Мурасаки Сикибу - Повесть о Гэндзи. Книга 1
— Жаль все же, что он потихоньку не поручил этого нам, — перешептывались дамы. — Что мог подумать Корэмицу?
Теперь, даже ненадолго отлучаясь во Дворец или к ушедшему на покой Государю, Гэндзи не находил себе места от тревоги, милый образ неотступно стоял перед его мысленным взором, и, изнывая от тоски, он удивлялся самому себе: «Право, непостижимо человеческое сердце!»
От женщин, которых некогда он посещал, беспрестанно приходили полные упреков письма, многих он искренне жалел, но новая подруга по изголовью была столь трогательна, что Гэндзи и помыслить не мог о других. «Проведу ли ночь я без тебя?» (85) — повторял он и не посещал никого, оправдываясь нездоровьем.
«Пройдет время, мир перестанет казаться мне столь унылым, тогда я и навещу Вас», — отвечал он на все послания.
Нынешняя Государыня-мать была крайне встревожена поведением особы из покоев Высочайшего ларца, которой думы по-прежнему стремились лишь к Дайсё.
— Стоит ли огорчаться? — говорил Правый министр. — Теперь, когда нет больше той, что занимала в его сердце особое место…
Но Государыня, так и не сумевшая преодолеть свою ненависть к Гэндзи, стояла на своем:
— По-моему, будет гораздо лучше, если сестра поступит на службу в высочайшие покои и через некоторые время займет там приличное положение.
Гэндзи же питал к дочери Правого министра нежную привязанность, и досадно было ему терять ее, однако сердце его безраздельно принадлежало другой. «Для чего? Век наш так краток. Сосредоточу мысли свои на ней одной и постараюсь не навлекать на себя женского гнева», — думал он как видно наученный горьким опытом.
Весьма сочувствуя миясудокоро с Шестой линии, Гэндзи тем не менее понимал, что открытый союз с ней поставит его в крайне затруднительное положение. Вот если бы можно было все оставить по-старому, он с удовольствием побеседовал бы с нею при случае… Да, несмотря ни на что Гэндзи не переставал думать и о ней.
До сих пор никто не знал, что за особа живет в доме на Второй линии, но теперь, решив, что скрываться далее недопустимо и следует поставить в известность хотя бы ее отца, Гэндзи, не придавая делу широкой огласки, вместе с тем с необычайным тщанием начал готовиться к церемонии Надевания мо. Но ничто, никакие знаки внимания не радовали юную госпожу. Даже шутки Гэндзи лишь смущали и тяготили ее теперь, она все больше замыкалась в себе и за сравнительно короткий срок так изменилась, что ее трудно было узнать. Глядя на нее, Гэндзи и умилялся и печалился одновременно.
— Зря, видно, я так заботился о вас все эти годы. Ненамного стали мы ближе (86), и это нехорошо, — упрекал он ее.
А тут и год сменился новым.
В первый день года Гэндзи, как всегда, отправился с поздравлениями к ушедшему на покой Государю, после чего посетил Дворец и особо Весенние покои. Оттуда он поехал к Левому министру.
Министр же — даром, что новый год на ступил, — говорил только о прошлом и целыми днями сидел, погруженный в мрачное уныние. Когда неожиданно приехал Гэндзи, он постарался взять себя в руки, но, увы, это оказалось ему не по силам. Он все глядел и не мог наглядеться на Гэндзи, в красоте которого — не потому ли, что тот повзрослел на год, — появилось что-то величественное.
Расставшись с министром, Гэндзи прошел в покои ушедшей, и собравшиеся там дамы, увидев дорогого гостя, тоже не могли сдержать слез.
Гэндзи зашел взглянуть и на маленького сына и обнаружил, что тот заметно подрос и его улыбающееся личико стало еще миловиднее. Разрезом глаз, очертаниями рта мальчик необыкновенно напоминал принца Весенних покоев, и, глядя на него, Гэндзи невольно подумал: «Всякий, кто увидит его, не преминет осудить меня».
Убранство покоев совсем не изменилось, на вешалке, как и прежде, висело его парадное платье, но — оттого ли, что не было рядом женского, — оно казалось унылым, поблекшим…
Пришли с письмом от госпожи Оомия:
«Сегодня я особенно старалась обрести присутствие духа и надеялась, что Ваш приезд… Но, увы, напротив…
Платье, как всегда в эти дни, сшитое мною для Вас, вряд ли придется Вам по вкусу. В глазах моих померкло от слез, и я не уверена, что мне удалось удачно подобрать оттенки… Но прошу Вас, наденьте его хотя бы сегодня».
Вместе с письмом принесли праздничный наряд, столь заботливо приготовленный старой госпожой. Нижнее платье, в которое она просила его облачиться, поразило Гэндзи необыкновенно тонким сочетанием красок и редкостным своеобразием тканого узора. Он сразу же надел его, подумав: Могу ли я не оправдать ее ожиданий? Не приди я сегодня, каким ударом это было бы для нее». И сердце его мучительно сжалось.
А вот что он ответил:
«Я поспешил сюда, желая, чтобы Вы увидели сами, настала иль нет весна но, увы… Слишком многое всколыхнулось в памяти, и не могу вымолвить ни слова.
Каждый год в этот день
Здесь ждало меня новое платье.
И сегодня опять
Облачаюсь в него, но, увы,
Слезы льются из глаз по-прежнему…
Не в силах я справиться с тоской…»
А вот что написала ему она:
«Так, пришел Новый год,
Но с этим совсем не считаясь,
Прежние слезы
Все так же, увы, струятся
Из старых, померкших глаз…»
Да, безутешна была их печаль…
Священное дерево сакаки
Дайсё (Гэндзи), 23–25 лет
Жрица Исэ (Акиконому), 14–16 лет, — дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо
Миясудокоро, дама с Шестой линии (Рокудзё-но миясудокоро), 30–32 года, — тайная возлюбленная Гэндзи
Ушедший на покой Государь (имп. Кирицубо) — отец Гэндзи
Нынешний государь (имп. Судзаку) — сын имп. Кирицубо и Кокидэн
Государыня-супруга (Фудзицубо), 28–30 лет, — наложница имп. Кирицубо, принцесса из павильона Глициний
Принц Весенних покоев (будущий имп. Рэйдзэй) — сын Фудзицубо
Государыня-мать (Кокидэн) — мать имп. Судзаку, бывшая наложница имп. Кирицубо
Правый министр — отец Кокидэн и Обородзукиё
Принц Хёбукё — отец Мурасаки
Омёбу — прислужница Фудзицубо
Хранительница Высочайшего ларца, затем — Найси-но ками (Обородзукиё) — дочь Правого министра, сестра Кокидэн, тайная возлюбленная Гэндзи
Левый министр — тесть Гэндзи
Госпожа из Западного флигеля (Мурасаки), 15–17 лет, — вторая супруга Гэндзи
Сёнагон — кормилица Мурасаки
Жрица Камо (Третья принцесса) — дочь имп. Кирицубо и Кокидэн
Жрица Камо (Асагао) — дочь принца Момодзоно
Особа из дворца Дзёкёдэн (наложница Дзёкёдэн) — дочь Правого министра, наложница имп. Судзаку
То-но сёсё — брат наложницы Дзёкёдэн
Бэн — прислужница Фудзицубо
То-но бэн — племянник Государыни-матери Кокидэн
Самми-но тюдзё (То-но тюдзё) — сын Левого министра, брат умершей супруги Гэндзи, Аои
Принц Соти (Хотару) — сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи
Монах Рисси (Уринъин-но рисси) — старший брат наложницы Кирицубо, дядя Гэндзи
Приближался день отправления жрицы,[247] и все большее уныние овладевало сердцем Рокудзё-но миясудокоро. После того как не стало дочери Левого министра, которая, столь значительное положение занимая, была для нее постоянным источником волнений, в мире начали поговаривать: «Кто знает, быть может…» Сердца обитателей дома на Шестой линии преисполнились надежды, но, увы… Дайсё совсем перестал бывать там, и, видя, как он переменился, женщина поняла: подтвердились худшие ее подозрения, произошло что-то и в самом деле ужасное, что окончательно отвратило его от нее. И, отбросив сомнения, она решительно устремилась в путь.
Никогда прежде жрица не отправлялась в Исэ в сопровождении матери, но, оправдывая себя тем, что столь юную особу нельзя оставлять без присмотра, миясудокоро все же решилась покинуть этот безрадостный мир. Узнав о ее намерении, господин Дайсё, несмотря ни на что, опечалился чрезвычайно, и от него стали приходить письма весьма трогательного содержания. Однако она и помыслить не могла о том, чтобы снова встретиться с ним. Разумеется, ей не хотелось, чтобы он укрепился в мысли о ее нечувствительности, но свидание с ним неминуемо увеличило бы смятение, с недавних пор воцарившееся в ее душе, а потому, говоря себе: «Ни к чему это», она неизменно отвечала отказом.
Иногда миясудокоро ненадолго возвращалась в свое прежнее жилище, но окружала это такой тайной, что господин Дайсё и не ведал о том. В нынешнюю же обитель нельзя было приезжать запросто, руководствуясь лишь собственным желанием, и, не имея средства увидеться с ней, Гэндзи по-прежнему пребывал в тревоге, а дни и луны все дальше и дальше уносили их друг от друга.
