Лэ Ши - Нефритовая Гуаньинь
— Да. И к тому же единственная.
— А лет ей сколько? — продолжал расспрашивать стражник.
— Восемнадцать.
— Вы думаете отдать ее замуж или в услужение кому-нибудь из вельмож?
— Я человек бедный. Денег на приданое взять неоткуда. Думаю, придется отдать ее в услужение.
— А что она умеет делать?
На этот вопрос старый Цюй ответил стихами, написанными на мотив «Прелестные глаза»:
В укромных покоях таится
Прелестнейшая чаровница,
Не фея весны, но цветами
Шелка расшивать мастерица,
Зеленая чашечка, пестик —
Вот-вот аромат заструится.
И бабочек рой оживленный
Над девою вьется, кружится.
Стражник догадался, что девушка хорошо вышивает.
— Только что, — сказал он, — здесь проезжал князь. Из своего паланкина он заметил вышитый пояс на вашей дочери. Во дворце князя как раз нужна хорошая вышивальщица. Вы могли бы предложить свою дочь в услужение.
Старик вернулся домой и переговорил об этом предложении с женой. На другой день он написал дарственный уговор, взял дочь и отправился во дворец. Князь уплатил за девушку и дал ей имя Сю-сю.
Через некоторое время император пожаловал князю боевой халат, расшитый цветами. Сю-сю сразу вышила точно такой же, и князь остался очень доволен.
— Император подарил мне халат боевой, с вышивкой, — как-то сказал он. — Надо отдарить его чем-нибудь необыкновенным.
Он взял из своей сокровищницы кусок прекрасного, праздничного, белого, как баранье сало, нефрита, вызвал резчиков и спросил:
— Что можно сделать из этого нефрита?
— Набор кубков для вина, — сказал один.
— Жаль пустить такой чудесный кусок нефрита на винные чаши, — заметил князь.
— Этот кусок нефрита заострен кверху и закруглен снизу, — сказал другой мастер. — Из него можно вырезать махакала{303}.
— Но статуэтками пользуются только раз в году — в седьмой день седьмой луны, — снова возразил князь. — Все остальное время они пылятся без употребления.
Среди резчиков был молодой мастер, по имени Цуй Нин, уроженец города Цзянькан, что в области Шэнчжоу. От роду ему было двадцать пять лет, и он уже несколько лет работал в княжеском дворце. Он выступил вперед, почтительно сложил руки и сказал:
— То, что этот нефрит заострен кверху и закруглен снизу, — очень плохо. Он годится только на то, чтобы вырезать изваяние Гуаньинь.
— Хорошо, — сказал князь. — Как раз это мне и нужно.
И он приказал Цуй Нину приступать к работе.
Не прошло и двух месяцев, как изваяние Гуаньинь было готово. Вместе с письмом князь отправил его в императорский дворец, и император остался очень доволен. Цуй Нину прибавили жалованье, и он продолжал служить у князя.
Время текло незаметно, и снова наступила весна. Однажды вечером мастер Цуй Нин в обществе нескольких приятелей возвращался домой после прогулки, и все завернули в кабачок у ворот Цяньтан. Они выпили всего по нескольку чаш, как вдруг на улице поднялся шум. Приятели поспешно распахнули окно — посмотреть, что случилось, — и услышали крики: «Пожар! Горит возле моста Цзинтин!»
Не допив вино, Цуй Нин с товарищами бросились опрометью вниз по лестнице, чтобы поспеть на пожар, и вот что они увидели:
Ничтожная искра таким разгорелась пожаром,
Как будто бы вспыхнули тысяча тысяч костров! —
Светильник ли с неба Лю Дин-огневик{304} опрокинул?
Огонь ли зажжен Чжоу Юем{305} у Красной стены?
Жестокие княжьи вассалы скалу подпалили?{306}
Сигнальный огонь ублажает каприз Бао Сы?{307}
Горящею тыквой коварный У Тун забавляется?{308}
Иль алого мула приводит к нам Сун-Сумасброд?{309} —
Досель не видали такого огромного пламени,
Что дымом застлало и землю, и выси небес!
Едва взглянув, Цуй сказал торопливо:
— Это недалеко от нас, — и помчался ко дворцу.
Не встретив никого, он двинулся по левой галерее. От бушующего пламени было светло как днем. Внезапно из дворца, пошатываясь, вышла женщина; — в руках у нее был узелок с золотом и драгоценностями. Она шла прямо на Цуй Нина. Мастер узнал Сю-сю и почтительно отступил на шаг.
Однажды князь пообещал Цуй Нину: «Вот отслужит Сю-сю свой срок — выдам ее за тебя». Узнав об этом, слуги говорили: «Прекрасная будет пара!» — и Цуй благодарил всех за добрые пожелания. Он был холостяком и очень хотел жениться. Сю-сю, зная его настроение, тоже мечтала о том же.
И вот сейчас, в такой тревожный миг, он вдруг повстречал ее.
Увидев мастера, Сю-сю сказала:
— Господин Цуй, я замешкалась и не успела выйти вместе с остальными прислужницами. Теперь все разбежались, не осталось никого, кто бы мне помог. Найдите мне какое-нибудь пристанище!
Цуй и Сю-сю вышли из дворца, отправились вдоль берега и добрались до моста, аркою перебросившегося через реку. Тут девушка сказала:
— Ах, господин Цуй. Ноги до того болят, что я не в силах шага ступить дальше!
— Я живу совсем рядом, — сказал тогда Цуй, указывая на свой дом. — Вы можете там передохнуть.
Они вошли к нему в дом.
— Ах, как я проголодалась! — снова заговорила Сю-сю. — Может быть, вы купили бы что-нибудь поесть, господин Цуй! А после таких страхов, которые мне пришлось испытать, и чаша вина, пожалуй, не повредила бы.
Цуй купил вина, и они выпили по нескольку чаш. Поистине можно сказать:
Три чаши «Бамбуковых листьев»{310} — и сердце трепещет;
Что персика нежный цветок, разгораются щечки.
А пословица гласит: «Весна — время цветов, вино — служанка любви».
— Вы помните день, — спросила Сю-сю, — когда мы любовались в башне луною и князь обещал выдать меня за вас? Вы тогда благодарили князя. Помните?
— Да, — пробормотал Цуй, почтительно сложив ладони.
— В тот день, — продолжала Сю-сю, — все за нас радовались, говорили, какая славная получится пара. Помните?
И на этот раз Цуй смог пробормотать только: «Да!»
— Так чего же мы ждем? — продолжала Сю-сю. — Почему бы нам не стать мужем и женою этой же ночью? Как по-вашему?
— Я не смею, — сказал Цуй.
— Значит, вы отказываетесь? Тогда я закричу, и вам придется худо. Зачем вы заманили меня к себе в дом? Завтра расскажу всем во дворце!
— Вот что, — решился Цуй, — мы можем стать мужем и женой, но лишь при одном условии — мы должны отсюда уехать. Воспользуемся пожаром и скроемся без промедления.
— Теперь я ваша жена, — сказала Сю-сю, — и подчиняюсь вам во всем.
Той же ночью они стали мужем и женой и после четвертой стражи покинули город, захватив деньги и вещи. Они шли целыми днями, останавливаясь только для того, чтобы подкрепиться и переночевать. Так они добрались до Цюйчжоу.
— Из этого города расходятся пять дорог, — сказал Цуй, — куда же нам направиться? Пожалуй, что в Синьчжоу. У меня там есть друзья, наверняка пристроимся, да и я, резчик по нефриту, без работы не останусь.
И они отправились в Синьчжоу. Однако через несколько дней Цуй сказал:
— Здесь постоянно бывает много людей из столицы. И если кто-нибудь сообщит князю, что видел нас, он, без сомнения, прикажет нас арестовать. Нет, в Синьчжоу оставаться небезопасно, лучше переберемся куда-нибудь еще.
Они снова тронулись в путь, на этот раз — в Таньчжоу, расположенный далеко от столицы. Прибыв туда, сняли дом на рыночной площади и повесили вывеску с надписью: «Цуй — столичный резчик по нефриту».
— Ну, теперь до столицы больше двух тысяч ли, — сказал Цуй жене. — Я думаю, все обойдется. Тревожиться нам больше не о чем, можем жить спокойно.
В Таньчжоу было много чиновников, и когда они узнали, что Цуй — столичный мастер, то все стали обращаться к нему с заказами.
Как-то раз Цуй попросил тайком разузнать, что делается в доме Сяньаньского князя. Ему сказали, что в ночь пожара из княжеского дворца бежала одна служанка. За поимку беглянки было назначено вознаграждение. Несмотря на долгие поиски, найти девушку не удалось. Таким образом, никто в столице не знал, что Сю-сю бежала с Цуй Нином и что они живут вместе в Таньчжоу.
Время летит как стрела, солнце и луна вертятся, что веретено, и вот уже пробежало более года. Однажды утром, только Цуй Нин открыл свою мастерскую, к нему вошли двое мужчин. Один был в платье стражника, другой — прислужника из уездного управления. Войдя и усевшись, они сказали Цую так:
— Наш начальник уезда прослышал, что Цуй — столичный мастер. Он просит мастера пожаловать для исполнения кое-каких работ.
Цуй сказал жене, куда он идет, и в сопровождении двоих посыльных отправился в правление уезда Сяньтань. Посыльные привели его в дом своего господина — начальника уезда, и тот договорился с Цуем о цене. По дороге домой Цуй повстречал какого-то человека, в шляпе из бамбуковой рогожи, в суконной куртке с белым воротником; икры его были стянуты черно-белыми обмотками и ноги обуты в туфли из конопляной соломы с завязками. На плечах он нес коромысло с двумя узлами. Когда они поравнялись, путник пристально посмотрел на Цуй Нина, но Цуй не обратил на него никакого внимания. Однако путник узнал резчика по нефриту и пошел за ним следом.
