Сборник Сборник - Китайский эрос (сборник)
Итак, молодой сюцай ставит перед собой цель — найти женщину, которая соответствовала бы его идеалам. О своем намерении он откровенно говорит монаху по имени Одинокий Утес, который пытается образумить сластолюбца и наставить его на путь истинный. Но призывы монаха остаются без ответа. Молодой повеса не желает изменять своих планов, хотя не исключает, что когда-то, может быть, и последует советам святого инока, но лишь после того, как добьется исполнения своих планов. Читатель видит, что герой не лишен многих привлекательных и даже симпатичных черт: он умен, образован, обаятелен, искренен. Его эгоистические порывы и цинизм вскрываются лишь спустя какое-то время. Поначалу незаметна и греховность его замыслов, напротив, они кажутся, возможно, несколько легкомысленными, но вполне благонамеренными. Ведь он всего-навсего хочет найти человека (жену или подружку), близкого себе по духу, дабы объект его любви соответствовал бы его представлениям о женском идеале. Чего же здесь плохого? Его замыслы не лишены некоего романтического налета. Кстати, в китайской литературе подобные идеи нашли отражение в сентиментальной литературе о «талантливых юношах и красавицах-девах» (не только не запретной, в отличие от романов типа «Цзинь, Пин, Мэй», но весьма распространенной), в произведениях которой герои занимаются поисками своего жизненного идеала. Поиски «дамы сердца» лишь одна из сторон его устремлений. Другая — намерение познать жизнь в ее радостях и удовольствиях, прочувствовать земное бытие во всем богатстве красок и многообразии удовольствий. Увидев таким образом жизнь, герой намерен познать и природу человека, а тем самым познать самого себя. Это — серьезная концепция автора, важная для понимания смысла произведения. Но в намерениях героя таятся зерна будущих несчастий.
Беседа с монахом превращается в своеобразный философский диспут о смысле жизни. Монах, исходя из своего учения, говорит герою о том, что путь познания жизни и человека на самом деле лежит через постижение религиозной истины (здесь — истины чань-буддизма), а дорога утех чревата бедами, ибо нет предела наслаждениям. В конце концов человека ждет расплата. Герой утверждает обратное: смысл бытия состоит в постижении человеком всех радостей жизни, в том числе и радостей плотских. И кажется, что автор стоит на стороне героя, потому что монах терпит поражение ему так и не удается переубедить героя. Таким образом, чувственная сторона жизни как бы побеждает религиозно-этическую схему монаха. Но победа героя, как скоро выясняется, призрачна. Такое противоборство идей — важная черта философской концепции романа.
Перед китайским Дон Жуаном открывается жизнь такой, о какой он мечтал: бесконечная цепь утех и удовольствий от бесчисленных любовных связей. Но оказывается (прав был монах!), что нет предела удовольствиям. За одним непременно возникают другие, еще более изощренные, и человек так и не в состоянии исчерпать их до конца. Наш герой входит во вкус: за одной женщиной (первой жертвой становится его жена Юйсян) следует другая, за ней новые и новые. Вэйяна уже не могут удовлетворить обычные наслаждения, ему нужно нечто необыкновенное. Автор живописует сцену, как Вэйян услаждает себя и жену рассматриванием альбомов с нескромными «весенними картинками», за которыми следуют фривольные книги, вроде «Жизнеописания господина Желанного»; в доме появляются афродизиастические снадобья и возбуждающие средства (от них, заметим, в свое время отправился на тот свет предшественник ВэйянаСимэнь Цин). Пресыщенность обычными удовольствиями порождает еще большую необузданность его страстей. Стремление довести наслаждения до высшего предела в конце концов приводит сластолюбца к мысли о необходимости преобразовать самого себя, свою плоть, путем хирургической операции. Изменение физиологических возможностей умножает его плотские радости, но одновременно низводит его до животного состояния. Вэйян уже больше не в состоянии остановиться в своих любовных терзаниях, а плотским утехам нет числа. Так сбываются слова святого монаха. В последующих картинах все яснее проглядывает темная тень его зловещей судьбы и звучат лейтмотивом слова о кратковременности и призрачности телесного счастья и близости расплаты.
В одной из глав (конец седьмой главы) автор, в частности, пишет: «Это значит, что никто в Поднебесной не должен алчно стремиться овладеть „спальным искусством“, ибо оно способно полностью разрушить учение об „укреплении души“. Так не бывает, чтобы „искусство любви“, к коему человек устремлен всей душою, дабы доставить удовольствие и себе, и женам своим, не вело бы к распутству». В этих словах звучит предостережение тем, кто в «искусстве любви» («домашнем искусстве», как его тогда называли) ищет цель бытия, ибо за наслаждением неизбежно грядет возмездие. В романе оно раскрывается, прежде всего, в судьбе самого Вэйяна. Он, казалось бы, добился всего, чего хотел: обрел красавиц, которых искал, постиг все жизненные удовольствия, к которым стремился. Но удовлетворения не испытал. Напротив, почувствовал он великое разочарование из-за крушения изначальных своих планов. Он понял, что его устремления иллюзорны и пусты, поэтому они и обернулись бедами. Страх перед более жестокими наказаниями судьбы заставляет героя пойти на страшный поступок — самооскопление. Это и есть то возмездие, которое подстерегало его в жизни.
Разные виды расплаты поджидают всех, кто был связан с Вэйяном судьбами. Его первая жена Юйсян, дочь истового конфуцианца, поначалу добропорядочная и целомудренная дева, под воздействием «гедонистического учения» супруга тоже становится на порочный путь. Вступив в связь с дворовым — Простаком (в прошлом торговцем, жена которого, спутавшись с Вэйяном, убежала к любовнику), вместе с ним покидает родительский дом. Скоро судьба бросает ее в публичное заведение, куда продает ее Простак, желая от нее отделаться. Не случайно, что она оказывается именно в публичном доме, так как автору важно подчеркнуть мысль о нескончаемой череде наслаждений самого героя, судьба которого связана с нею. Иначе говоря, героиня из-за своего мужа вынуждена пережить такую же длинную череду «удовольствий», на самом деле позорных и горьких. Финал ее жизни трагичен: однажды встретив в заведении своего бывшего мужа, который случайно пришел сюда провести с гетерами время, она накладывает на себя руки. Похожие судьбы и у других героев, жизнь которых в той или иной мере вплетается в судьбу главного героя. Все эти люди проходят через тяжкие испытания или погибают, так как их, словно мрачная тень, коснулась судьба Вэйяна. Автор-моралист хочет еще раз напомнить, что порочна сама идея, которая питает подобную жизненную философию.
В западной литературе, прежде всего в литературе средневековья, как было отчасти сказано выше, стремление к наслаждениям и телесным удовольствиям, которым подвержен человек, также обычно осуждается, а герой — наказуется. Он не уходит от расплаты, как бы автор к нему изначально ни относился. Автор просто не может оставить этот проступок без соответствующего наказания. И неудивительно, ведь сластолюбие все опутано узами бесовства. Даже гофмановский Дон Жуан (продукт поздней эпохи), которому автор симпатизирует, исполнен сатанинства: не кто иной, как «враг рода человеческого» внушил герою греховодные мысли о блуде. Вызов героя небесамэто в конце концов вопль самого сатаны. Поэтому участь его так злосчастна. В китайском романе любовная алчность Вэйяна также проявление чего-то нечистого, тлетворного. Его любовные терзания и вожделения — от лукавого, хотя прямо об этом и не говорится, но это, безусловно, чувствуется или подразумевается. Недаром оппонентом героя во всех его поступках является инок Одинокий Утес, носитель святости и религиозной аскезы.
В китайском герое (героях) реализуется буддийская идея «иньго» («причины и следствия»), аналогичная западной религиозной идее расплаты за греховность поступков. Буддийский закон «инь-го» всесилен и вечен, как вечен могущественный закон кармы, с которым он связан внутренней связью, поэтому герой обречен. Другими словами, «следствие» — «го» как непременный элемент религиозного двучлена обретает особый смысл в судьбе человека. Это та конечная застава на пути человеческой жизни, за которой расстилается таинственное пространство будущего существования, характер которого определяется всей предшествующей жизнью, составляющей причину-инь. Путь человека может разветвляться на тысячу тропок, а действия его беспредельны, однако в конечном своем результате они предсказуемы. В жизни Вэйяна все любовные авантюры в конце концов приводят его к злосчастному финалу. Вэйян теряет жен, любовниц, силу, здоровье. Это и есть та неумолимая расплата за свою страсть. Это и есть его «го».
И все же, оказывается, удары судьбы можно ослабить, от нее можно ловко увернуться. В какой-то момент Вэйян сумел «повернуть голову» (то есть образумиться), поэтому в отличие от своего предшественника Симэня, погибшего от похотливых страстей, он смог «прозреть», правда, заплатив за это слишком высокую цену. Один анонимный комментатор, внимательно и дотошно прочитавший этот роман и снабдивший его интересными замечаниями, писал, что герой, подобный Вэйяну, должен вовремя «сменить свою колею», ибо «даже очень дурной человек, если он вовремя одумается и оглянется назад, способен увидеть брег спасения». Свой «брег спасения» наш герой увидел, пройдя значительную часть своего жизненного пути, разочаровавшись в своих жизненных целях, осознав их ничтожность и призрачность.
