Антология - Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского

В некой сказочной стране,
В древнем замке, в дивой чаще
Спит принцесса, — в тишине
Принца ждет в волшебном сне:
Только он поможет спящей.

Силы исчерпав почти,
Он войдет в глубины леса,
Чтоб, добро и зло в пути
Одолев, тропу найти
В тот чертог, где спит принцесса.

Сон принцессы — долгий плен,
Но в глуби его бездонной
Луч надежды сокровен.
Вкруг принцессы с древних стен
Виснет плющ темно-зеленый.

Благородным смельчаком
Принц идет, противясь бедам, —
То в обход, то прямиком.
Он с принцессой незнаком.
И принцессе он неведом.

Все назначено Судьбой:
Ей — до срока спать в чертоге,
А ему — ценой любой
Победить, вступивши в бой,
Обрести конец дороге.

Пусть вокруг темным-темно,
Но, отринув страх вчерашний
И сомненья заодно,
Принц достигнет все равно
Тайного чертога в башне, —

Для того, чтоб, не ропща,
Встать за тайною завесой
В полутьме, среди плюща,
И постигнуть, трепеща:
Он-то сам и был принцессой.

Мы — в этом мире превратном,
Где и живем и творим, —
Тени, подобные пятнам.
Облики принадлежат нам
В мире, который незрим.

Грустная ложь камуфляжа —
Мир, обступающий нас.
Так и живем мы, бродяжа
Маревом, дымкой миража
Средь ненавистных гримас.

Разве что с болью щемящей
Некто порой различит
В тени снующей, скользящей —
Облик иной, настоящий,
Тот. что от взора сокрыт.

Зрящий пришел к переправе,
Зренье дающей уму, —
Но не вернуться не вправе
К прежней, томительной яви,
Чуждой отныне ему.

Ныне тоске неизбывной
Он навсегда обречен,
Связанный с истиной дивной,
Но заточен в примитивной
Смуте пространств и времен.

О море, ты, что было прежде нас,
Ты бережно таишь от наших глаз
И заросли, и берега, и мели —
Ниспала мгла, разверзлась даль в цвету,
И мореход по Южному Кресту
Уверенно следил дорогу к цели.

Едва приметный контур берегов
Всегда сперва и скуден и суров.
Но, море, лишь приблизиться позволишь
К земле — предстанут травы, и цветы,
И птицы драгоценной красоты
Там, где тянулась линия всего лишь.

Об этих тайных формах только сну
Дано мечту взлелеять не одну,
И только волей и надеждой надо
Искать на грани неба и воды
Ручьи, цветы, деревья и плоды.
Лобзанья Истины — твоя награда.

О соленого моря седая волна,
От слезы Португалии он солона!
Слезы лить матерям суждено в три ручья
Ибо в море уходят навек сыновья,
И невестам уже не увидеть венца —
Все затем, чтоб тебя покорить до конца!

А к чему? Жертвы только тогда хороши,
Если есть настоящая ширь у души.
Кто отринет скорбей сухопутных юдоль —
Тот морскую познает, великую боль.
Ты искусно, о море, в коварной волшбе,
Но зато отражается небо в тебе!

Что за голос вдали раздается,
Что за тайное волн волшебство?
Он звучит, он легко ускользает,
Лишь прислушайся — он исчезает,
Ибо мы услыхали его.

Лишь порой ненадолго, сквозь дрему,
Он становится внятен вполне.
Он прекрасней всех звуков на свете,
И надежде на счастье, как дети,
Улыбаемся мы в полусне.

Это сказочный Остров Счастливых —
Путь к нему земнородным закрыт.
Чуть проснешься, попробуешь снова
Внять звучанью далекого зова —
Молкнут голос. Лишь море шумит.

Жизнь моя, ты откуда идешь и куда?
Отчего мне мой путь столь неясен и таен?
Для чего я не ведаю цели труда?
Почему я влеченьям своим не хозяин?

Я размеренно двигаюсь — вверх или вниз,
И свое назначенье исполнить способен,
Но сознанье мое — неумелый эскиз:
Я подвластен ему, но ему не подобен.

Ничего не поняв ни внутри, ни вовне,
Не пытаюсь достичь понимания даже,
И не боль и не радость сопутствуют мне.
Я меняюсь душой, но изнанка все та же.

Кто же есмь я, о Господи, в этакой мгле?
Что постигну, мечась в утомительной смуте?
Для чего я куда-то иду по земле,
Оставаясь недвижимым в собственной сути?

Путь мой пуст и бесплоден, — так нужен ли он,
Если смысл от деяний моих отодвинут?
Для чего мне сознанье, которое — сон?
Для чего я в реальность жестокую кинут?

Да пребуду сознаньем и слеп я, и нем.
О иллюзии! Стану под вашей защитой
Пребывать в тишине, наслаждаться ничем
И дремать бестревожно, как берег забытый.

Рассудок мой — подземная река.
Куда струится он, да и откуда?
Не знаю… Ночью, словно из-под спуда
В нем возникает шум, — изглубока,

Из лона Тайны мысль спешит в дорогу —
Так мнится мне… Не ведает никто
Путей на зачарованном плато
Мгновенья, устремившегося к Богу…

Как маяки в незнаемых просторах,
Печаль мою пронзают вспышки грез,
Они мерцают нехотя, вразброс,
И лишь волны не умолкает шорох…

И воскресают прежние года;
Былых иллюзий пересчет бесцелен,
Но, в памяти воспряв, бушует зелень,
И так божественно чиста вода,

Что родина былая поневоле
Мое переполняет существо,
И больно от желания того,
Как велико мое желанье боли.

Я слушаю… Сколь отзвуки близки
Моей душе в ее мечте туманной…
Струя реки навеки безымянной
Реальней, чем струя любой реки…

В какие сокровеннейшие думы
Она стремится будто со стыдом,
В каких пещерах стынет подо льдом,
Уходит от меня во мрак угрюмый?

О, где она?.. Приходит день, спеша,
И будоражит блеском, и тревожит.
Когда река закончит бег — быть может,
С ней навсегда окончится душа…

Отраден день, когда живешь
Дневным отрезком,
И свод небес вдвойне пригож
Лазурным блеском.

Но синева, явясь тебе,
Лишь боль умножит,
Коль место ей в твоей судьбе
Найтись не может.

Ах, если б зелень дальних гор,
Поля и реки
Вобрать и в сердце и во взор,
Вобрать навеки!

Но время обрывает нить
Как бы невольно.
Пытаться миг остановить —
Смешно и больно.

Лишь созерцать, как хороши
Лазурь, дубрава —
Кто не отдаст своей души
За это право?

Я грежу. Вряд ли это что-то значит.
Сплю, чувствуя. В полуночной тиши
Рассудок в мысли мысль упорно прячет,
И нет в душе души.

Я существую — это ложь, пожалуй.
Я пробуждаюсь — это тоже бред.
Ни страсти нет, ни власти самой малой,
Простейшей воли нет.

Обман, оплошность разума ночная,
Навязанное тьмою забытье.
Спи, о других сердцах не вспоминая,
Спи, сердце, ты ничье.