Инаятуллах Канбу - Книга о верных и неверных женах
— О няня, — возразил шахзаде, — хотя все жемчужины-наставления, которые ты просверлила острием своего языка, и достойны похвалы, но тем не менее — как мне быть? Сердце мое пленено ее густыми кудрями, а мое терпение и разум похищены ее взорами
— Если ты не можешь совладать со своим сердцем, — сказала няня, — и не в силах удержаться, то тебе надо сначала разобраться во всем и докопаться до истины, а потом уже заикаться о своем желании, чтобы не пришлось потом краснеть от стыда.
Шахзаде послушался мудрых советов няни, вышел из гарема и завел с Хирадмандом беседу о красавицах. Он показал ему периликую красотку, резвившуюся в неге, и предложил провести с ней ночь.
— О шах, равный Фаридуну! — ответил Хирадманд. — Меня ждут великие и важные дела на чужбине, и не подобает мне нарушать свое целомудрие скверной прелюбодеяния.
Когда шахзаде не добился своей цели таким путем, он решил подвергнуть гостя другому испытанию: велел слугам принести купальные принадлежности, а потом сказал Хирадманду:
— Во дворце есть прелестный водоем с прохладной водой. От ветерка вода там искрится и переливается пузырьками, словно льющиеся волной локоны красавицы. Сейчас как раз полдень, летний зной в разгаре, неплохо бы нам искупаться и поплавать.
— Купание, бесспорно, освежает тело и очищает душу, — ответил Хирадманд, — но я несколько дней и ночей скакал по знойной пустыне и меня бросает то в жар, то в холод, а в таком состоянии купаться вредно. Прими мои извинения и уволь меня от этого!
Тут Зухра поднялась, собираясь проститься, но шахзаде стал просить ее остаться еще на несколько дней. Он так упрашивал, что Зухра догадалась о его намерениях и решила схитрить.
Из благоразумия она приложила руку к глазам в знак согласия и сказала:
— Те милости, которые мне оказал падишах, так обязали меня, что птица моего сердца в ожидании разлуки расправляет крылья с большой неохотой. Если бы не мой долг, я бы навеки пал у твоего порога в знак своей рабской покорности.
Шахзаде сверх меры обрадовался этим словам и решил вместе с Хирадмандом отправиться на охоту, надеясь испытать красавицу в охоте на львов и тем разоблачить ее.
Когда охотник-утро полонило горизонты сетью света, а владыка звезд выскочил в небесные степи, охотясь за небесным Львом, Зухра отправилась в степь, подкупила охотников и попросила их убить несколько львов. Когда те исполнили, что она велела, она отрезала животным уши и хвосты, спрятала их, а охотникам велела пойти к шахзаде и объявить, что еще до восхода солнца в шахские угодья ворвался какой-то юноша и поубивал львов, прежде чем охотник увидели его, и что такой доблести они-де еще ни в ком не видели.
Шахзаде, услышав, как та серна поражает львов, совсем потерял рассудок и, словно испуганная газель, убежал в бескрайнюю степь изумления. Тут как раз появился Хирадманд и бросил перед шахзаде уши и хвосты львов. Все присутствующие убедившись, что такое хрупкое создание сразило лютых львов, громко закричали от удивления и погрузились в бездну изумления. А шахзаде, потрясенный и подавленный, тут же побежал к няне и рассказал ей о случившемся. Няня стала успокаивать его:
— О средоточие благородства! О источник радости во всем мире! Не раздирай своего царского облика ногтями печали, испытай ее вином: вот тогда воистину проявится ее природа, и ты узнаешь, рис это или же мак.
Для нас пробным камнем да будет вино, пусть принесут вина!
Высоких и низких разделит оно, — пусть принесут вина!
Шахзаде послушался ее совета, вышел из ее каморки, поцеловал руку Хирадманду и стал расхваливать его.
— Ты проявил героизм в этом трудном деле, — говорил он, — и теперь даже само небо должно целовать тебе ноги А мне следует устроить по этому случаю пир, увидев который, сам Джамшид изумился бы. На пиру мы выпьем вина, зажигающего в душах людей пламя радости и веселия.
— Я — смиренный скиталец на чужбине, — отвечал Хирадманд, — я отдал поводья своей воли в руки твоего величества, и ты можешь направлять меня куда пожелаешь. Однако днем, когда палит солнце и парит зной, не следует приступать к такому делу. Пить вино днем — все равно что зажигать днем светильник, а ведь разумные мужи этого не одобряют. Если же устроить этот веселый пир ночью, когда луна светит и озаряет своими лучами весь мир, то мы хорошо повеселимся.
Шахзаде от этих слов опьянел, хоть и не выпил вина, и велел друзьям и слугам приготовить все, что необходимо для пира.
Когда виночерпий небес наполнил луну до краев светом, словно чашу вином, и она пустилась в круг по небесному своду, шахзаде поднял кубок за арку бровей той луны на небе красоты и кравчий пустил по кругу чашу. Хирадманд, чтобы не выдать себя, принимал у кравчия чашу с ясным взглядом, а потом, похитив своим томным взором разум у пирующих, выливал вино на землю и вновь прикасался губами к кубку, делая вид, что осушает его единым духом.
Наконец, когда чаша ночи от звуков шахских литавр наклонилась и вино пролилось из нее в подол наступающею дня, предвещая разлуку пирующим, разбойник-сон похитил разум из головы шахзаде и его надимов, и они уснули вповалку, так что изголовьем для одного был зад другого. Так они и валялись в забытьи.
Прозорливая Зухра не стала даром терять время, собрала в карман все жемчуга и каменья с венца шахзаде, начертила ножом крест на его лице, связала за спиной руки кравчего, надимов и сотрапезников царевича, отрезала им всем носы и сложила в руки шахзаде, сама же вышла из дворца, села на быстрого как ветер коня и пустилась вскачь быстрее вихря.
Когда дева-утро вместе с утренним ветерком открыла золотые глаза, проснувшись от ночного опьянения, шахзаде и его злополучные друзья пришли в себя от хмеля и убедились, что счастье повернулось к ним спиной. Сколько они ни таращили глаза друг на друга, так и не увидали своих носов, и от позора и стыда их прошиб пот и пришлось им носить на лице черные повязки. Но молва об этом случае быстро распространилась по свету, и шахзаде от стыда затворился в отдаленных покоях, разослав во все стороны людей с приказом непременно найти этого насильника и доставить его во дворец, чтобы примерно наказать.
А та быстролетная луна, которая неслась, словно аромат розы по ветру, за один день покинула владения шахзаде и прибыла к границам другого правителя. Там она поселилась в доме одной торговки цветами и почувствовала себя в безопасности. Цветочница, увидев ее прекрасное, как весна, лицо. восхитилась пленительной розой красоты, и ее глаза изумления перестали видеть.
Пораженная, она спросила:
— Из какого ты сада, такой прекрасный и пленительный кипарис?
Прекраснее луны твой бледный лик!
Подобной розы не взрастит цветник [136].
— Какого неба ты луна? — говорила цветочница. — Гурия ты или пери, или райский отрок? Еще никто в мире не видел подобной тебе красавицы!
— О любезная мать! — отвечала ей Зухра. — Я — юный чужестранец, зовут меня Хирадманд. Я еду из Бенгалии, вот и заехал в ваш город. Мой отец — купец. Мне захотелось постранствовать по свету, и я решил отправиться по торговым делам, взял с собой товары своей страны и отправился с пустой надеждой на прибыль в вашу страну. Но я был в пути впервые, и у меня не было опыта в торговых делах. По утрам, когда барабаны били, созывая в путь, я все еще нежился в объятиях сна, а потом с трудом догонял караван. И вот однажды я заблудился. Сколько ни бродил я по пустыне в поисках своего каравана, так и не нашел его — и потерял весь свой товар, а на долю мне достались лишь скитания по чужбине и горести. Если ты позволишь мне поселиться у тебя, пока я не найду своих спутников, то я всю жизнь буду нести бремя благодарности.
С этими словами Зухра положила ей в руку деньги. Цветочница была очень довольна и от радости зарделась, как червонное золото. Она ответила, расплывшись в улыбке, словно распустившийся бутон:
— Если ты всю жизнь будешь сидеть у меня на голове — хоть посреди глаза, как зрачок, — то и тогда ты будешь гостем, желанным, словно аромат розы и свет очей.
Пусть мой глаз станет твоим гнездом. [137]
Зухра поселилась в доме цветочницы, приобрела некоторые товары и открыла лавку, надеясь получить какие-либо вести о Бахраме. Целыми днями она смотрела на дорогу, надеясь на приятные вести, и проводила жизнь в томительном ожидании. По ночам она возносила молитвы к чертогу того, кто исцеляет истерзанные сердца, и молила его оберегать любимого от набегов судьбы.
Вскоре слава о красоте Хирадманда распространилась по улицам города, и все жители прониклись любовью и уважением к нему. А дочь падишаха той страны по имени Парипайкар, вызывавшая красотой зависть гурий и пери и превосходившая лучезарной красой двухнедельную луну, прослышала о красоте Хирадманда и втайне опьянела от напитка любви к нему. Спустя несколько дней после того, как в ней закипело вино любви, она потихоньку, благодаря помощи цветочницы, сумела взглянуть на Хирадманда и попала в плен к его тугим локонам, словно птица в силок охотника Она готова была отдать за него жизнь, стать его рабыней в ее глазах постоянно стоял его образ.
