясь в Риме, выдвинули обвинение против аббата, говоря о нем всяческую ложь, и подали слезную жалобу папе Иоанну, к числу свиты которого они принадлежали как его оруженосцы. Аббат был вызван, но, поскольку был он стар и в Рим поехать не мог, а также боялся, что если он туда поедет, то могущественные связи упомянутых могут быть для его особы опасными, решил он послать туда своего доверенного. Мы послали сера Джулиано далла Чиконья, священника церкви Сан Лоренцо и моего кума. А потом Луиджи и я имели беседу с Альбертаччо, самым кротким образом прося, чтобы из дружбы к нам они не вели бы процесса против аббата, рассказав ему, в каких отношениях мы были, и т. д., и почему мы хотели, чтобы аббатство принадлежало одному из наших сыновей. Он ответил нам, что не знал о нашей договоренности, что, если бы он об этом знал, он не выступил бы против аббата, несмотря на то что тот был их врагом; но что он не может отступиться от этого дела без согласия своих родичей, которые были в Риме, но что он об этом напишет им, и т. п. И, поскольку мы узнали, что Ридольфо ди Бонифацио Перуцци, родственник Альбертаччо, договорился с ним о том, чтобы получить это аббатство для своего брата Арнольдо, отправились мы для переговоров к Ридольфо и ему прямо все рассказали о наших отношениях с аббатом, прося его из дружбы к нам отказаться от его намерения. Он ответил, что в этом деле он-де вообще не был замешан и впредь-де не собирается в него вмешиваться. Пошли мы к мессеру Ринальдо Джанфильяцци, тестю упомянутого Альбертаччо, и, рассказав ему все, просили его воздействовать на Альбертаччо, чтобы тот отказался, и т. д. Обещал он нам сделать все, что в его возможности. И, сделав все это, несколько дней спустя отправились мы во дворец и просили синьоров и их коллег, чтобы было написано от них письмо к папе о том, чтобы в отношении процесса против аббата его святейшество соблаговолило поручить епископу Флоренции, или Ареццо, или Фьезоле, или какому другому прелату составить комиссию и расследовать истину об этом аббате и чтобы Его Святейшество судили бы о нем после этого расследования. И после того, как мы изложили нашу просьбу, Бетто Бузини, который был членом коллегии, по просьбе Перуцци и как получивший от них сведения, сказал синьорам: «Выслушайте и другую сторону». Почему синьоры велели нам передать, чтобы мы пришли в другой раз, поскольку они хотят, чтобы здесь присутствовала и другая сторона. Мы вернулись на другой день, и, когда мы были в зале, где собирались члены коллегий, туда пришли мессер Микеле, сын мессера Ванни Кастеллани, Папино, сын мессера Ринальдо, Пьеро ди Джованни ди Пьеро Барончелли и Биндаччо, брат Ридольфо Перуцци; каковые говорили со всеми членами коллегии, прося их, чтобы те не соглашались послать письмо, о котором я просил. Позвали в зал Бонаккорсо Питти и другую сторону. Я вошел туда, а вслед за мной вошел Биндаччо Перуцци; я попросил о письме, Биндаччо возражал против этого, говоря много дурного об аббате и сказав, что этого аббатства они добиваются для одного своего брата. Мы вышли оттуда, и в конце концов письмо послано не было, и я не получил его из-за просьбы вышеуказанных могущественных родственников Рикасоли.
Поверенный аббата в Риме явился к кардиналу Орсини, которому папа поручил это дело, и, поскольку там не пожелали принять его вместо аббата, он передал письмо, написанное мной упомянутому кардиналу, какового в Пизе я просил быть нашим покровителем, и подарил ему кубок из позолоченного серебра, стоивший мне 32 новых флорина. И, будучи принят после вручения письма, сказал: «Мессер, я прошу вас за аббата, во имя дружбы к Бонаккорсо, покорного слуги вашего и святейшего отца». Услышав эту рекомендацию, Пандольфо деи Рикасоли, присутствовавший там, сказал: «Мессер, он напоминает вам об истинном враге святой церкви и государя нашего папы. Ибо вполне известно, что Луиджи, брат Бонаккорсо, будучи одним из приоров, был главным виновником того, что флорентийская коммуна заключила мир с королем Владиславом, нанеся тем обиду святой церкви и нашему государю папе». И после этого множество раз в течение долгого времени они усиленно хлопотали у папы, постоянно стараясь быть в его окружении и напоминая ему о мире, заключению которого способствовал Луиджи, что было правдой; каковой мир был столь неприятен ему [папе], что из-за него и его сторонников и наши флорентийские сограждане, зависящие от папы, с тех пор постоянно вели себя враждебно по отношению к нам, братьям, как за нашей спиной, так и открыто, и в особенности мессер Ринальдо Джанфильяцци, Джино Каппони, Бартоломео Валори, Никколо да Уццано и все их друзья и сторонники. И в конце концов сей неправедный папа несправедливо и против истины лишил упоминаемого выше аббата его бенефиция, приказал схватить его и заточить пожизненно в темнице и отдал его аббатство как бенефиций Арнольдо деи Перуцци; и после того, как они получили папскую буллу, Биндаччо, его брат, подал прошение нашим синьорам, прося их утвердить это держание. Это было поручено комиссии из трех юристов, докторов права, для суда по справедливости.
Находясь в хлопотах по этому делу, я попросил наших синьоров выделить одного солдата для охраны аббата, какового вызвал во Флоренцию, чтобы он мог защитить свои права; и после того, как он с одним своим монахом и с сером Джулиано, своим поверенным, и с Франческо, его братом, пробыл в моем доме около месяца, увидел я достаточно ясно, что аббат проиграет эту тяжбу из-за папских булл, в которых объявлялось – и в письмах и в буллах – об отлучении папой от церкви аббата и всякого, кто окажет ему помощь и поддержку, а также из-за могущества тех, кто выступал против него и против нас, приводя большое количество всяких ложных свидетелей. И как-то, обсуждая с большим огорчением все это с упомянутым сером Джулиано, поверенным аббата, я сказал ему, что не вижу никакого способа противостоять таким могущественным силам, каковыми обладали Джанфильяцци, деи Кастеллани, деи Перуцци и другие родичи и друзья этих Рикасоли, и их сторонники, и приспешники. На каковые мои слова тот ответил: «Вижу я один способ, а именно, чтобы аббат подал нашим синьорам прошение против Альбертаччо; и если он его подаст, то Альбертаччо из опасения, чтобы его не перевели в гранды,[118] пойдет на компромисс и отсюда может последовать какое-то примирение». Я ответил ему, что мне это нравится, но что пусть он с аббатом все устроит, а я в это дело не хочу быть замешанным. Тогда сказал он: «Скажи твоему слуге Санти, чтобы он исполнил то, что я ему скажу, и предоставь действовать мне». И действительно, в этот же вечер, уже в час ночи, сер Джулиано сказал аббату: «Пойдемте в дом мессера Джованни ди сер Ристоро, чтобы попросить его о вашем деле». И велел он своему брату Франческо, чтобы тот также вышел бы из дому, взял с собой Санти и мессера Лапо ди Рикасоли, каковой был врагом Альбертаччо, как сам лично, так и по старинной распре, и который в этот вечер оказался в нашем доме и ужинал с нами; велел им идти к дому упомянутого мессера Джованни, а когда он вместе с аббатом и монахом подойдут туда, напасть на него, не нанося, однако, вреда, и, напав, убежать оттуда; и так было все сделано. Ни аббат, ни монах, ни солдат синьора, который тоже был с ними, ничего не знали об этом уговоре, но твердо поверили, что это Альбертаччо или другие вместо него хотели побить аббата и причинить ему большое зло, но не смогли этого сделать из-за солдата синьории; посему сразу же после нападения они отправились во дворец с жалобой нашим синьорам, которые тут же ночью объявили повсюду, что тот, кто знает участников этого нападения и в течение трех дней не донесет об этом, будет подвергнут наказанию как лично, так и в имуществе; тот же, кто участвовал в этом и раскроет это, будет отпущен; и на следующий день на заседании вместе со своими коллегами указанное объявление оформили как закон.
После того как в наш дом вернулись упомянутые участники нападения, каковые возвратились раньше аббата, а затем и аббат со своими спутниками, я узнал, как происходило дело, сперва от нападавших, которые рассказали мне правду, а от подвергшихся нападению услышал я рассказ частью ложный, поскольку они говорили, что их били и толкали и что они узнали среди нападавших Карло да Рикасоли, каковой тогда уже вернулся из Рима. Почему на следующий день, когда подеста вызвал указанного Карло, тот явился тотчас же, зная, что в этом деле он чист. Он был взят под стражу в капелле; и в тот же вечер сер Джулиано был забран человеком, присланным подестой по наущению Альбертаччо и Папино, сына мессера Ринальдо, предполагая, что они знали о деле; но подеста, допросив их, тотчас же отпустил, сказав: «Завтра опять явитесь ко мне». И после того, как сер Джулиано вернулся в наш дом, узнав о том, что забирали, и услышав про закон, изданный по поводу этого дела, я отослал сера Джулиано, мессера Лапо, Санти и Франческо к Брандо да Какьяно ди Кьянти в Вальдипезу, поскольку тот хотя и слышал о всей этой неприятной истории, но при ней не присутствовал и не был никак в ней замешан. На другой день подеста вызвал сера Джулиано, а потом меня. Явился я к нему. Он мне заявил, что, если я не пришлю к нему сера Джулиано, он привлечет к ответственности меня. Я сказал ему, что не знаю, где тот находится. Он отпустил меня, но на третий день снова послал за мной с намерением задержать меня, как я об этом узнал позже. Когда я пришел к нему, он допросил меня и всячески мне угрожал, в конце же отпустил меня, велев мне на другой день снова явиться к нему. Посему решил я на четвертый день пойти к синьорам и раскрыть все, что я знал, опасаясь, что кто-нибудь из тех, кто знал истину, расскажет все как было, и, так как я был осведомлен обо всем, ко мне будет применен этот новый закон. Так я и сделал. После моего разоблачения синьоры со своими коллегами послали подесте распоряжение, чтобы он начал дело против тех, кого я им назвал, а именно против Санти, моего слуги, Франческо далла Чиконья, брата священника Джулиано, и всех других, участвовавших в этом деле, и чтобы они были наказаны в имуществе и телесно, а что до меня, то, если я даже и был в чем-то виновен, я должен быть отпущен и прощен. Вследствие этого распоряжения подеста учинил процесс против указанного Санти, и священника Джулиано, и его брата, и против мессера Лапо да Рикасоли, против Брандо ди Какьяно ди Кьянти и против меня. Все помянутые лица были вызваны на суд, но никто, кроме меня, не явился из страха перед пытками. Я был допрошен и отпущен под залог в 3000 флоринов; после же установленных сроков подеста присудил Санти к уплате 800 флоринов, мессера Лапо, Франческо, священника и Брандо к уплате 500 флоринов каждого и к высылке из Флоренции и ее контадо на три года; я же был освобожден.
