Автор неизвестен - Древневосточная литература - Пряные ночи
А потом Нум дала лютню своему господину Ниме и попросила его: «Скажи нам стихотворение». Юноша взял инструмент, настроил его и, заиграв мелодию, произнес такие стихи:
«Подобен бы месяц был тебе, но заходит он.
Лик солнца бы был, как ты, но только он с пятнами.
Дивлюсь я, — а сколько есть в любви всегда дивного.
Заботы немало в ней, в ней страсть и страдание.
Дорога мне кажется столь близкой, когда иду
К любимой, но путь далек, когда я иду назад».
Когда он окончил читать стихи, он наполнил кубок и подала его Нум. Девушка взяла его и выпила. Затем она наполнила другой кубок и подала его сестре халифа, и та выпила его, взяла лютню и, настроив ее, натянула струны и произнесла такие стихи:
«Печаль и грусть в душе моей поселились,
И внутри меня страсть великая так упорна.
Худ я телом так, что явно это стало всем.
Ведь любовью тело давно мое хворает».
Потом госпожа наполнила кубок и подала его Ниме. Тот выпил, взял лютню, настроил на ней струны и произнес такие стихи:
«О тот, кому дух я дал, а он стал терзать его!
Я вырвать его хотел — но сил не нашел в себе.
Подай же влюбленному спасенье от гибели,
Пока не настала смерть — и вот мой последний вздох».
Так они, не переставая, читали стихи под звуки струн и проводили время в наслаждении, блаженстве, радости и веселье. Вдруг в разгар веселья в покои вошел повелитель правоверных. Все трое встали и поцеловали землю у ног его. Халиф, увидев любимую невольницу с лютней, воскликнул: «О Нум, слава Аллаху, что отступились от тебя недуги!» Потом он обернулся к Ниме, который был по-прежнему в женском платье, и спросил: «Сестрица, кто эта девушка рядом с Нум?» — «О повелитель правоверных, — отвечала ему сестра, — у тебя среди любимых невольниц есть одна очень добрая нравом, и Нум ничего не ест и не пьет без нее». И она произнесла слова поэта:
«Они разные, и сошлись они по различию —
Красота несходных всегда видна по несходству их».
«Клянусь Аллахом великим, — воскликнул халиф, — она так же красива, как Нум, и завтра я прикажу отвести ей покои рядом с комнатой Нум и выдам ей ковры и циновки, и доставлю все, что ей подходит. Я сделаю это из уважения к Нум».
Тогда сестра халифа приказала подать кушанья и предложила их своему брату. И тот разделил с ними трапезу. Халиф наполнил кубок и попросил Нум прочесть какие-нибудь стихи. Дева взяла лютню, выпив прежде два кубка, и ударила по струнам, и произнесла такие два стиха:
«Когда сотрапезник даст мне выпить и выпить вновь
Три кубка, наполненных бродящею влагой,
Я стану влачить подол кичливо, как будто я
Эмир правоверных всех, эмир над тобою».
И повелитель правоверных пришел в восторг, наполнил еще один кубок и, подав его Нум, приказал ей спеть. Она, выпив вино, попробовала струны и произнесла такие стихи:
«Вот лучший среди людей в дни наши, и нет ему
Подобного, чтобы мог тем делом прославиться.
Единственный в высоте, и славен престол его,
О царь и владыка наш, повсюду прославленный!
Владыка царей земных и всех без изъятия,
Обильно ты жалуешь без скуки и устали.
Господь сохрани тебя, назло и к тоске врагов,
Успех и победа пусть украсят звезду твою!»
Когда халиф услышал от Нум эти стихи, он воскликнул: «Клянусь Аллахом, хорошо! Клянусь Аллахом, прекрасно! От Всевышнего твой дар, о Нум! Как красноречив твой язык и как ясна твоя речь!»
И они пребывали в веселье и радости до полуночи, а затем сестра халифа сказала: «Послушай, о повелитель правоверных, я читала в какой-то книге рассказ про одного знатного вельможу». — «Что это за рассказ?» — спросил халиф.
И сестра его поведала следующее: «Послушай, о повелитель правоверных. Жил в городе Куфе юноша по имени Нима ибн ар-Раби, и была у него невольница. Он любил ее, и она любила его (она воспиталась с ним с младенчества). Когда оба они достигли зрелости, ими овладела другая любовь, страстная и более сильная. Но вот превратная судьба ссудила им расстаться. Невольница была обманута хитрыми людьми и украдена из дома своего господина. Злодей, укравший деву, продал ее одному из царей за десять тысяч динаров. Но та любила своего господина так же, как и он любил ее, и от тоски и разлуки она заболела. Ее господин в это время оставил семью и дом и отправился искать возлюбленную. И вот он нашел способ с нею встретиться и увидеть ее. Ради этого он подвергал себя великой опасности, но все же сумел встретиться с невольницей. Звали ее Нум. Когда он встретился с нею, в покои вошел царь, купивший деву у человека, который ее украл. Тогда без суда и разбирательств он спешно приказал их убить и поступил несправедливо. Что ты скажешь, о повелитель правоверных, о поступке этого царя?» — «Поистине история твоя удивительна, но этому царю, если он мудр, надлежало простить влюбленных! — воскликнул повелитель правоверных. — Ему следовало помнить относительно них три вещи: во-первых, они любили друг друга; во-вторых, они пребывали в его жилище, целиком и полностью находясь в его власти; и в-третьих, царю надлежит избегать поспешности, творя суд над людьми. Этот повелитель совершил дело, не подобающее царям». — «О брат мой, — воскликнула сестра халифа, — ради Царя небес и земли, прикажи Нум петь и послушай слова ее песни!» — «О Нум, спой мне», — попросил халиф. И дева заиграла мелодию и произнесла такие стихи:
«Обмануло время — всегда оно обманывает,
Разит сердца и рождает думы.
Разлучит оно после жизни вместе возлюбленных,
И увидишь ты на ланитах слез потоки,
Я жила; и жизнь моя светла была,
Когда судьба свела нас, и обильна.
И я буду плакать, кровь и слезы струею лить,
По тебе печалясь днями и ночами».
Услышав эти стихи, повелитель правоверных пришел в великий восторг, и сестра сказала ему: «О брат мой, кто сам присудил себя к чему-нибудь, должен придерживаться этого и поступать в соответствии со своим словом. Ты сам совершил над собою такой суд. — Потом она сказала: — О Нима, встань на ноги, и ты тоже встань, о Нум». И когда они повиновались, сестра халифа сказала: «О повелитель правоверных, та, что встала, — это украденная Нум, которую хитростью похитил аль-Хаджжадж ибн Юсуф ас-Сакафи и прислал тебе. Он солгал, утверждая в своем письме, что купил девушку за десять тысяч динаров. А этот, что встал, — Нима ибн ар-Раби, ее господин. И я прошу тебя — из уважения к твоим пречистым предкам и ради Хамзы[56], Акиля[57] и аль-Аббаса[58] прости их и отпусти домой. Подари их друг другу, чтобы получить за них награду и воздаяние от Всевышнего. Их судьбы находятся сейчас в твоих руках. Я же ходатайствую за них и прошу подарить им свободу».
«Ты права! — воскликнул халиф. — Я согласен со своим решением и не стану его менять!» — «О Нум, — спросил он затем, — это твой господин?» И Нум ответила: «Да, о повелитель правоверных». Тогда халиф молвил: «С вами не будет беды — я подарил вас друг другу!» — «О Нима, как ты узнал о ее местопребывании и кто описал тебе это место?» — спросил халиф. И юноша сказал: «О повелитель правоверных, выслушай мою повесть. Клянусь твоими отцами и пречистыми дедами, я ничего от тебя не скрою».
Затем он рассказал халифу обо всем случившемся — и о персидском лекаре, и о надсмотрщице, проведшей его во дворец…
Халиф же удивился до крайности. «Привести ко мне персиянина! — приказал он, и того доставили к халифу. Царь назначил его в число своих приближенных, наградил его одеждами и богатствами и молвил: — Тому, кто это придумал, надлежит быть в числе наших приближенных».
А после этого халиф облагодетельствовал Ниму и Нум своими милостями и дарами. Влюбленные прожили у него семь дней в радости, удовольствиях и приятнейшей жизни, а затем Нима попросил у халифа разрешения уехать в Куфу вместе со своей невольницей, и тот дал ему свое дозволение.
И они уехали. Нима вернулся наконец к своим отцу и матери, и стал он жить со своей возлюбленной в благополучии и радости, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений — смерть.
