Гальфрид Монмутский - Жизнь Мерлина
Та, что столько племен под своею властью держала,
Ныне, как брат, ничего не знает отраднее дебрей.
Также ее порой возносил в высочайшие выси
1470 Дух, и она государств вещала грядущие судьбы:
Так однажды она, пребывая в палатах у брата,
Глядя в окно, озирая дома в сиянии солнца,
В смутной речи такой излила сердечную смуту:
«Вижу я град Радихену – и в нем шлемоносное племя,[125]
1475 В нем святые мужи и святые даже тиары
К узам приговорены, ибо так молодежь рассудила.
Пастырь будет смотреть, изумленный, в замке высоком
И, себе же в ущерб, отмкнет поневоле кувшины.
Вижу Кэрлоиктоик, окруженный свирепою ратью,
1480 Двое заперты в нем, но один с другим расстается,
Чтобы с валлийским прийти владыкой и племенем диким,
И победить, отнявши вождя, свирепые толпы.
Сколь велико злодеянье – увы! – если солнце захватят
Звезды, что ходят под ним, и ни сила, ни Марс их не сломит.
1495 Вижу близ Кэрвента я две звезды на небе высоком,
Два там мечутся льва, небывалой ярости полных,
Смотрит на двух мужей один, на стольких же смотрит,
Стоя напротив, второй, и оба к битве готовы.
Вот и другие встают, нападают с оружьем жестоким
1490 Все на четвертого, но одержать не могут победы:
Твердо стоит, заслоняясь щитом и копьем ударяя,
Он и троих врагов повергает в битве недолгой;
Сразу отправив двоих за холодное царство Боэта,
Третьего только щадит по его мольбе; а светила
1495 В разные стороны вмиг по всему разбегаются полю;
Армориканский же вепрь, под защитою отчего дуба,
Прочь уводит луну, угрожая ей сзади мечами.
Вижу я две звезды, завязавших свирепую битву
Под Ургенийским холмом,[126] где сошлися вместе деиры
1500 И, во главе с королем их великим Когелом, гевиссы.
Пот сколь обильный мужей, сколь обильная кровь орошает
Землю, пока племена друг другу раны наносят!
Пала во тьму звезда, другой разбита звездою,
Скрыла сиянье свое, затмившись новым сияньем.
1505 Горе! Чудовищный глад подступает! У целых народов
Страшно утробы впадут и все силы тело покинут.
С камбров начавши, пойдет он бродить по всему королевству,
Много несчастных племен в заморские земли прогонит.
В Скоттии вижу телят, молоком кормиться привыкших:
1510 Вот убегают они, а коровы в поветрии гибнут.
Прочь, невстрийцы, прочь! Идти довольно с оружьем
Вольной страной, где все разорил уже воин-насильник!
Нечем будет вам здесь ненасытное чрево насытить:
Все вы успели сожрать, что в своей доброте плодоносной
1515 Произвела для людей всетворящая матерь-природа.
Львов укроти, своему помоги, о боже, народу,
Дай королевству покой, вели окончиться войнам!»
Много еще вещала она. Сотоварищи брата
Вместе дивилися с ним. Тут Мерлин подошел к Ганеиде
1520 И одобрил ее такой дружелюбною речью:
«Ужли тебя, о сестра, избрал возвещать о грядущем
Дух, полагая конец и моим предсказаньям, и книжке?
Отдан отныне тебе этот труд – и радостным будет:
Станешь ты все предрекать благочестно, ведомая мною».
1525 Песнь эту мы довели до конца, а вы, о британы,
Лавры сплетите – вручить их Гавфриду из Монемуты,[127]
Ибо он ваш, ибо он и прежде ваши сраженья,
Ваших вождей воспевал и оставил книжку, что ныне
Славится в мире во всем под названьем «Деянья бритонов».
Приложения
А. Д. Михайлов. «Книга Гальфрида Монмутского и ее судьба»
В истории литературы встречаются произведения, на которые принято постоянно ссылаться, но которые давно уже никто не читает. Да, собственно, и зачем? Ведь все их темы, сюжеты, мотивы разошлись по другим книгам, повторились в десятках и сотнях литературных памятников разных эпох и разных народов. Между тем сами эти произведения не заслуживают столь решительного и упорного забвения. Они обладают неповторимым собственным лицом, и их роль вовсе не ограничивается изобретением сюжетов для других писателей. В самом деле, авторы таких книг вряд ли видят свою задачу в коллекционировании старинных преданий и легенд, в их пропаганде и распространении (хотя бывает, конечно, и такое). Они живут в определенную эпоху, живут ее интересами, идеями и вкусами и вписывают свою книгу в конкретный историко-культурный контекст.
Именно с этой точки зрения должны быть прежде всего рассмотрены и сочинения Гальфрида Монмутского. Написанные в 30-е и 40-е годы XII столетия, его книги отразили те существенные перемены, которыми был отмечен этот век в литературной истории Западной Европы. Только в тесной связи со своим временем произведения Гальфрида могут быть правильно истолкованы и поняты. Вместе с тем произведения его завершают собой многовековое развитие кельтской мифопоэтической традиции, без опоры на которую, без переосмысления, без переработки которой они просто не могли бы возникнуть. Поэтому, всячески подчеркивая место творчества Гальфрида Монмутского в литературе его времени, нельзя обойти молчанием многообразное и богатое наследие кельтской культуры, к которому он столь счастливо обратился. И, наконец, сочинения его, завершая кельтскую литературную традицию (по крайней мере ее наиболее значительный и плодотворный этап), вывели сказания древних валлийцев на широкий европейский простор. Сказаниям этим предстояла еще долгая жизнь. Она была особенно богата в рамках Средневековья, на заре которого эти сказания зародились и затем столь пленительно и ярко расцвели.
2Мы очень мало знаем о Гальфриде Монмутском как человеке и деятеле своего времени (как, впрочем, и о большинстве писателей Средневековья). Он не был настолько заметной фигурой, чтобы сведения о нем попали в хроники и анналы. Да и сам он почти ничего не рассказал о себе. Упоминает он себя в своих книгах лишь четыре раза, и упоминания эти – обычные для Средневековья обращения к меценатам и заказчикам или своеобразная «подпись» автора в конце сочинения либо его раздела. Впрочем, сохранилось несколько не очень достоверных записей в монастырских книгах, относящихся к Гальфриду. Достоверность их сомнительна в том смысле, что мы не можем с полной уверенностью сказать, является ли упоминаемый в них персонаж автором интересующих нас сочинений. Не знаем мы и как следует понимать определение «Монмутский» – как указание на принадлежность к какому-то конкретному монастырю или как обозначение места рождения. Большинство ученых[128] склонны понимать определение «Монмутский» как раз во втором смысле, т. е. видеть в нем указание на место рождения писателя. Если это действительно так, то Гальфрид был уроженцем старинного валлийского города в Монмутшире (Юго-Восточный Уэльс) на реке Уай. В Средние века город входил в состав независимого валлийского королевства (княжества) Гвент. Королевство это прославилось своим мужественным противостоянием англосаксонскому завоеванию: здесь был рубеж продвижению германцев на Запад. Гвент потерял независимость лишь в середине XI столетия. В это время был воздвигнут Монмутский замок (развалины которого сохранились до наших дней) и были построены две линии оборонительных укреплений по рекам Аск и Уай. Город Монмут и прилегающий к нему район оказали упорное, но на первых порах безуспешное сопротивление норманскому завоеванию, подобно тому, как до этого они отражали набеги датчан и продвижение в Уэльс англосаксов. Но земли валлийцев еще не были покорены окончательно. В годы правления Вильгельма Рыжего (1087–1100) и особенно при Генрихе Боклерке (1100–1135) следуют одно за другим мощные восстания местных жителей. Один из вождей валлийцев, Гриффит ап Кинан (из Гвентского королевского рода), возвращается из Ирландии, где он был какое-то время в изгнании, и становится во главе своего мужественного народа. К нему вскоре приходит на подмогу с севера Гриффит ап Рис, и их объединенные силы наносят несколько внушительных ударов норманнским баронам, заставив последних отступить. В период правления безвольного Стефана Блуаского (1135–1154) в борьбе с норманнами особенно отличился молодой валлийский принц Оуэн ап Гриффит; его летучие отряды не раз обращали в бегство английские войска. И при преемнике короля Стефана Генрихе II Плантагенете валлийцы одержали несколько значительных побед. Лишь смерть Оуэна в 1169 г. несколько ослабила сопротивление уэльсцев. Между тем окончательно покорить страну удалось лишь Эдуарду I (1272–1307), королю из норманнской династии, после смерти последнего влиятельного валлийского князя Ллуелина ап Гриффита (1282). И вот что примечательно: Эдуард тут же ввел для наследника престола титул принца Гэльского, тем самым подчеркнув значение валлийских земель в своем королевстве.
Не приходится удивляться, что в своих произведениях Гальфрид упоминает и королевство Гвент, и его главный город Каерлеон, разрушенный в 976 г. данами. Существует мнение, что писатель был по своему происхождению валлийцем. Ведь он говорит о том, что при создании своих произведений использовал какую-то старинную валлийскую книгу («Britannia sermonis librum vetustissimum»). Впрочем, иногда замечают, что по самоощущению своему Гальфрид был скорее бриттом,[129] хотя к началу XII столетия, бритты, представители одного из кельтских племен, населявших Британские острова, вытесненные в Уэльс и Корнуэльс англосаксами еще в V–VI вв., давно уже смешались с местным населением (ведь противопоказаний такому смешению не было) и утратили свою этническую самостоятельность. И если книги свои Гальфрид Монмутский посвятил именно племенам бриттов, их легендарным королям, то сведения, ему необходимые, черпал он прежде всего из валлийских источников, из преданий древнего Уэльса. Противопоставления валлийцев и бриттов мы у него вряд ли найдем.
