Бонаккорсо Питти - Хроника
Позднее, уже сложив свою должность, я поехал в Болонью к названному папе; я пробыл там около двух месяцев и ничего не добился, только зря потратился. Я вернулся во Флоренцию, потом опять поехал в Болонью и опять прожил там добрый месяц. Вернулся во Флоренцию. Умер папа Александр. Избран был папа Иоанн.[112] Я поехал, чтобы нанести ему визит и опять пробыл там около месяца; и в конце концов он велел Луиджи да Прато[113]передать мне, что он хочет, чтобы я помирился с Никколо да Уццано, а он позже сделает все так, что я буду удовлетворен. И то же самое он сказал мессеру Бартоломео Пополески, который был там, а Никколо это было передано через посланцев. Я ответил, что готов сделать так, как хочет того папа. Мессер Бартоломео говорил с Никколо да Уццано, каковой ответил, что согласен встретиться во Флоренции со мной и моими братьями и быть нашим другом. Я вернулся во Флоренцию, и после того, как туда приехали вышеупомянутые, мессер Бартоломео свел нас с Никколо в Сан Пьеро Скераджо, и после многих любезных речей этот Никколо обещал ничего больше не предпринимать против нас. А как он это выполнил, видно из того, что он устроил так, что вышеупомянутый Мариано Казасси принял братом в Альтопашо одного из сыновей Джованни ди Лодовико ди Банко и дал ему в коменду все держания указанного госпиталя под юрисдикцией флорентийской коммуны,[114] сам же удалился в Лукку.
Июля 24-го дня 1410 года я и мессер Джакопо Сальвиати поехали в Рим как доверенные комиссары нашей коммуны вместе с королем Луи Французским,[115] чтобы начать войну с королем Владиславом. Мы прибыли в Монте Пульчано и провели там добрых 24 дня, все время уговаривая Сфорца да Кутиньола[116] перейти к нам на службу и добились этого с весьма большим трудом, так как он уже раньше договаривался с королем Владиславом. И после того, как мы с ним договорились и дали ему около 25 тысяч новых флоринов, отправились мы в Рим, и, пробыв там около месяца, мессер Якопо уехал во Флоренцию, чтобы доложить там о некоторых необходимых вещах, а я остался с королем. И пребывал там упомянутый король, не имея никакой возможности начать настоящую войну из-за отсутствия трех главных капитанов, а именно: Паоло Орсини, Сфорца да Кутиньола и Браччо даль Монтоне, а также потому, что папа не прислал денег, которые, согласно своему обещанию, он должен был прислать, чтобы заплатить Паоло Орсини. Поэтому упомянутый король уехал из Рима в последний день декабря; и когда мы ехали к Флоренции, получили письма, что между нашей коммуной и королем Владиславом заключен мир,[117] чем упомянутый добрый король весьма был расстроен, говоря: «По крайней мере могли бы они подождать до конца срока договора о нашей лиге», который имел силу еще на весь январь месяц. Прибыли мы в Прато, и оттуда он уехал в Болонью, а я во Флоренцию; пробыв там восемь дней, я отправился на свой счет в Болонью, чтобы продолжить хлопоты по делу Альтопашо. В конце концов после того, как я пробыл там около двадцати дней, после многих разговоров с папой, когда я просил его, и т. д., он сказал мне, что не видит возможности без ущерба для своей чести сделать то, о чем я его прошу, из-за обещаний, которые он дал неким особам и нарушать каковые он не хочет; но что во всем другом он расположен удовлетворить мои просьбы, если, конечно, будет какое хорошее епископство. Я ответил ему, очень жалуясь и сказав, что никаких других вещей просить у него не буду, и весьма недовольный удалился от стоп его. Пожаловался я на все это королю Луи, простился с ним и вернулся во Флоренцию. Позже, в марте месяце, папа и упомянутый король отправились в Рим. Я поехал в Прато посетить короля, каковой отпустил меня от себя только в Сьене и по дороге и там настойчиво уговаривал меня поехать с ним в Рим, обещая мне деньги, коней и постоянное жалованье. Решил я не ехать, опасаясь, как бы из Флоренции не пришло мне повеление синьоров вернуться и чтобы не казалось, что я поехал туда хоть в какой-то мере от имени нашей коммуны. Я простился с королем и вернулся во Флоренцию, где и пробыл до 25-го апреля 1411 года; а после из-за начавшейся чумы уехал я со всей моей семьей в Пизу, взяв с собой Нероццо и Доффо, сына Луиджи, и Джованоцо, сына Франческо, т. е. сыновей моих братьев. Вез я с собой также двух слуг, одну служанку и кормилицу для моего сына, которому было пятнадцать месяцев.
В Пизе я снял дом с очень хорошей утварью у Биндо и Джакопо и Филиппо дельи Астаи за плату 48 золотых флоринов, но, пока мы там жили, в конце июня один из моих слуг умер от чумы, а через пятнадцать дней умерла одна из моих дочерей двенадцати лет от роду и тоже от чумы. Поэтому я выехал из этого дома и устроился за городом в усадьбе Томео Грассолини, каковому заплатил за наем 20 флоринов, и там мы жили до 24 ноября, а затем вернулись во Флоренцию. Я подсчитал, что за семь месяцев потратил 1300 флоринов. Место, где мы жили, называется Гецано.
26 ноября, вернувшись во Флоренцию, узнал, что я состою в числе офицеров замковой крепости вместе с Джованни ди Биччи деи Медичи, Джакопо ди Цилио Скьяттези, Николайо Фаньи, Мазино ди Пьеро дельи Антелла, Джакопо ди Франческо ди Тура, Солетто дель Пера Бальдовинетти и Никколо ди Бардо Ритафе; а также узнал, что я консул цеха Ланы вместе со Скьятта Ридольфи и Альберто ди Заноби.
Декабря первого дня 1411 года я вступил в должность капитана гвельфской партии вместе с мессером Мазо дельи Альбицци, мессером Бартоломео Пополески, сером Паоло, сыном мессера Арриго, Угуччоне Джандонати, Трибальдо деи Росси, Лоренцо дель Тозо, Корсетто ди Джакопо Аригетти и Давицино Амирати.
Декабря… дня вступил я в комиссию строителей Санта Мария дель Фиоре вместе с Паоло Билиоти, Никколо дель Буоно Бузини, Джованни Минербетти, Лоренцо Барончи и Джиральдо Джиральди.
Августа 18-го дня 1412 года я вступил в должность одного из «Десяти» Пизы вместе с Кристофано Делла Мальваджа, Антонио да Рабатта, Бернардо Векьетти, Лукой, сыном мессера Мазо дельи Альбицци, Микеле ди Сальвестро, Томазо ди Джакомино ди Годжо, Кристофано Карнесекки, Амидео Перуцци и Марко ди Горо дельи Строцци.
20-го дня августа указанного года был я избран хранителем списка для голосования в цехе Лана вместе с мессером Мазо дельи Альбицци, Нофри Бискери и Томазо Ручеллаи.
То, что я напишу ниже, пишу я для того, чтобы вы, дети и потомки наши, и все, кто будет это читать или слушать чтение ниже написанного, смогли бы увидеть и запомнить пример того, что случается с тем, кто пытается защитить свои интересы против кого-либо, более знатного и могущественного, чем он сам, сколь бы справедливы ни были основания его защиты. В 1404 году случилось так, что, когда мой брат Луиджи был подестой Бучине и Вальдамбры, аббат монастыря Санто Пьетро в Руоти несколько раз обращался к нему с основательными и законными просьбами, каковым Луиджи с благосклонностью давал удовлетворительный ход. Посему указанный аббат весьма полюбил Луиджи и весьма отчетливо это показывал; прошло так года три, и случилось, что упомянутый аббат, будучи уже весьма старым и испытывая часто угнетения со стороны знатных и могущественных лиц, приехал во Флоренцию прямо к нам в дом, куда он и прежде несколько раз приезжал и жил у нас, а мы его принимали, как нашего духовного отца, и т. д. Тут сказал он нам, что решил он отказаться от своего аббатства, поскольку из-за своей дряхлости и слабости здоровья он не может уже управлять этим аббатством, каковым правил и руководил около 34 лет. Вследствие чего попросил он нас, чтобы мы взяли доверенность от него на его отказ от аббатства с тем, чтобы просить аббатство для одного из наших сыновей. Мы ему ответили, что нам кажется, что не следовало бы делать то, о чем он говорит, но обещали ему нашу помощь и поддержку и т. п. Но в конце концов после долгих разговоров его и наших мы, чтобы угодить ему, приняли упомянутую доверенность, имея намерение держать его в его должности, защищать его и помогать. Он возвратился в свое аббатство, вскорости после чего Альбертаччо да Рикасоли и его близкие возвели на него ложный поклеп и явились во Флоренцию с заявлением в совет «Десяти», что якобы аббат имел договоренность передать Вальдамбру в руки Убертини, каковые являлись бунтовщиками против нас. Посему «Десять» приказали, чтобы аббат был арестован; но аббат был осведомлен о предательстве благодаря тому, что в аббатство явился один фиктивный солдат, который заявил тамошним людям, что он якобы пришел от Андреино дельи Убертини говорить с аббатом и получить его ответ; и выбрал указанный солдат время, когда аббата в монастыре не было. Он ушел, а, когда аббат вернулся, эти люди рассказали ему о том, что говорил тогда этот солдат. Почему аббат тотчас же сел на лошадь и приехал сюда к нам в дом, и рассказал нам все. Луиджи повел его к «Десяти», каковые внимательно разобрались в этом деле и, поняв лживость обвинителя, сказали аббату, чтобы он возвратился в свое аббатство и был спокоен, и т. д. По всему этому я понимал и учитывал ясно желания и возможности упомянутых да Рикасоли, и что они либо силой, либо обманом будут добиваться, чтобы захватить это аббатство в свои руки и от этого не отступятся, если мы срочно не похлопочем об отставке аббата и передаче аббатства. Однако мои родичи были иного мнения, опасаясь, как бы нас не стали осуждать, в особенности потому, что указанный аббат после того, как мы взяли упомянутую его доверенность, очень приободрился, видя, что во многих делах мы открыто встали на его защиту. Посему после того, как Луиджи поговорил с ним, указывая на опасность и т. д., он, аббат, ответил, что удовлетворится любым нашим решением, но что он вверяет нам свою честь. Из-за этих его слов о том, что он вверяет нам свою честь, моим братьям Франческо и Луиджи казалось, что мы не должны хлопотать об указанной отставке; а Бартоломео и мне казалось, что это надо сделать ради спокойствия самого аббата.
