Гань Бао - Записки о поисках духов
Чун принял сына, чашку и стихи, и внезапно ничего не стало видно на том месте, где стояли только что две повозки. Чун взял сына и пошел прочь. Люди же с четырех сторон все утверждали, что это оборотень и издалека в него плевали, но вид мальчика оставался прежним. А они спрашивали:
– Ты чей такой ублюдок? — А мальчик всю дорогу прятался у Чуна за пазухой.
Вначале люди чурались Чуна, но, вникнув в смысл того стихотворения, горестно вздыхали: сколь сокровенны связи между мертвыми и живыми!
Через некоторое время Чун, сев в повозку, поехал на рынок и продавал там чашку. Цену он назначил высокую, не стремясь сбыть вещь побыстрее, и редко кто к ней приценивался. Но вот нашлась старая служанка, которая чашку опознала и, вернувшись, рассказала о ней старшей в доме:
– На рынке я видела сегодня одного человека в повозке. Он продавал чашку, которую положили в гроб к девушке из семьи Цуй.
А старшая в доме была родной теткой девицы Цуй. Она послала сына посмотреть на чашку, и все оказалось точно так, как говорила служанка. Он влез в повозку, назвал свою фамилию и имя и сказал Чуну:
– Некогда моя тетушка была отдана за шаофу и родила дочь, которая скончалась, еще не выйдя замуж. Родные скорбели о ней и преподнесли золотую чашку, положив ее в гроб вместе с покойницей. Не можете ли вы рассказать мне историю вашей чашки?
Чун поведал все, с ним случившееся, и молодой человек тоже был растроган его рассказом. С этой историей он и вернулся к матери. Тогда мать велела проводить ее к дому Чуна, нашла ребенка и осмотрела его. Собрала всех родственников. Оказалось, что мальчик имел в облике родовые черты семейства Цуй, но и на Чуна тоже был похож. Освидетельствовав и мальчика, и чашку, тетушка заявила:
– Мой внучатый племянник родился в конце третьей луны. Отец его тогда произнес: «Весна нынче теплая (вэнь), желания лишены (сю) силы» — и дал ему имя Вэнь-Сю. А сочетание «вэнь — сю» в переносном смысле указывает на тайную женитьбу. Значит, судьба его была предсказана заранее.
Мальчик и в самом деле вырос весьма способным и дошел по службе до должности правителя округа с содержанием в две тысячи даней зерна. Дети и внуки его носили чиновничьи шапки, а Лу Чжи, по второму имени Цзы-Гань, внук Лу Чуна, даже прославился по всей Поднебесной.
16.398Во время Поздней Хань на станции Западных ворот в уезде Жуян округа Жунань водилась нечистая сила. Если кто-то из проезжающих останавливался тут на ночлег, он тут же умирал. Те же, кому удавалось перебороть эту напасть, лишались волос и теряли твердость духа. Некто спросил: в чем причина всего этого? Ему рассказали:
– В прежние времена здесь произошла странная вещь. На службу в управление округа был назначен Чжэн Ци, уроженец уезда Илу. Не доезжая до станции шести-семи ли, ему повстречалась очаровательная женщина, умолявшая подвезти ее. Вначале Ци не мог решиться, но потом взял ее в повозку. Добравшись до станции, он подъехал к воротам. Стражник предупредил его: «На башню подниматься опасно!» «Я ничего не боюсь», — ответил Ци. В это время уже стемнело. Он поднялся на башню и провел там ночь с этой женщиной. В дальнейший путь он отправился засветло. Стражник хотел подмести помещение в башне и обнаружил там эту женщину мертвой. Он перепугался и поспешил сообщить о случившемся начальнику станции. Начальник велел ударами в барабан собрать всех служащих для опознания трупа. Оказалось, что эта женщина из семьи У, проживавшей в восьми ли на северо-запад от станции. Ночью, как раз перед погребением новопреставившейся, случился пожар, и когда огонь подступил к станции, тело пропало. Видно, ее семья сумела забрать женщину. А Ци едва успел проехать несколько ли, как у него заболел живот. Он добрался до станции Лиянтин, что в уезде Наньдунь, и там скончался в муках. С тех пор никто не осмеливается подниматься на эту башню.
16.399Чжун Яо из Иньчуани, по второму имени Юань-Чан, по нескольку месяцев не появлялся при дворе, выказывая при этом необычайную строптивость. Кто-то спросил его: в чем дело? Он ответил:
– Все мое время занимает любезная мне женщина необыкновенной красоты.
– Так это, верно, оборотень, — заявил вопрошавший, — ее надо уничтожить.
Когда женщина пришла в очередной раз, она в дом не вошла, остановившись перед дверьми.
– Что случилось? — спросил Яо.
– Вы задумали убить меня, — отвечала она.
– Да нет же! — уверил Яо.
Он упорно зазывал ее, и она вошла к нему в дом. Но Яо, подозревая с ее стороны недоброе, не смог сдержать себя и ударил ее секирой, поранив ей бедро. Женщина выскочила наружу, приложила к ране чистую хлопковую вату, и кровь перестала течь.
На следующий день послали людей выследить, где она. Нашли большой могильный склеп. В колоде лежала красавица, обликом совершенно как живая, одетая в белую шелковую рубашку и красную вышитую безрукавку. На левом бедре у нее была рана, а кровь была вытерта ватой, выдернутой из безрукавки.
Цзюань семнадцатая
Чжан Хань-Чжи из владения Чэньго поехал в Наньян изучать «Предание Цзо» у Янь Шу-Цзяня, правителя столичного округа Цзинчжао. Через несколько месяцев после его отъезда к его младшей сестре привязалось привидение, твердившее ей:
– Я заболел и умер, погребен на меже и все время страдаю от холода и голода. Своими руками я повесил на бумажной шелковице позади дома несколько пар туфель-«недарилок»[114]. Фу Цзы-Фан прислал мне пятьсот монет, они под северной стеной — я так и забыл их забрать. Еще я купил у Ли Ю корову — контракт лежит в книжном коробе.
Пошли проверять — все оказалось точно так. Ничего не знала одна лишь жена Хань-Чжи: сестра только что вернулась из дома своего мужа и не успела дойти до нее. Другие же домашние горько плакали, совершенно уверившись в правде сказанного. Отец, мать, младшие братья в ветхих дерюжках[115] отправились на совершение траурного обряда.
Отойдя от дому на несколько ли, они вдруг нагнали Хань-Чжи — и с ним еще добрый десяток студентов. Хань-Чжи оглянулся, увидел своих домашних и удивился, почему они в таком виде. А домашние, узрев Хань-Чжи, решили, что это привидение, и долго пребывали в замешательстве. Наконец Хань-Чжи вышел вперед и с поклоном попросил отца объяснить ему, в чем дело. Слушая, не знал, смеяться или плакать.
Вообще-то, такое видели или о таком слышали не один раз. И потому скоро поняли, что это — проделки оборотней.
17.401При Хань в уезде Вайхуан владения Чэньлю жил Фань Дань, по второму имени Ши-Юнь. В молодости как охранник на низшей должности он был назначен на почтовую станцию надзирателем. Будучи человеком строгих правил, Дань возмутился столь незначительным постом. И вот он на Большом Разливе в Чэньлю убил свою верховую лошадь и выбросил свою чиновничью головную повязку. Нежданно там объявились грабители. Некий дух снизошел в его дом и заявил:
– Я, Ши-Юнь, убит грабителями. Поспешите подобрать мое платье на Большом Разливе в Чэньлю.
Домашние подобрали и одежду, и головную повязку. А Дань тем временем добрался до Наньцзюня, оттуда перебрался в Саньфу, повсюду следуя за Мудрецом Ином и перенимая его науку. Вернулся он только через тринадцать лет, но домашние его уже не признали.
Люди же во владении Чэньлю высоко ценили его за прямоту души, и когда его не стало, дали ему прозвание «Непорочный Учитель».
17.402Фэй Цзи, человек из У, долго гостил в земле Чу. А в это время на дорогах было много грабежей, и жена его все время о нем беспокоилась. Цзи, путешествуя, встретился со своим сверстником. Они остановились на ночлег возле горы Лушань, и каждый расспрашивал другого, как давно он уехал из своего дома.
– Уже несколько лет, — сказал Цзи, — как я покинул свой дом. Когда я отправлялся в путь и расставался с женой, то попросил у нее дать мне в дорогу на память золотую шпильку. Желал проверить, пожалеет ее мне или нет. Шпильку я получил и положил на дверной косяк. Перед выездом я не успел ей об этом сказать. Шпилька должна по-прежнему находиться над дверьми.
В ту же ночь жена его увидела во сне Цзи, который сказал ей:
– По дороге я наткнулся на разбойников. Уже два года, как я погиб. Если ты моим словам не веришь, вспомни: отправляясь в путь, я получил от тебя шпильку. Но в дорогу ее с собой не взял, а оставил на дверном косяке. Можешь пойти и забрать ее.
Жена проснулась, пошарила рукой и нашла шпильку. Семья тут же принялась за совершение траурного обряда. Примерно через год Цзи вернулся домой.
17.403Юй Дин-Го, уроженец Юйяо, имел приятную внешность. А девушка из семьи Су в том же уезде — та просто была прекрасна собой. Дин-Го часто встречал ее, и она ему очень нравилась.
