Сборник Сборник - Китайский эрос (сборник)
— Увы! Ехать мне сейчас никак невозможно, на носу экзамены, — сказал молодой Яо. — Вот-вот прибудет экзаменатор. Дядюшка, вы сами справитесь с этой задачей. У вас наметанный глаз! Какая приглянется — привезете, и я охотно возьму ее в жены.
— Что же, можно и так! — согласился Го.
Отец и сын быстро приготовили свадебные дары-украшения и наряды — и отдали их Го.
Дядя уехал, а молодой человек стал с нетерпением ждать, когда тот привезет ему жену-красавицу. Правда, удрученный сплошным невезением, Яо не очень-то надеялся, что будущая супруга будет сочетать в себе красоту, таланты и добродетель. Он согласился бы сейчас на самую обычную женщину, лишь бы все у нее было на месте и чтобы не зрел в ее чреве плод неизвестного происхождения. И уж, конечно, чтобы она по ночам не увлажняла супружеского ложа. Хоть бы несколько лет прожить в покое и радости!
И вот от Го неожиданно пришло известие, что он наконец-то нашел для племянника жену. Редкостная красавица — второй такой не сыщешь во всей Поднебесной. Молодой человек едва не помешался от радости. Наступил день, когда лодка с молодой небожительницей пристала к ближнему берегу. Молодые, как положено, совершили поклоны родителям, а потом, соединив брачные кубки, отправились в свои покои. Жених снял с жены кисейное покрывало. О чудо! Перед ним была его первая жена — «каменная дева»!
А случилось все так. Из-за страшного изъяна от девушки все отказывались. У нее сменилось чуть ли не два десятка мужей. В конце концов ей пришлось переехать в Ханчжоу, где ее и увидел Го. Очевидно, в день свадьбы почтенный родственник невесту не разглядел и сейчас, разумеется, не узнал. А поскольку она была настоящей красавицей, дядя и привез ее племяннику в жены. Ему и в голову не приходило, что у красавицы под одеждой. Не снохач же он какой-нибудь, чтобы «разгребать пепел» /12/!
Ну, а что было делать молодому Яо: ликовать или предаваться горю? С первой женой, конечно, они успели сродниться, и ему было приятно ее видеть, но радость встречи тотчас сменилась унынием, когда он вспомнил, какой у жены изъян. Одно лишь название — жена, а проку никакого!
Отец и сын Яо вместе с дядюшкой ломали голову над сложной задачей.
Ясно, что пьяный небожитель ошибся в расчетах. Его слова не сбылись! Десятой женой оказалась все та же увечная, и сыну придется искать одиннадцатую. Будет искать до седых волос, пока не найдет. Оказалось, что слова «десять кубков» ничего не значат, следовательно, придумал их не святой, а самый настоящий мошенник.
Судили-рядили, но так и не смогли ничего придумать. Ночью, превозмогая тоску, Яо все же зашел в опочивальню жены и заключил ее в объятия. С каждым днем страсть супругов друг к другу росла, и оба мучились от неутоленного желания. Особенно супруга. Ну что за жизнь! Уж лучше смерть. Но тут произошло неожиданное. Огонь, сжигавший женскую плоть изнутри, однажды собрался в одном месте, кровь сгустилась и кожа вздулась. Через несколько дней волдырь лопнул, и образовалась рана.
Однажды ночью супруг ненароком коснулся раны и — о, чудо! — испытал неземное блаженство. Жена решила, что лучше умереть от боли, чем от любовного томления, и уступила натиску мужа. Нефритовый пест был острым, как волшебное лезвие. Недавняя беда обратилась счастьем. Так оно и бывает, что в минуты страданий неожиданно рождается радость, от которой человек порой может потерять рассудок.
Боясь, что рано или поздно их радостям наступит конец, рана затянется и все будет, как прежде, великие силы инь и ян снова разъединятся, супруги непрестанно предавались любовным утехам, моля небо, чтобы рана подольше не заживала.
Небо, видно, услышало их мольбу, а может быть, судьба их была предопределена свыше. Рана так и не затянулась. Вы спросите, почему так случилось? А вот почему. На жизненном пути женщины стояли разные препоны и суждены ей были разные мучения. Всемогущий спрятал ее прелести под тяжелым покровом, не дав им явиться наружу. Словом, все легкое он отправил внутрь, а плотное вывел наружу. Но нынче звезда злосчастия улетела прочь, отчего и появился волдырь. В один прекрасный момент человеческая плоть явила то, что в мире людей ценится дороже любой драгоценности. Ведь то, что достигается с трудом, ценнее во сто крат того, что приходит по первому желанию.
Кто знает, может быть, нашим героям суждено было соединиться лишь после многих испытаний. Вначале казалось, что их души сгорели и обратились в пепел, но, к счастью, их чувства не омертвели. Наверное, потому молодые люди и соединились.
Рассказанная история весьма поучительна. Из нее следует, что подобные события в Поднебесной должны происходить без всякой торопливости, лучше позднее, чем раньше. Счастья надо добиваться, а не получать его с легкостью. Пожалуй, именно поэтому в древности женились в тридцать лет, а замуж выходили лишь в двадцать. Происходило это не случайно. Тот, кому все легко достается, достоин жалости, ибо ничто не способно его обрадовать. Он не может ощутить прелести мелодий циня и сэ, воспринять их как подлинное счастье жизни, которое можно лишь уподобить парению в небесах!
Примечания
1. Мэн Гуан и Лян Хун — супруги, жившие во времена династии Хань. Когда Лян стал отшельником, его жена пошла вслед за ним в горы Балин.
2. Тао Чжугун (он же Фань Ли) — известный богач эпохи Весен и Осеней, вельможа при дворе юэского государя Гоуцзяня; какое-то время был мужем красавицы Сиши и подарил ее Гоуцзяню. Прославился тем, что неожиданно обрел богатство и так же неожиданно его потерял.
3. Цзян Тайгун (он же Цзян Цзыя)персонаж фантастического романа «Посвящение в духи», советник при Чжоуском дворе. Согласно легендам, долгое время постигал в горах даосскую магию, а когда ему исполнилось 80 лет, пришел ко двору чжоуского Вэнь-вана и У-вана и помог им расправиться с деспотом Чжоуваном.
4. Прописи Чуньхуа. — Имеются в виду прописи, сделанные в годы Чуньхуа, во время правления сунского императора Тайцзуна (990–994 гг.).
5. «Сюй» — иероглиф «сюй» состоит из двух элементов: «девятка» и «день».
6. Небожитель Чжан Сюй-танский каллиграф. Согласно преданию, Чжан любил пить вино и, опьянев, принимался за свое искусство. Особенно славился своим стилем «травяного письма», то есть скорописью, за что и получил прозвание Травяной святой.
7. Золотые лотосы — образ спеленутых женских ножек.
8. Обитатель темных (зеленых) лесов. — Имеется в виду разбойник. Зеленое платье — намек на низкое происхождение человека. Здесь также намек на легкомысленный нрав и недостойное поведение героя, охваченного страстью.
9. Трижды изгнан из деревни… — намек на историю сановника Чжан Циня, которого за честность и прямоту трижды изгоняли с должности.
10. Семь заповедей — правила поведения женщин. Их нарушения — бездетность, распутное поведение, непочтительность к родителям мужа, болтливость, воровство, завистливый и злобный нрав, дурная болезнь — влекли за собой расторжение брака.
11. Сандаловый муж — так прозвали красавца древности Пань Юэ, который жил в эпоху Цзинь. Второе имя Таньну (букв. Сандаловый раб), отсюда и появилось прозвище Сандаловый муж. Нарицательное имя красивого мужчины, любимца женщин.
12. Разгребать пепел — образ любовной связи свекра со снохой.
Перевод и примечания Д. Н. Воскресенского, стихи в переводе С. Л. Северцева.
Д. Н. Воскресенский
Судьба китайского Дон Жуана
В мировой литературе издавна заявила о себе тема поисков любовного идеала, обретение его через всякого рода жизненные соблазны и утехи и, прежде всего, соблазны плотские и утехи чувственные, поскольку изначальное стремление героев этих поисков обычно продиктовано жаждой физического обладания объектом своей любви. В рамках темы возник герой, вернее, герои, так как в длинный ряд искателей-сластолюбцев вписывается не только Дон Жуан, ставший классическим образом западноевропейской литературы, но отчасти и другие литературные персонажи, такие, как беспутный Жиль Блаз или циничный Ловелас (Ловлас), и прочие, хотя каждый из них, разумеется, посвоему специфичен и отражает какие-то иные черты человеческого поведения. Сближает же всех этих героев всепоглощающая страсть к чувственным удовольствиям и наслаждениям. Герой, носитель этих черт, далеко не однозначен, поскольку сама тема достаточно широка и многозначна, а поэтому и подход того или иного автора к образу своего героя различен.
Когда проблема любовного искуса рассматривалась с точки зрения автора-моралиста, тем более религиозного моралиста (как, скажем, в средневековой литературе), то она обычно подавалась под знаком осуждения героя и его поступков. Если бы, например, во времена Данте жил Дон Жуан, то великий поэт, не колеблясь, осудил его, поместил бы его, как и других героевсластолюбцев, в один из кругов своего зловещего вместилища грешников, где мечутся и страдают те (Елена и Клеопатра, Парис и Тристан), кто «предал разум власти вожделений». Осужденные религиозной моралью за свое влечение к наслаждениям, они не знают ни приюта, ни утешения, поэтому вынуждены вечно скитаться в неуютной Вселенной: «Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем; им нет надежды на смягченье мук или на миг, овеянный покоем».
