Софокл - Электра

Строфа Если отроду я не безрассудна
И провидчива мысль моя, —
Вижу я, что Правда
Грядет, неся с собой возмездье правое.
Дитя мое! Грянет кара,
Близок срок!
Душой воспряла я, едва вняла рассказу
Про сулящий радость сон.
Помнят, помнят злое дело
И отец твой, царь в Элладе,
И старинный двухсторонний
Меднокованный топор,
С коварством беспощадным
Его сразивший!

Антистрофа В засаде грозно таясь, —
Медяностопна,
Многонога и многорука —
Близится Эриния!
Те двое непотребной страстью ввергнуты
В запретный брак,
Преступленьем Оскверненный.
И ныне верю я, что горем неизбежным
Вещий сон грозит злодеям
И пособникам злодейства.
Или смертным не дано
В снах, в божественных вещаньях
Глас пророческий постигнуть, —
Иль сон ее полуночный
Исполнится!

Эпод О древняя пагуба,
Ристанье Пелопово![16]
О, сколь омрачило ты
Этот край,
С тех пор как в волнах морских,
Под корень подрубленный,
С златой колесницы той
В бесчестии сверженный,
Навеки почил Миртил, —
Сколько лет
Своих многотрудных бед
Не может избыть дом Пелопа!

Клитемнестра Ты вновь, я вижу, бродишь на свободе!
Эгиста нет, — он не дал бы тебе
Из дома выходить, бесчестить близких.
А без него ты ни во что не ставишь
Родную мать. Ты рада всем твердить,
Что я резка, что я несправедлива,
Тебя, мол, оскорбляю и твоих.
Я ж вовсе не резка, — на речи злые
Невольно отвечаю речью злой.
А у тебя одно на языке:
Что мной убит отец твой. Это верно,
Убит, не отрицаю. Но убила
Не только я: его убила Правда.
Будь ты умна, ты пособила б ей.
А твой отец, о ком ты вечно плачешь,
Из эллинов один нашелся: дочь,
Сестру твою, богам принес он в жертву![17]
Отцу-то что? — а мать родит в мученьях…
Пусть так… Но объясни: кого же ради
Он заколол еe? Аргивян, скажешь?
Они не вправе дочь мою убить.
Или в угоду брату Менелаю?..
И как убийца мог не ждать возмездья?
Иль не было детей у Менелая?
Им больше подобала б смерть: виновны
В морском походе их отец и мать!
Иль сладостней Лиду пожирать
Моих детей, а не ее? Иль нежность
К моим исчезла в изверге отце
И возлюбил детей он Менелая?
Ужели то не черствость, не порок?
Так думаю, — пусть ты иного мненья.
Она — покойница — сказала б то же,
Когда б могла… Себя я не виню.
А коль сужу, по-твоему, неверно,
Себя проверь — и близких не кори.

Электра Ты не докажешь мне, что твой ответ
Моей сегодня вызван злобной речью.
Но если позволяешь, я всю правду
И об отце скажу и о сестре.

Клитемнестра Прошу. Когда б всегда ты начинала
Так, как сейчас, нетрудно было б слушать.

Электра Итак… Ты говоришь — отца убила.
По праву, нет ли… — но бывало ль в мире
Гнусней признанье?.. Слушай же меня,
Не справедливость правила тобою,
А негодяй, с которым ты живешь!
Охотницу спроси ты Артемиду,
За что в Авлиде ветер задержала?
Сама скажу… грех вопрошать ее.
Охотился отец в лесу богини.
Вот шумными шагами поднял он
Рогатого чубарого оленя,
Убил и похваляться стал, — и что-то
С уст сорвалось… И в гневе дочь Латоны[18]
Ахейцев задержала, чтоб отец
Ей в жертву дочь принес взамен за зверя.
Вот отчего погибла: не открылся б
Иначе путь ни к дому, ни под Трою.
Отец боролся долго… Против воли
Ее убил — не ради Менелая!
Но будь по-твоему: пусть он свершил
Все ради брата… Но твоей рукой
Зачем убит он?.. По какому праву?
По этому же праву ты себе
Не уготовь раскаянья и бед!
Коль проливать начнем мы кровь за кровь,
Ты первая умрешь — и по заслугам.
Нет, лживый ты придумала предлог.
Благоволи ответить мне, зачем
Творишь дела, которых нет постыдней?
С убийцей спишь, с кем моего отца
Сразила ты, детей с ним приживаешь,
А нас, рожденных раньше, в браке честном,
Детей своих же, честных, ты отвергла?
Как не винить тебя?
Быть может, скажешь:
И это все — возмездие за дочь?
Позор не меньше! Стать женой врага
И ради дочери — постыдно. Впрочем,
Не надо б мне увещевать тебя:
Ведь ты твердишь всегда, что укоряю
Родную мать… Но я в тебе не мать,
А грозную властительницу вижу,
Сама живя в беде, постылой жизнью,
Которой ты причина и твой друг!
А сын, едва избегший ранней смерти,
Орест несчастный, дни влачит в изгнанье.
Меня винишь ты часто, что лелею в нем мстителя…
О да, не сомневайся:
Я отомстила б, если бы могла!
Зови меня, коль хочешь, перед всеми
Злонравной, дерзкой на язык, бесстыжей:
Раз эти свойства отроду во мне,
Родительницы, значит, я достойна.

Хор Смотри: она от гнева задохнется! —
Не думает уже, права иль нет.

Клитемнестра Как я могу к ней проявлять заботу,
Когда она так оскорбляет мать?
Ведь не дитя!..
Хору.
Как думаешь — пожалуй,
Бесстыдная на все решиться может?

Электра Хоть ты мне и не веришь, знай: мне стыдно
Сейчас самой. Конечно, поведеньем
Я против лет и званья погрешила.
Но ненависть твоя, твои поступки —
Вот что меня толкнуло: их вини.
Дурной пример всегда дурному учит.

Клитемнестра Тварь наглая! Словами и делами
И впрямь я развязала твой язык!

Электра Как поступаешь, так и говоришь —
Твои слова в согласии с делами.

Клитемнестра За дерзость — Артемидою клянусь! —
Поплатишься, когда Эгист вернется!

Электра Вновь из себя выходишь?.. Разрешив
Мне вольно говорить, не хочешь слушать…

Клитемнестра Я разрешила, да… Но этим криком
Ты жертву мне мешаешь принести!

Электра О нет! Прошу, настаиваю, — жертвуй!
На голос мой не жалуйся, — молчу.

Клитемнестра Подай плоды, служанка, — я решила
С мольбой к владыке Фебу обратиться,
Чтоб отогнать меня объявший страх.
Феб-Покровитель! О, услышь мою
Речь тайную, — тут не друзья со мною:
Всего не должно выставлять на свет,
Когда она здесь рядом, чтобы в злобе
По городу болтливым языком
Потом не разнесла молвы напрасной.
Я тихо буду говорить, — внемли!
Тот вещий сон, что мне сегодня ночью
Приснился дважды, — если он к добру, —
Да сбудется! Но если, царь Ликейский,[19]
Он зло сулит, пусть для врагов свершится.
Не допусти, чтоб кто-нибудь коварно
Меня лишить державства захотел.
Впредь дай мне жить, как ныне, без урона,
Владеть дворцом и скипетром Атридов,
Вкушая счастья дни среди всегдашних
Друзей моих и с теми из детей,
Чья неприязнь меня не оскорбляет.
Будь, Аполлон Ликейский, благосклонен
К моей мольбе, ко всем, тебя просящим!
Ты — бог, и сам, я думаю, ты знаешь
Все остальное… то, о чем молчу.
Все в мире зрят рожденные от Зевса.

Наставник Вы, жены, вижу, здешние: скажите,
Не это ли дворец царя Эгиста?

Хор Да, чужестранец, — это он и есть.

Наставник А это, как могу предположить,
Его супруга? Видно, что царица!

Хор Не иначе — царица пред тобой.

Наставник Привет, царица! Я тебе с супругом
От друга весть приятную несу.

Клитемнестра Я рада слышать, — но сперва хочу
Осведомиться, кем сюда ты послан?

Наставник Фокейцем Фанотеем, с важным делом.

Клитемнестра С каким же, гость? О говори! От друга
Лишь дружеских я ожидаю слов.

Наставник Короче говоря — Орест скончался.

Электра О горе мне! Теперь погибла я…

Клитемнестра Что, что сказал ты, гость?.. Ее не слушай…

Наставник Я повторю: Ореста нет в живых.

Электра Пропала я, несчастная… Конец…

Клитемнестра Ты здесь при чем?.. А ты, о чужестранец,
Всю правду мне скажи: как он погиб?

Наставник Я для того и прислан, все скажу.
Прибыв на место знаменитых игрищ
Всеэллинских — дельфийских состязаний —
И услыхав глашатая призыв,
Он встал в ряду для первого забега —
Он весь сиял, все восхищались им —
И, бег закончив у исходной точки,
Почетную награду получил…
Но буду краток: в жизни я не видел
Ни подвигов таких, ни торжества.
Да, знай: во всех судьей провозглашенных
Соревнованьях первым был Орест.
Едва глашатай выкликал: аргивец
Орест, сын Агамемнона, который
Собрал Эллады доблестную рать! —
Все повторяли радостно: «Счастливец!»
Так дело шло… Но если бог начнет
Преследовать, и сильный не спасется…
Наутро прибыл он с восходом солнца
На колесничные бега, — немало
Еще возниц в тот день соревновалось:
Ахеец и спартанец, два ливийца,[20]
Искусники однояремной править
Четверкою; с упряжкой фессалийских
Кобыл, Орест был пятым; на буланых
Шестым шел этолиец, и магнет[21] —
Седьмым; восьмым — эниец шел на белых;
Девятый прибыл из Афин, богами
Воздвигнутых; в десятой колеснице
Был беотиец[22] родом. Колесницы
Построили по жребию, труба
Знак подала — и ринулись вперед!
Вот, на коней загикав, как один,
Взметнули вожжи. Грохотом колес
Наполнилось ристалище. Взвилась
Пыль. Мчались ровно, скопом, не жалели
Стрекал. Стремился каждый обогнать
Соседнего возницу и храпящих
Его коней — на спины и колеса
Летели клочья пены с конских морд.
Орест едва ступицей не задел
О крайний столб. Он, правой пристяжной
Дав волю, левой сдерживал стремленье.
В порядке колесницы шли. Но вот
Энийца туго взнузданные кони
Вдруг понесли — и в сторону… Когда же
На круг седьмой уже переходили,
Вдруг сшиблись с колесницею баркейца.[23]
Враз две беды! Разбились в прах и грудой
Свалились друг на друга, — поле Крисы
Обломками покрылось колесниц. Увидев это,
Ловкий афинянин
Взял вбок и придержал, проход давая
Смешавшемуся конскому потоку.
Орест последним шел, своих коней
Не припускал, в конце нагнать надеясь.
Но, увидав, что лишь один остался
Соперник, он ретивых зычным криком
Погнал вперед. Помчались, дышло в дышло,
И то одна четверка, то другая
Опережала на голову. Так
Благополучно все круги злосчастный
Прошел, — и сам и кузов были целы.
Но он ослабил левую вожжу
И не приметил, как на повороте
Задел за крайний столб. И вмиг ступица
Вся вдребезги! И соскользнул Орест
И пал на землю, путаясь в ремнях.
Упал, а кони по полю помчались.
Народ же, увидав, как с колесницы
Низвергся он, завыл: свершив так много
Отважных дел, такую муку принял! —
Влачится по земле, ногами к небу!
Тут конники, с трудом его коней
Остановив, распутали Ореста, —
А он был весь в крови — никто из близких
Несчастного не смог бы опознать!
И тотчас на костре его сожгли мы,
И тело мощное — горсть пепла! — в урне
Сюда несут фокейские послы,
Чтобы в земле родимой упокоить.
Вот что случилось… Тяжело и слушать, —
Ну, а для нас, все видевших воочью,
Нет в целой жизни горя тяжелей.

Хор Увы, увы мне! — с корнем вырван весь
Старинный род властителей микенских…

Клитемнестра О Зевс! Что приключилось?.. Счастье?..
Горе… Спасительное все же?.. Не пойму…
Ах, тяжко жизнь спасать ценой несчастья!

Наставник Но чем ты так смутилась, госпожа?

Клитемнестра Что значит мать!.. Нас оскорбляют дети,
А нам возненавидеть их нет сил…

Наставник Выходит, что некстати наш приход.

Клитемнестра Некстати?.. Нет, и быть того не может,
Раз ты пришел свидетелем надежным,
Что умер он — дитя моей души.
Забыв, что я его кормила грудью,
Бежал он на чужбину и не видел
Меня с тех пор… и все винил в убийстве
Отца и страшной местью мне грозил,
Так, что ни днем, ни ночью сладкий сон
Мне не смыкал очей. За годом годы
Я верной смерти каждый день ждала.
Отныне я избавлена от страха
Пред ним… и ею. Злейшей мне напастью
Была она — живя со мной, пила
Кровь чистую души моей. Сегодня
День проведем мы без ее угроз.

Электра О горе! Вот когда вдвойне пристало
Тебя оплакивать, Орест: ты умер,
А мать язвит!.. Как хорошо, не правда ль?!

Клитемнестра Ему-то хорошо, тебе — едва ли.

Электра Умершего услышь, о Немесида![24]

Клитемнестра Услышала… и все уже свершила.

Электра Что ж, оскорбляй… Ты нынче торжествуешь.

Клитемнестра Тебе ль с Орестом мне язык связать?

Электра Язык наш нем… Тебя ль молчать заставим!

Клитемнестра Тебя я наградила б, гость, когда бы
Ты мог прервать ее истошный крик.

Наставник Так я отправлюсь — выполнил я дело.

Клитемнестра Нет! И меня то было б недостойно
И друга, кем с известьем прислан ты.
Войди в наш дом… Пускай она тут стонет
Над братом дорогим и над собой!