Без автора - История хитрого плута, лиса Рейнарда
Первоначально Мул отвечал, что его дед — благородный конь, но с годами эта история обрастала все новыми и новыми подробностями и в пересказе знаменитого проповедника Якова де Витри (ум. 1240) уже выглядела так: «Человек умирает быстро, век его недолог, часа своей смерти он не ведает, поэтому следует ему, минуя многое, устремиться к самому необходимому. Любопытные же по глупости своей пытаются разузнать о том, до чего им не должно быть дела, и этим они подобны Лису, которой, подойдя к Мулу, спросил: „Что ты за животное: лошадь или осел?" А он в ответ: „Что тебе? Я — тварь Божья". А Лис: „Да вот хочу узнать о твоем происхождении". И поскольку Лис настаивал, Мул ответил: „Я — внук славного боевого коня короля Испании". А Лис: „Кем был твой отец, а твоя мать?" Возмущенный и разгневанный, Мул ответил: „На подкове правой задней ноги записана вся моя родословная". А когда Лис подошел, чтобы прочесть буквы, Мул поднял ногу, ударил Лиса и убил его».
Каждый автор переделывал сюжет в соответствии со своими целями. Одо из Черитона — а его версия более поздняя, чем рассказ Петра Альфонсина, — писал: «Как-то раз Лиса случайно угодила в ведро и оказалась на дне колодца. Появился Волк и спросил, что это Лисичка там делает. „Мой сотоварищ, о если бы ты мог присоединиться ко мне, ведь здесь так много отменной, большущей рыбы!" Изегрим спросил: „А как мне туда спуститься?" Лисичка ответила: „Там, наверху, висит ведро, полезай в него и спустишься". А было в колодце два ведра, так что когда одно опускалось, другое поднималось. Волк залез в то ведро, что было наверху, и стал спускаться, Лиса при этом поднималась кверху. Вот они встретились, и Волк спросил: „Мой сотоварищ, куда же ты?" Лиса ответила: „Я уже наелась и поднимаюсь, а ты спускайся — и увидишь чудо". Несчастный Волк спустился, но не обнаружил ничего, кроме воды. Поутру пришли крестьяне, достали Волка и забили его до смерти».
Здесь следует сделать небольшое отступление и сказать о том, что средневековому Лису присуща половая двойственность. Волк — он всегда Волк, известный под именем Изегрим (оно возводится к словосочетанию «isen grim» — «твердый шлем»), у него есть жена (к которой Рейнард Лис упорно пристает), дети, все как подобает. Кроме того, Капитолийская волчица однозначно определяла негативную окраску именно мужского образа. С Лисом иначе: слова позволяли обозначать этого зверя то в мужском, то в женском роде. Рейнард (его имя могло произойти из фразы «надежный совет») несомненно мужчина, но постоянная перемена пола в отдельных новеллах напоминает об истории, рассказанной Эзопом: «Говорят, что гиены каждый год меняют свой пол и становятся то самцами, то самками. И вот однажды гиена, встретив лисицу, стала ее корить: она, гиена, хочет стать ей подругой, а лисица ее отвергает. Но та ответила: „Не меня кори, а свою породу — из-за нее не могу я знать даже, будешь ли ты мне подругой или другом"» [5].
Латинская поэма Ниварда Гентского написана в те же годы, что и первые французские рыцарские романы: «Роман о Фивах», «Роман об Александре», «Роман о Бруте» Васа и «Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мора. Начальные ветви «Романа о Лисе» появились в то же время, что и поэмы Кретьена де Труа (60-е — 90-е годы XII века). Деление на куртуазную игородскую культуру, к которому многие привыкли здесь, оказывается «не с руки»: романы о Лисе Рейнарде и романы о рыцарях Эреке, Клижесе, Ивене — явления одного порядка. Повествование о Лисе создавалось не один день, с годами оно обрастало новыми ветвями, перипетиями и подробностями. Можно интерпретировать появление этих ветвей по-разному: за каждой из них стоит конкретный сюжет, который может быть пересказан весьма кратко и немногословно. Рискованно судить о том, что здесь первично, хотя большинство собраний примеров или кратких историй датируется более поздним временем, чем основные ветви романа. Истории о Лисе играли немалую социальную роль. Так, в устах Якова де Витри, читавшего проповедь, случай с Кроликом, которого поставили рассудить Лиса и Волка, приобретает особую трактовку: «Рассказывают, что у Волка была тяжба с Лисом. Он обвинял Лиса в воровстве иобмане, ибо Ягненка, которым Волк мирно владел, Лис коварно похитил. Лис же в свою очередь выдвинул против Волка обвинения в грабеже и насилии. Они сошлись в том, что подходящим судьей в этом деле будет Кролик, перед которым они и будут спорить о воровстве, грабеже и обмане, ибо Кролик в этом во всем хорошо разбирается и в обычае у него воровством добывать на жизнь. После продолжительных прений Кролик — то есть алчный и лживый прелат — сказал: „Хочу, чтобы между вами был мир. Я хочу обвинить нейтральную сторону. Поступайте так, как прежде, — как жили, так и живите! А вот пусть лучше сюда приведут Агнца, чтобы я осудил его". На суде присутствовали собаки, коршуны и вороны, которые согласились с осуждением Агнца и выступили против него свидетелями, рассчитывая получить свою долю добычи. Когда привели Агнца, Волк сказал: „Ты обещал мне хлеб, но этого не исполнил". Лис добавил: „А ты мне обещал меру пшеницы — и не исполнил". Тогда Агнец сказал Кролику, дрожавшему между Лисом и Волком: „Как я мог обещать Волку хлеба, ибо он его не ест, или пшеницу Лису!" А Кролик — или жадный прелат — заявил, что собаки, коршуны и вороны выступили свидетелями в пользу Волка и Лиса, и вынес такое решение: „Поскольку Агнец не может исполнить обещание, я в качестве залога возьму его шкуру, то есть внешнюю субстанцию, Волк и Лис — жадные архидьяконы и сельские деканы — поделят между собой мясо, коршуны и вороны — приближенные и слуги — кишки, печень и легкие, а собаки — или светские правители — обглодают кости и жадно выпьют кровь бедняков"… Шкура означает движимое имущество, кости — имущество недвижимое и передаваемое по наследству. Едят плоть и пьют кровь, поскольку то, что нажито потом и трудами плоти, забирают насильно. Кишки, печень и легкие пожирают, когда похищают то, что добыто волнениями и тревогами. Вот как плохо поступают с невинными, когда судьей назначается вор и нечестивый из нечестивых, когда с помощью лжесвидетелей бедняков грабят те, кто их должен защищать!» Подобному толкованию гражданского процесса могли бы позавидовать многие (даже современные) ораторы, подвизавшиеся в политике.
За отдельными ветвями романа порой стоят и вовсе незатейливые истории. Так хрестоматийная басня о вороне и лисице превращается в историю Рейнарда и Корбанта, пересказать которую можно в нескольких словах, как это сделал Яков де Витри: «Когда ворон держал сыр в клюве, лисица, которую зовут Рейнардом, принялась нахваливать, что он хорошо умеет петь и что отец его, Корбант, пока был жив, всегда славился среди птиц своим пением, и еще принялась она уговаривать ворона, чтобы тот спел, ибо пение его для нее так приятно. И вот ворон, вняв пустым похвалам, раскрыл клюв, чтобы спеть громким голосом, а сыр выпал у него из клюва, а Рейнард, добившись своего, похитил сыр и скрылся». Примечательно, что автор изображает своего персонажа одновременно и в мужском, и в женском роде. Сюжет о Рейнарде и Шантеклере был пересказан в одном из сборников басен, приписываемых Эзопу, следующим образом: «Множество людей, не задумываясь о последствиях своих слов, говорят такое, из-за чего позднее им приходится раскаиваться и терпеть немало невзгод. Послушай-ка басню. „Как-то раз лиса, почувствовав голод, отправилась в деревню, нашла там петуха и сказала ему: „О господин мой петух, до чего прекрасный голос был у моего господина, отца твоего. Я пришла сюда, чтобы послушать твое пение. Прошу тебя, запой громким голосом, чтобы я, послушав, могла определить, твой или отцовский голос звучит лучше“. И петух, напыжившись и закрыв глаза, принялся петь. Лиса набросилась на него, схватила и потащила в лес. Жители деревни побежали за нею вслед, приговаривая: „Что это лиса утащила нашего петуха“. Тогда петух сказал лисе: „Послушай, госпожа, о чем это там толкуют грубые крестьяне. Скажи им, что петух, которого ты несешь, принадлежит тебе, а не им“. И вот лиса, выпустив петуха из пасти, произнесла: „Да своего петуха несу, не вашего!“ Петух взлетел на дерево и добавил: „Лукавишь, госпожа моя, лукавишь. Ведь я их, а не твой“. И лиса, ударив себя по устам, ответила: „О уста, что говорите, чего мелете, кабы вы промолчали, то не упустить вам своей же добычи“". Так и многие помногу говорящие люди не могут избежать неприятностей». Этот сюжет (вторая ветвь романа) в XIV веке был использован Джефри Чосером в «Кентерберийских рассказах». Чосер вложил в уста монастырского капеллана «Рассказ о петухе и курочке — Шантеклере и Пертелот», сдобрив весьма бесхитростную историю обильными сентенциями и классическими аллюзиями.
Третья ветвь «Романа о Лисе» также упоминается в проповедях Якова де Витри: «Слышал я о лисе, которого в народе называют Рейнардом, что он мирно приветствовал птичку, которую по-французски называют синицей, а она ему говорит: „Откуда идешь?" А он: „С королевского собрания, где был клятвенно утвержден мир между всеми зверями и птицами. А поэтому, прошу тебя, давай поцелуемся примирения ради". — „Боюсь, как бы ты меня не схватил". А ей Рейнард: „Подходи, не бойся, я закрою глаза, чтобы тебя не поймать". Птичка подобралась ближе и стала летать вокруг, он же, разинув пасть, попытался ее схватить, но она успела ускользнуть от лиса, который хоть и дал клятву, однако был готов нарушить мир».
