Фэн Мэнлун - Развеянные чары
– В таком случае у вас должна быть моя долговая расписка, – возразил Ми Бида. – Покажите ее.
– Расписка сгорела при пожаре, – сказал Ху Хао и сделал жест в сторону учителя Чэня. – Вот он был поручителем и все подтвердит.
– Да, я действительно был поручителем и знаю, что долг до сих пор не возвращен, – подтвердил Чэнь Шань. – Вы, верно, запамятовали, господин цензор.
Ми Бида изменился в лице.
– Хватит пустых разговоров! Давайте расписку, и долг будет возвращен. А так любой может прийти и заявить, что я брал у него тысячу лянов серебра. Что ж, по-вашему, я должен платить, веря на слово?!
Наивно полагая, что Ми Бида мог случайно позабыть об этом долге, Чэнь Шань продолжал его убеждать:
– Господин цензор, не горячитесь, постарайтесь вспомнить...
– Да, да! – присоединился к нему Ху Хао. – Ну пусть не все триста лянов, а сколько можете – я все сочту за дар!..
Ми Бида еще больше рассердился:
– Оба дуете в одну дудку! Сговорились и хотите выманить у меня деньги! Ну и наглость! Есть расписка – сейчас же верну хоть три тысячи лянов. Нет расписки – не получите ни гроша.
С этими словами Ми Бида встал и удалился во внутренние покои. Старик Лю И, присутствовавший при разговоре, при виде рассерженного хозяина поспешил скрыться. Однако совесть его не оставила. Дождавшись у ворот, пока выйдут Ху Хао и Чэнь Шань, он подошел к ним и сочувственно сказал:
– Юаньвай Ху, не расстраивайтесь. Я попробую еще раз поговорить с господином, и, надеюсь, все уладится... Вы уже здесь давно и, верно, проголодались? Приглашаю вас и господина учителя, если вы не погнушаетесь моим угощением, зайти в трактир и закусить.
Чэнь Шаню, кипевшему от возмущения, было не до угощений, однако ему не хотелось обижать доброго человека отказом. Ведь, глядя на него, Ху Хао тоже мог отказаться и остался бы голодным. Он взял юаньвая под руку, и они направились в трактир.
Стоит ли говорить, что для Ху Хао это было равносильно спасению от смерти...
Поистине:
Без счету тратишь на еду
и вкусно ешь, когда богат,
Но если голодать пришлось,
тогда и крошке будешь рад.
Если хотите знать, как Ху Хао возвратился домой, прочтите следующую главу.
Глава девятнадцатая
Чэнь Шань и Лю И помогают Ху Хао деньгами. Святая тетушка посвящает Юнъэр в тайны волшебства
Который уж день на кухне
и крошки еды не сыскать,
Горько плачет ребенок —
душу объемлет страх;
Над малышом склонившись,
его утешает мать,
А отец своему благодетелю
благодарность пишет в стихах.
Итак, мы уже знаем, что цензор Ми преклонялся лишь перед богатством, а бедность и бедняков презирал. Узнав, что Ху Хао обеднел, он наотрез отказался возвращать ему долг. Ху Хао, разумеется, был этим и возмущен и расстроен, однако ничего поделать не мог. К счастью, Лю И, старый слуга семьи Ми, проникся к нему сочувствием и пригласил его вместе с учителем Чэнем в трактир, чтобы угостить и хоть как-то загладить этим грубость своего господина. Усадив Ху Хао на почетное место, а учителя Чэня – на циновке чуть пониже, он сказал подошедшему трактирщику:
– Подай нам вина да побольше мясных закусок...
– Есть свежая говядина, – предложил трактирщик. – Прикажете подать?
– Подавай, – распорядился Лю И. – И неплохо бы еще курицу.
– Не стоит через меру тратиться, – запротестовал Ху Хао.
– Какое через меру! – возразил Лю. – Мне и так совестно за такое ничтожное угощение!..
Когда трактирщик принес кувшин вина, Лю И прежде попробовал, хорошее ли оно, и тогда разрешил подогреть. Вскоре на столе появилось блюдо с мясом и большая чашка маринованных овощей. Трактирщик сам хотел налить посетителям вино, но Лю И взял у него чайник:
– Тут мы сами управимся. Лучше иди зарежь курицу да поскорее свари ее.
Трактирщик вышел, а Ху Хао обратился к Лю И:
– Вы бы, почтенный, тоже присели...
– Нет, нет! – отказался Лю И. – В присутствии таких благородных людей, как вы и учитель, мне сидеть не полагается.
– Если вы не сядете, мы не сможем принять вашего угощения, – решительно заявил Чэнь Шань.
– Раз вы так настаиваете, я сяду с краешку и буду вам прислуживать, – сказал Лю И.
Он наполнил кубки вином и подал Ху Хао и учителю. Ничего не евший с утра Ху Хао после первого кубка почувствовал, как у него заколотилось сердце и раскраснелось лицо.
– Простите, но больше пить не могу, – сказал он. – Позвольте, если можно, немного закусить.
Не настаивая из опасения, как бы Ху Хао не захмелел, Лю И сказал:
– Хорошо, мы выпьем вдвоем с учителем. – Затем позвал трактирщика и приказал подавать курицу сразу же, как только сварится.
Трактирщик вышел и вскоре принес блюдо с разрезанной на куски курицей, поставил его на стол и спросил:
– Кому прикажете подать первому?
Лю И показал на Ху Хао. Тот взял чашку, съел кусочек и вдруг вспомнил о голодной жене и дочери, и из глаз его закапали слезы. Чэнь Шань сразу догадался, в чем дело, и сказал:
– Во всем виноват я один. Не знал, что цензор Ми такой бессовестный человек, и вовлек юаньвая в неприятность. – Затем он обратился к Лю И: – В детстве мы с твоим господином были друзьями и жили душа в душу. Он советовался со мной во всех делах, всегда был гуманным и справедливым, а сейчас, став чиновником, сущий Янь-ван в человеческом обличье!
– Вы уж его простите, – попросил Лю И. – Человек всю жизнь не может быть добрым. Даже воды реки Хуанхэ и те бывают чистыми лишь несколько дней в году! Сейчас юаньваю не повезло, но я уверен, что счастье еще вернется к нему. И я буду помогать ему по мере возможности до тех пор, пока мой хозяин не одумается и не вернет долг.
– Премного вам благодарен, – сказал Ху Хао.
Он съел две чашки мяса и положил палочки.
– Пожалуйста, ешьте еще, – уговаривал Лю И.
– Спасибо, больше не могу, – поблагодарил Ху Хао.
– Тогда, может, вина? – предложил Лю И.
– Не стоит, – отвечал за Ху Хао учитель. – Юаньвай всегда пил очень мало.
– А после того как попал в беду, вообще не прикасался к вину, – сказал Ху Хао. – Вот сейчас выпил и совсем расстроился... Поистине, ваше сочувствие тронуло меня до глубины души.
Лю И и Чэнь Шань допили вино и доели закуски. Затем Чэнь Шань достал из рукава связку в триста монет и протянул Ху Хао:
– Возьмите эти деньги и по дороге домой купите себе чего-нибудь съестного. Жаль, я сейчас мало зарабатываю и не могу дать больше...
Лю И между тем рассчитался с трактирщиком и оставшиеся у него около сотни монет также отдал Ху Хао:
– Я не богат, но примите хоть этот скромный дар.
Ху Хао вспомнил о страданиях своих близких и с благодарностью принял деньги, тем более что даны они были от чистого сердца...
Поистине:
Лживый чиновник обманом
прибирает к рукам бедняка,
Но умный слуга одолеет
хозяина наверняка.
Источник добра или злобы —
человеческая душа,
И безразлично: богат ты
или нет у тебя ни гроша.
Здесь наше повествование пойдет в двух направлениях. Сначала мы расскажем о жене и дочери юаньвая, которые, дрожа от холода, с нетерпением ждали возвращения Ху Хао.
– Почему отец пошел просить у людей? – недоумевала Юнъэр.
– Видишь ли, дочка, все люди в мире живут по-разному, – объясняла мать, – одни – в тепле и довольстве, другие – в холоде и голоде. Твой отец нынче впал в такую нужду, что у него нет иного выхода, как просить подаяния.
– Но почему он пошел в такой снег и мороз? – не унималась девочка.
– Дитя мое, у нас совсем нечего есть, и не пойди он сейчас, мы умерли бы с голода. Девочка моя, возьми под изголовьем кровати несколько оставшихся у меня монет и купи чего-нибудь поесть, а вернется отец – придумаем еще что-нибудь.
Юнъэр перевернула всю кровать, однако нашла только восемь медяков.
– Вот и хорошо, – сказала мать. – Купи себе несколько жареных лепешек и поешь.
Надев рваные сандалии и обмотав голову старой тряпкой, Юнъэр, осторожно ступая по снегу, вышла со двора. Городская улица – это не глухие горы: вот и сейчас здесь было оживленно, люди, топча снег, сновали взад и вперед, и вскоре образовалась слякоть, по которой стало трудно передвигаться. Юнъэр не успела сделать и нескольких шагов, как поскользнулась и выронила зажатые в ладони монеты. Взволнованная девочка бросилась шарить руками по мокрому и грязному снегу, однако ей удалось найти только семь монет. Восьмая монета пропала.
Дойдя до конца улицы, где обычно продавали съестное, Юнъэр подошла к первому же торговцу лепешками.
– Дядюшка, дайте мне лепешек на семь монет.
Торговец взял монеты и стал их внимательно осматривать. Одна монета оказалась гнутой, и он вернул ее девочке.
– Тогда дайте мне лепешек на шесть монет! – сказала Юнъэр.
Торговец завернул шесть лепешек в лист лотоса и дал ей. Взяв лепешки, Юнъэр направилась домой.
