Сэмюэл Ричардсон - Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Сего уже никакъ стерпѣть не можно. Я теперь пойду, и пришлю къ тебѣ твоего отца, которой лучше меня уговорить тебя умѣетъ.
Ахъ! сударыня! я лучше соглашусь умереть, нежели…
Она не дала мнѣ продолжать далѣе, положа руку свою мнѣ ко рту. Кларисса! берегись обнаружить мысли твои рѣшительно. Естьли ты со всѣмъ непреклонна, то мнѣ уже и дѣлать больше нечего.
Я начала отъ досады проливать слезы. Вотъ что надѣлалъ мой братъ. Вотъ плоды корыстолюбивыхъ вашихъ желаній!
Не говори ничего о твоемъ братѣ. Онъ ни о чемъ больше не старается, какъ о чести своей фамиліи.
И я также не дѣлаю фамиліи моей ни малѣйшаго безчестія.
Такъ, я то знаю; однакожъ ты въ томъ согласиться, что твой отецъ и твои дядья судятъ о томъ гораздо тебя лучше.
Тогда предлагала я ей, что хочу остаться на всегда дѣвицею, и не иначе выду за мужъ, какъ съ одобренія всѣхъ моихъ ближнихъ.
Естьли бы я хотѣла не имѣть почтенія и повиновенія, то послѣдовала бы ихъ волѣ, а не своей.
Я отвѣчала ей, что поступками моими никакъ не заслужила того, чтобы повиновеніе мое подвержено было такимъ опытамъ.
Такъ, отвѣчала она мнѣ весьма благосклонно; въ поведѣніи моемъ ни чемъ мнѣ тебя упрекать не можно. Но ты еще не имѣла никакихъ опытовъ, и какъ теперь пришло къ тому настоящее время, то надѣется она, что добродѣтель моя никакъ не ослабнетъ. Въ молодости дѣтей всѣ родственники утѣшаются ихъ поступками. Ты показывала всегда весьма хорошіе въ себѣ свойствы; однакожъ по сіе время оказывали мы тебѣ гораздо больше снисхожденія, нежели ты намъ дѣлала утѣшенія. Настоящей твой возрастъ самой тотъ, въ которомъ должно показать опытъ; а тѣмъ паче, что дѣдъ твой поставилъ тебя въ нѣкоторомъ родѣ независимости, предпочтя тебя всѣмъ тѣмъ, которые прежде тебя имѣли на то неоспоримое право.
Матушка! дядя мой зналъ, что отецъ мой можетъ сестру мою наградить изобильно, что и объяснилъ очень ясно въ своемъ завѣщаніи. Я не дѣлала ничего противъ моей должности, дабы доставить себѣ отмѣнныя отъ него благодѣянія; и щедрость его служитъ больше знакомъ его ко мнѣ склонности, нежели для меня какою нибудь выгодою; по тому что я никогда не искала быть въ независимости. Естьли я буду обладательницею свѣта, то и тогда не забуду никакъ, сколько обязана почитать васъ и моего родителя. Передъ глазами цѣлаго свѣта буду для себя считать славою получить у ногъ вашихъ ваше благословеніе, и…
Жаль мнѣ, Клари, перервать слова твои, хотя ты въ такомъ случаѣ теряешь все должное ко мнѣ уваженіе. Ты еще молода; не видала ни когда никакихъ противорѣчій. Однакожъ при всемъ томъ не смотря на всю твою ко мнѣ непочтительность, желала бы я, чтобы ты хотя малую для матери твоей показала отличность, когда она говоритъ съ тобою.
Извините меня, матушка! и въ такомъ чрезвычайномъ случаѣ возмите нѣсколько терпѣнія. Естьли бы говорила я не съ такою горячностію, то всякой бы могъ подумать, что говорю какъ молодая дѣвица противъ такого человѣка, которой для меня всегда былъ и будетъ несносенъ.
Смотри, Клари…
Любезная родительница! позвольте мнѣ теперь вамъ изъясниться. Весьма тягостно не имѣть свободы объяснить своихъ мыслей, а особливо когда должно говорить о такомъ человѣкѣ, которой почитаетъ меня препоною своему честолюбію, и поступаетъ какъ съ невольницею.
Куда ты заблуждаешь? Клари!
Матушка! должность моя не позволяетъ мнѣ полагать отца моего столь пристрастнымъ чтобы…
Какъ? что? Клари!
Имѣйте терпѣніе, любезная родительница! вы обѣщались выслушать меня терпѣливо. Наружной видъ въ человѣкѣ не значитъ ничего, когда тому противорѣчитъ разсудокъ.
И такъ въ такомъ случаѣ можно сказать что глаза и разсудокъ между собою несогласны.
По вашимъ словамъ можно судить, что всѣ приписываемые мнѣ качествы и свойствы будутъ мнѣ служить наказаніемъ, и я учинюся супругою чудовища…
Ты меня удивляешь, Клари и устрашаешь; тебѣ ли то говорить можно?
Матушка! сей человѣкъ въ глазахъ моихъ кажется чудовищемъ; и сіе самое принуждаетъ меня быть равнодушною ко всѣмъ людямъ. Прежде сего полагали во мнѣ предубѣжденіе къ такому человѣку, коего нравы и поступки почитали порочными. Я почитала себя подозрѣваемою, будто бы хотѣла съ нимъ бѣжать, и всю фамилію мою погрузить въ безславіе. Матушка! какое бы терпѣніе въ состояніи было снести такой опытъ?
Теперь, Клари! надѣюсь, что позволишь ты говорить и мнѣ. Кажется мнѣ, что я слушала тебя съ довольною терпѣливостію. Естьли бы могла я думать… Однакожъ я рѣчь мою постараюсь сократить какъ можно больше. Кларисса! мать твоя подаетъ тебѣ въ терпѣніи примѣръ собою.
Матушка! колико снисхожденіе ваше меня поражаетъ! Сіе для меня гораздо чувствительнѣе нежели прежде была ваша строгость.
По всему видно было, что возложенная на нее коммиссія была и ей самой тягостна чрезвычайно; а въ противномъ случаѣ терпѣніе ея не простиралось бы такъ далеко.
И такъ я должна тебѣ сказать, продолжала она, что отецъ твой почитаетъ то нужнымъ необходимо. До сего времяни была ты дочерью почтительною и послушною. И какая бы причина не быть тебѣ таковою? Ни одна еще дочь не имѣла къ себѣ отъ родителей своихъ такого снисхожденія и благосклонности. Теперь выбирай себѣ любое; или опровергни всѣ прошедшія твои дѣянія; или согласись учинить надъ собою требуемой отъ тебя опытъ, которой все увѣнчаетъ; или раздражи всю твою фамилію, и презри отца своего, требующаго отъ тебя повиновенія. Вотъ что теперь дѣлать должно!
Ахъ! правда, думала я сама въ себѣ; братъ мой умѣлъ преклонить отца моего на свою сторону, и успѣхъ соотвѣтствуетъ его желаніямъ. Противлюсь я по видимому не его корыстолюбивымъ намѣреніямъ, но волѣ отца моего.
На слова матери моей не отвѣчала я ни слова. Признаюсь, что тогдашнее мое молчаніе можно было счесть упрямствомъ. Сердце мое надрывалось. Мать мою почитала я жестокою и суровою, видя ее слѣдующею властолюбивымъ желаніямъ моего брата.
Однакожъ молчаніе сіе обратилось по крайнѣй мѣрѣ въ мою пользу. Вижу, сказала мнѣ мать моя, что ты думаешь повиноваться. Ахъ! дочь моя! любезная Клари! теперь то люблю тебя отъ всего моего сердца! Ни кто не будетъ о томъ знать, что ты мнѣ сопротивлялась. Все будетъ приписано твоей стыдливости, и ты славы твоей ни мало не потеряешь.
На всѣ ея слова отвѣчала я только одними слезами.
Она старалась ихъ стирать, цѣлуя меня между тѣмъ безпрестранно. Пойдемъ дочь моя! говорила она; отецъ твой насъ ожидаетъ, и надѣется найти въ тебѣ гораздо больше твердости; однакожъ останься теперь здѣсь; я постараюсь тебя сколько нибудь извинить. Сіе самое будетъ служить доказательствомъ, что сердце твое свободно, какъ ты въ томъ меня увѣряла.
Любезная пріятельница! не означаютъ ли всѣ такія слова жестокости; а особливо въ такой матери, которая была всегда снисходительна? За грѣхъ себѣ поставляю почитать мать мою способною къ какой нибудь хитрости и лукавству. Но она къ тому побуждается другими. Она принуждена употреблять такія способы, которые собственному ея сердцу противны, дабы тѣмъ избѣжать и избавиться жесточайшихъ для себя мученій.
Я теперь пойду, сказала она, и постараюсь сыскать какое нибудь средство извинить твое замедлѣніе, какъ уже то и здѣлала передъ обѣдомъ; ибо всѣ судятъ, что остается еще преодолѣть нѣкоторыя трудности. Я въ тебѣ то извиняю, такъ какъ и твою холодность. Ежели не хочешь, то къ намъ и не сходи; но только прошу тебя не поставь слова мои лживыми, когда сойдешь къ ужину, и обойдися съ братомъ твоимъ и сестрою гораздо благосклоннѣе; ибо изъ твоего съ ними обхожденія будутъ заключать о твоемъ повиновеніи. Сіе совѣтую я тебѣ какъ другъ, а не повелѣваю какъ мать. И такъ прощай любезная дочь! сказавши сіе поцѣловала меня и хотѣла вытти.
Матушка! вскричала я! не обремѣняйте меня вашею ненавистью, вы не можете себѣ вообразить, сколь-ко я сего человѣка ненавижу.
Она приняла на себя сердитой видъ, какъ будто бы мои слова были со всѣмъ противны ея ожиданію. Угрожала меня, что отошлетъ къ моему отцу и дядьямъ. Между тѣмъ дала мнѣ разумѣть, что естьли я не буду вразсужденіи брата моего и сестры снисходительна, то тѣмъ утвержду дядей моихъ въ тѣхъ мысляхъ, какія они обо мнѣ въ нихъ поселили. Говорила мнѣ, что изъ отказовъ моихъ всѣмъ предлагаемымъ мнѣ женихомъ предузнавала она, что не полюбится мнѣ и г. Сольмсъ, но естьли преодолѣю я всѣ сіи препятствія, то никогда о немъ не услышу, и такъ какимъ образомъ могу я получить то, въ чемъ ему отказано? безъ сумнѣнія сію коммисію приняла она на себя для сохраненія моего имѣнія и своего покоя; отецъ мой услыша мой отказъ; будетъ на вѣрно въ великомъ гнѣвѣ, дядья мои стараются чрезвычайно о умноженіи фамиліи не меньше моего отца, и сіе почитаютъ удобнѣйшимъ къ тому способомъ; тетка моя Гервей въ такомъ же находится мнѣніи; и такъ какимъ образомъ тому противиться.
