Сэмюэл Ричардсон - Английские письма или история кавалера Грандисона
При сихъ словахъ оказалъ Баронетъ лестной и страстной видъ. Онъ клялся, что я буду его супругою, и что каждое слово изходящее изъ моихъ устъ, налагало на него крѣпчайшія оковы; но я его просила неотмѣнно кончить такой разговоръ, коего болѣе терпѣть не могла. Съ тѣмъ договоромъ, сказалъ онъ, чтобъ я позволила приходить ему иногда къ Гжѣ. Ревсъ. Но безъ всякаго ко мнѣ отношенія, возразила я. По крайней мѣрѣ вы не будете убѣгать, Сударыня, подхватилъ онъ, вы не будете отказываться меня видѣть. Я вамъ объявляю, Миссъ Биронъ, что вы получили себѣ еще любовника; я не престану преслѣдовать васъ до тѣхъ поръ, пока не будете моею супругою, или пока не увижу васъ супругою другаго человѣка. Он произнесъ сіи послѣднія слова такимъ голосомъ, которой меня столь же оскорбилъ, какъ и самая его рѣчь. Отвѣтъ мой оное доказалъ. Въ весьма продолжительномъ разговорѣ, сказала я съ видомъ холоднымъ, хвалюсь я, что не могу осудить себя ни за одно слово и ни за что такое, о чемъ бы должна была жалѣть. Сіе разсужденіе его тронуло.
Онъ мнѣ отвѣчалъ, что не имѣетъ такого мнѣнія и наклонясь ко мнѣ съ видомъ довольно наглымъ, сказалъ, что во мнѣ усматриваетъ нѣсколько гордости. Гордости, Сударь! Такъ, Сударыня, нѣсколько гордости и много жестокости. Жестокости, Сударь? Гордости, Сударыня, жестокости и неблагодарности.
Тогда показалось мнѣ, что естьли долѣе съ нимъ пробуду, то конечно иннаго отъ него не увижу, какъ обидъ. Все, что ни говорилъ о немъ Кавалеръ Аллестрисъ, пришло мнѣ на мысль. Естьли вы меня считаете столь виноватою, возразила я не горячась, то примите за благо, государь мой, чтобъ я вышла отсюда, дабы лучше разсмотрѣть свои чувствованія; и поклонясь ему низко, немедлѣнно пошла. Онъ меня усильно просилъ остаться, и шелъ за мною до самой лѣстницы. Но я взошла на верьхъ не слушая его.
Г. и Гжа. Ревсъ мнѣ разсказывали, что по моемъ уходѣ онъ явно оказалъ не только свою гордость, но и злой нравъ. Онъ у себя кусалъ губы, ходилъ большими шагами по горницѣ, потомъ разсѣвшись въ креслахъ предался жалобамъ, защищалъ самъ себя, обвинялъ и паки начиналъ защищать и обвинять себя, а все сіе кончилъ онъ усильною просьбою, чтобъ Г. и Гжа. Ревсъ подали ему свое покровительство. Онъ не можетъ понять, говорилъ онъ имъ, чтобъ съ толь честными намѣреніями и при толикой возможности сдѣлать меня щастливою, былъ онъ по несчастію отвергнутъ. Негодованіе его обратилось на Г. Орма, которой, говорилъ онъ, есть благопріятствуемой его совмѣстникъ, естьли сколько кто либо дѣйствительно есть онымъ; ибо онъ знаетъ, что ето ни Гревиль ни Фенвичъ. Онъ признался, что моя гордость весьма его тронула; на конецъ просилъ онъ гжу Ревсъ, чтобъ велѣла меня позвать отъ своего имени; но какъ досада, въ коей она его видѣла, не допущала ее оказать ему сію милость; то онъ самъ приказалъ меня просить, чтобъ я сошла въ низъ. Я съ учтивостію велѣла ему отвѣчать, что занята дѣломъ, и пишу къ тебѣ письмо, надѣясь, что Г. Гарграфъ и мои родственники милостиво примутъ мое извиненіе. Я назвала Г. и гжу Ревсъ съ тѣмъ; чтобъ мой отказъ не во все огорчителенъ ему показался. Но сей отвѣтъ еще болѣе его раздражилъ. Онъ просилъ прощенія у гжи Ревсъ, но клялся, что будетъ слѣдовать по моимъ стопамъ, какъ стѣнь, и во чтобъ ни стало, хотя бы вся земля и самой адъ на него возсталъ, но я буду супругою Поллексфена. Въ семъ жару онъ вышелъ изъ горницы, глаза у него бѣгали, лице разгорѣлось.
Не покажется ли тебѣ, моя любезная, что Г. Ревсъ, у коего подъ покровительствомъ и живу, съ излишнею терпѣливостію сносилъ въ своемъ домѣ подобное произшествіе? Можетъ быть сія самая причина сдѣлала его столь спокойнымъ. Намъ извѣстно, что онъ наилучшія имѣетъ свойства. При томъ восемь или десять тысячъ фунтовъ Штерлинговъ… Однако съ такою независимостію, въ какой онъ находится… Но великость имѣетъ всегда свои пріятности.
И такъ Сиръ Гарграфъ подтвердилъ намъ то, что Кавалеръ Аллестрисъ о его нравѣ сказывалъ. Я думаю, что изъ мужчинъ болѣе всѣхъ его опасаться должна. Г. Аллестрисъ представлялъ намъ его злымъ и мстительнымъ; естьлибъ я принуждена была слушать еще отъ него подобныя рѣчи, весьма бы береглась на чисто ему сказать, что сердце мое свободно, по крайней мѣрѣ сколькобъ было можно не съ такою твердостію, дабы не воспламенить его болѣе, и дабы онъ не употребилъ противъ меня какихъ либо насильственныхъ средствъ. Я клянусь тебѣ, любезная Люція, что изъ всѣхъ иною виденныхъ мужчинъ, наименѣе желалабъ я быть его женою. О естьлибъ онъ столь былъ ожесточенъ мною, чтобъ мнѣ его никогда не видать!
Гжа. Вилліамсъ присылала къ намъ объявить, что въ будущій четвертокъ будетъ маскерадъ; она беретъ на себя стараніе о моихъ платьяхъ: я ей велѣла сказать, что не желаю ничего съ лишкомъ пышнаго и отмѣннаго, и что весьма буду сожалѣть, естьли привлеку на себя взоры всего собранія.
ПИСЬМО XI.
Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.
Въ Пятницу 30 Генваря.
Отъ Г. Гревиля приходилъ къ намъ лакей, для отданія намъ поклона отъ своего господина. Такъ етотъ Г. Гревиль въ Лондонъ. Я обманываюсь, если не скоро въ состояніи буду его обязать. Ненависти моей, какъ ты знаешь, просилъ онъ отъ меня, какъ бы за нѣкую милость. Я примѣчаю, что мы чрезвычайно сами себя опечаливаемъ, когда вѣжливостію платимъ за принужденное уваженіе. Однако свойство мое меня къ тому влечетъ, и я не могу онаго оставить, не сдѣлавъ себѣ нѣкоего насилія. И такъ ето менѣе есть достоинство, нежели истинная необходимость. Я помню, что упустила благоугожденіе къ одному токмо знакомому молодому человѣку, которой, по важности своей фамиліи, просилъ у меня позволенія скрытнымъ образомъ оказывать мнѣ свои услуги. Тебѣ не безъизвѣстно сіе приключеніе. Мнѣ кажется, что дѣвица, слушающая столь важныя условія, вступаетъ какъ бы въ заговоръ противъ самой себя, а гораздо чаще противъ тѣхъ, коимъ обязана такую же оказывать довѣренность, какъ уваженіе и честь.
Пріѣздъ Г. Гревиля меня печалитъ, я думаю, что скоро и Г. Фенвичь за нимъ будетъ. Въ моей досадѣ онъ не производитъ ничего такого, по коему бы я не усиливалась любить скромнаго Орма.
Въ Субботу въ 11 часовъ.
Не ужели всегда должна я писать къ тебѣ объ однихъ только любовныхъ дѣлахъ? Сиръ Роландъ, Гарграфъ и Гревиль были нынѣ вмѣстѣ у Г. Ревса. Сиръ Роландъ пришелъ прежде всѣхъ, и за четверть часа до того времени, какъ приготовили намъ чай. Спрося умоей сестрицы, не отмѣнила ли я своего намѣренія, желалъ онъ на минуту переговорить со мною на единѣ. Я истинно уважаю сего честнаго старика. Честностію, любезная моя, разумѣю я здравой смыслъ и честь сопряженные съ вѣжливостію и почтенія достойными поступками. Честной человѣкъ, такія качества имѣющій, не менѣе отъ того достоинъ почтенія, что показывается нѣсколько страннымъ. Я немедлѣнно сошла въ низъ.
Сиръ Роландъ подошедши ко мнѣ, схватилъ меня съ жаромъ за руку и смотря на меня пристально, вскричалъ: Боже мой! таже пріятность, тѣже самыя прелѣсти на семъ миломъ лицѣ! Какъ можно, чтобъ съ видомъ толь ласковымъ… Но надобно быть доброю… надобно… Не жмите такъ моей руки, Сиръ Роландъ, прервала я рѣчь его, вы меня опечалите, если принудите меня повторить…Какъ! сказалъонъ мнѣ, вы отказываетесь? Ахъ! дражайшая Биронъ, берегитесь повторятъ свои слова; не ужели не желаете вы кому нибудь спасти жизнь? Мой нещастной племянникъ теперь дѣйствительно при смерти. Я хотѣлъ было принесть его съ собою; но нѣтъ, онъ весьма страшится, что не будетъ одобренъ благопріятствомъ владычицы своего сердца. Знаете ли вы, чтобъ кто нибудь питалъ къ вамъ столь нѣжную любовь? а развѣ ничего не дѣлаютъ изъ любви, хотябъ нималой привлекательности въ достоинствахъ и скромности не находили? Любезнѣйшая Биронъ, не ожесточайте своего сердца. Я намѣренъ былъ отсюда дня черезъ два уѣхать; но не оставлю города, хотябъ и цѣлой мѣсяцъ должно было мнѣ здѣсь прожить, только чтобъ быть свидѣтелемъ щастія моего племянника, когда я сего ему желаю; то вѣрьте, что желаю того для устроенія собственнаго вашего благополучія. Дражайшая Биронъ согласитесь… Я была нѣсколько тронута его поступкомъ, но не отвѣчала ни слова. Согласитесь на наше желаніе, продолжалъ онъ; почувствуйте въ сердцѣ своемъ сожалѣніе, я прошу у васъ единаго слова въ утѣшеніе моему племяннику; я бы просилъ онаго у васъ на колѣнахъ еслибъ думалъ, что покорностію своею… Такъ, на колѣнахъ хочу я испрашивать у васъ милости; тогда сей честный старикъ схватилъ меня за другую руку держа меня за одну еще съ начала своего разговора, и упалъ предо мною на колѣни.
